Роберт Блох - Психоз 2 Страница 7

Однако, едва сверкнула молния, он на секунду увидел ореол вокруг ужасной головы. Матерь Божья!

Зажмурившись, он потянулся к одеялу, стянул его и с лихорадочной поспешностью расстелил. Когда он снова открыл глаза, неподвижное тело было уже прикрыто. Он тщательно подоткнул одеяло с боков, потом осмотрел результаты своих усилий. Теперь и не скажешь, что там, под одеялом; никто не догадается. А если кто-то попробует…

Норман нащупал монтировку там, куда прежде ее отбросил. Он снова полез к водительскому сиденью, прихватив находку с собой, и, добравшись до места, бросил ее в ногах. Теперь у него было хоть какое-то средство защиты на случай, если таковая понадобится.

Но она понадобится ему, только если он не будет осторожен. Руки у него больше не дрожали, и он мог вести машину. Вот что он должен сейчас делать. Ехать, ехать подальше отсюда.

Норман повернул ключ зажигания, и двигатель отозвался на его жест. Он вывел фургон задним ходом на дорогу, осторожно двигаясь между деревьями. Одно то, что он сидит за рулем, уже действовало на него успокаивающе. Власть над машиной означала, что он владеет собой. А тот, кто владеет собой, владеет будущим. Осталось лишь составить план дальнейших действий.

Где-нибудь впереди попадется магазин или заправка. Там он и купит спички.

Однако шансов на то, что на этой объездной дороге попадется торговое заведение, было не много. Лучше было бы выехать на главное шоссе. Норман нашел подходящее место, развернулся и поехал обратно к развилке.

Дорога стала шире, и он немного расслабился. Дорога лучше, значит, лучшие возможности впереди. Так он думал, пока широким рукавом не задел руль. Он вспомнил, во что он одет, и нахмурился.

В больнице этот наряд был его спасением. Никто на него и внимания не обратил, когда он пересекал заполненный людьми холл, стремясь поскорее скрыться в темноте.

Но теперь одеяние выдаст его. Нечего и думать о том, чтобы остаться незамеченным, зайдя в сельскую лавку. Даже на сестру Барбару там посмотрели бы с любопытством. Визит на заправку был не менее опасным.

В его сознании быстро нарисовалась картина. Дождливый воскресный вечер, машин нет, дела не идут… в лавке сидят хозяин и его юный помощник, который листает комикс и одновременно слушает радио. Услышав, как кто-то сигналит, призывая кого-нибудь из них выйти на дождь, подросток недовольно морщится. Господи помилуй, да это же монахиня! И ей нужен не бензин, а спички! Какого черта монашке понадобились спички! Тут что-то не так. Эй, папа, может, ты разберешься…

Картина исчезла. Он еще раз бросил взгляд на свой рукав. Расслабься. Просто продолжай ехать и думать. Но куда? Куда он может отправиться в этом облачении?

«Ступай в монастырь».[19]

Это Гамлет сказал.[20]

Но Гамлет был безумен.

«Это путь к безумью».[21] А есть ли другой путь? Сбросить монашеское одеяние — не выход; где бы он ни появился, его нетрудно будет опознать по синей больничной одежде, которая сейчас была на нем. Нужно выбирать: либо сбежавший пациент, либо монахиня. Ему нужны спички, да, но обычный костюм необходим ему еще больше. Человека делает одежда.[22]

Гром гремел, потрясал, насмехался. Глас Божий. Но Бог не стал бы смеяться над ним сейчас, после того как помог ему преодолеть столько препятствий. Господь усмотрит.[23] Господь подаст знак.

И снова сверкнула молния. Всего на мгновение, однако Норман успел разглядеть сгорбленную фигуру, маячившую впереди под одиноким деревом на обочине дороги, с куском картона в руке, на котором заглавными буквами было коряво нацарапано лишь одно слово.

Бог подал знак, и этот знак гласил: Фейрвейл.

6

Только дойдя до кабинета Стейнера и опустившись в кресло за письменным столом, доктор Адам Клейборн понял, как он устал. Это было кресло администратора, с кожаными подлокотниками и спинкой, с упругим вместительным сиденьем, рассчитанным на упругие внушительные ягодицы. Кресло того, кто всемогущ.

Усталость сразу уступила место раздражению, едва он сравнил этот комфорт с грубой и дешевой фанерно-пластиковой отделкой своего маленького кабинета, выходившего в холл. Неудивительно, что он измотан, работая в две смены, в то время как Стейнер сидит здесь в своем упругом кресле и отдает распоряжения или бегает со своими раздутыми счетами на различные совещания.

Клейборн вздохнул и взял трубку телефона, который уже звонил некоторое время. Хватит себя жалеть.

— Алло, это доктор Клейборн. Простите, что заставил ждать.

— Ничего. — В трубке звучала музыка, и кто-то на том конце провода старался говорить громче, чтобы его было слышно, — Это Марти Дрисколл, «Энтерпрайз продакшнс». Я звоню насчет картины.

— Картины?

— Кинокартины. Разве Стейнер вам ничего не говорил?

— Боюсь, что нет.

— Забавно. Я разговаривал с ним в четверг и изложил ему суть дела. Вы получили конверт?

— Какой конверт?

— Я отправил его срочной почтой в пятницу утром. — Что-то щелкнуло, когда Дрисколл договорил фразу, и музыка прекратилась. — Он уже должен был получить его.

Клейборн кивнул, затем спохватился. Почему люди кивают, когда говорят с кем-то по телефону? Этого скорее можно ожидать от пациентов. Может, психоз заразен? Чтобы здесь работать, необязательно быть сумасшедшим, но это помогает.

— Я ничего не знаю о конверте, — сказал Клейборн и добавил: — Погодите-ка.

Во время разговора он заметил большой коричневый конверт, который лежал в корзине из металлических прутьев на противоположном конце стола. Он вынул его и прочитал обратный адрес в верхнем левом углу.

— Ваш конверт и в самом деле доставлен. Вот он, здесь на столе.

— Доктор Стейнер открывал его?

Клейборн увидел, что конверт разрезан.

— Да.

— Так почему же он не перезвонил? Он обещал сделать это, как только прочтет сценарий.

Разговор сопровождался раскатами грома за окном, и Клейборн не расслышал последнюю фразу.

— Вы не могли бы повторить? У нас тут гроза…

— Сценарий. — Дрисколл заговорил еще громче, выказывая нетерпение. — Он должен быть там. Посмотрите.

Клейборн перевернул конверт, и его содержимое высыпалось на стол: три глянцевые фотографии размером восемь на десять плюс объемистая рукопись сценария в папке из искусственной кожи. Он взглянул на название, написанное на карточке, которая была прикреплена к папке.

— «Безумная леди», — произнес он.

— Ну да. Вам нравится такое название?

— Не особенно.

— Стейнеру тоже. — В ответе Дрисколла послышалось снисходительное терпение. — Да вы не волнуйтесь, мы не будем за него цепляться. Может, вы с Эймсом придумаете что-нибудь получше?

— С Эймсом?

— Рой Эймс. Мой автор. Могу прислать его к вам на пару дней. Чтобы, так сказать, на месте все прощупал на тот случай, если не до конца разобрался в нюансах. Знаю, что Бейтс пока не в форме, но если он поговорит с ним…

— Не понимаю. Вы говорите о Нормане Бейтсе?

— Ну да. О психе.

— Но какое это имеет отношение к…

— Послушайте, доктор, — Дрисколл заговорил живее. — Я все забываю, что вы не читали сценария. Мы делаем фильм о Бейтсе.

Клейборн выронил папку из искусственной кожи на стол. «Безумная леди». Он тупо смотрел на сценарий. Что он там сказал сестре Барбаре о психодраме? Чтобы здесь работать, необязательно быть сумасшедшим, но это помогает.

— Доктор… вы слушаете меня?

— Да.

— Так скажите же что-нибудь. Вас увлекает эта идея?

— Хотите знать мое профессиональное мнение?

— Ну да, конечно.

— Тогда слушайте внимательно. Как практикующему психиатру, мне кажется, что вы не в своем уме.

Дрисколл рассмеялся еще громче, чем говорил, и смеялся он до тех пор, пока Клейборн не добавил:

— Я говорю серьезно. Вы не сможете снять фильм о Нормане Бейтсе.

— Да вы не волнуйтесь, с юридическими инстанциями все согласовано. Вся эта история стала достоянием общественности, как и дела Бостонского Душителя[24] и Чарли Мэнсона…[25]

— Это дело отличается от прочих.

Однако Дрисколл его не слушал.

— Поверьте мне. Мы их всех за пояс заткнем. Выпустим фильм в конце осени и прогремим на весь мир.

— То, о чем вы говорите, — дешевая сенсация…

— Ничего себе дешевая! Да это нечто! Ее бюджет как минимум одиннадцать с половиной миллионов.

— Я говорю не о финансах.

— Правильно. Это моя сфера ответственности.

— А моя сфера ответственности — благополучие моих пациентов.

— Да бросьте вы волноваться. Мы тоже не хотим делать халтуру. Поэтому я и прислал сценарий, чтобы вы посмотрели, нет ли там ошибок…