Крис Юэн - Прибежище Страница 7

– Извините, что разбудил, – еще раз повторил терапевт.

Он сложил руки перед грудью, как будто собирался прочесть молитву. Было в нем что-то от викария. Его безвкусный яркий свитер вполне могла связать какая-нибудь доброжелательная прихожанка, а прическа на косой пробор отличалась консервативностью. Однако никакого «собачьего воротничка», какие бывают у пасторов.

– Не возражаете, если мы немного побеседуем?

Я кивнул в сторону одного из пластиковых стульев.

– Присаживайтесь.

Дональд секунду смотрел на меня. Потом все же устроился, приняв сидячее положение, согнув одну ногу в колене.

– Как вы себя чувствуете?

– Бывало и получше.

– Сильно болит?

– Только когда вдыхаю.

Терапевт пригладил свой косой пробор.

– А эмоционально?

– А что такое?

– Ну, может, чуток плоховато? Подавленно?

– Подавленно?

– Ну да, подавленно. Или, может быть, угнетенно?

– Угнетенно, точно, – сказал я задумчиво, словно исследуя собственный мозг на предмет следов подобного ощущения. – Нет. Со мной все в порядке, Дональд.

– Ну это просто отлично!

– Да неужто?

Улыбочка у терапевта была какая-то неуверенная. Он сунул руку в карман брюк и достал маленький блокнот и ручку, причем таким движением, как будто вынимал спрятанное там оружие.

– Как я уже говорил, доктор Стэнли…

– Но я уже разговаривал с невропатологом. И, кажется, мы выяснили, что со мной ничего такого, о чем следовало бы беспокоиться.

– Возможно, это так. – Дональд открыл чистую страницу в своем блокноте. Щелкнул ручкой. – Ваши родители также хотели бы, чтобы вас осмотрел кто-то из отдела профессиональных заболеваний.

Мне это совсем не понравилось. Ни чуточки. И Дональд, видимо, это почувствовал. И поднял руку.

– Вы просто послушайте меня. Я ведь хочу вам помочь. О’кей?

– Вовсе не о’кей.

– У меня есть опыт работы с людьми, оказавшимися в подобном положении. Думаю, вы и сами поймете, что беседа со мной может оказаться полезной.

– В подобном положении? – Я посмотрел на свое тело, лежащее в кровати. Одна рука на перевязи. В другую вставлен катетер – вливает в меня физраствор через капельницу. Грудь замотана бинтами. Пластиковые идентификационные карточки на запястьях. – О ком это вы толкуете? О мотоциклистах? О людях, попавших в ДТП?

– Я говорю о людях, попавших в беду и пораженных горем. О людях, получивших травму.

– Проваливайте.

– Роберт, пожалуйста…

– Уходите. Немедленно.

Дональд завертелся на своем стуле. Прижал блокнот к груди. Но не поднялся с места.

– Мне рассказали про вашу девушку, – сказал он.

Я отвернулся. И выругался сквозь зубы.

– Про ту, которая, как вы говорите, попала в аварию вместе с вами.

– Она действительно попала в эту аварию!

Терапевт с минуту помолчал. Но я-то знал, что за этим еще что-то последует.

– Послушайте, разве невропатолог не говорил с вами о симптомах, которые могут у вас проявиться? Он ведь наверняка упоминал о возможной потере памяти. Не так ли?

Я продолжал молчать.

– Вот о чем он вряд ли упомянул, так это о возможной способности вашего мозга создавать ложную память. Фальшивые воспоминания. Я много читал по этой проблеме, Роберт. Пациенты, страдающие от последствий повреждения головного мозга – не по своей вине, конечно, – иногда теряют способность отличать то, что с ними действительно происходило, от того, что они просто себе вообразили или даже видели во сне.

– И что же вы хотите этим сказать? Что Лену я придумал?

– Я ничего пока не хочу сказать. Мои измышления сводятся к тому, что бывают случаи, когда возникают подобные явления. Например, когда вы в течение нескольких последних недель находились в состоянии постоянного сильного стресса. И неожиданная утрата…

Дональд замолчал, не окончив фразу, как будто сам не знал, куда она его может завести.

Я почувствовал, как у меня защипало в глазах. Все сильнее и сильнее. А мне вовсе не хотелось заплакать, да еще и прямо сейчас. Но слезы все равно полились, как я ни старался их остановить.

– Проваливайте, – выдавил я, не в силах избавиться от хрипоты в голосе. – Оставьте меня в покое.

Я услышал скрежет ножек стула по полу. И мягкие шаги – терапевт уходил. Потом скрипнули дверные петли. Из коридора донесся приглушенный шум голосов.

– Насколько мне известно, ваша сестра тоже была блондинкой, – сказал Дональд уже в дверях, словно неожиданно это вспомнил. – И ее звали Лора, не так ли? Лора. Лена. Я просто хочу сказать, что такое вполне возможно, понимаете?

Глава 5

Из больницы меня выписали на следующий день. Правда, поднимался вопрос о том, не подержать ли меня подольше, чтобы врачи могли видеть, не развиваются ли осложнения после удара головой. Но мама рассказала им, что у нее есть опыт ухода за больными в качестве медсестры, а также достаточная квалификация и опыт работы в штате приюта для престарелых. Кроме того, в больнице решили, что им не помешает лишняя свободная койка.

Забрал меня оттуда папа. Мама отрядила его в больницу, снабдив парой спортивных штанов и спортивных же туфель с застежками-липучками. Это облегчило процесс одевания. Впрочем, отцу все же пришлось помочь мне влезть в рубашку и затем снова уложить руку в перевязь. Ходить оказалось не особенно трудно. При каждом вдохе в груди возникала резь, но головокружения не было, хотя меня предупредили, что этого следует ожидать. Тем не менее мы шли очень медленно. Папа нес мои вещи, сложенные в пластиковый пакет, любезно предоставленный больницей. Да там ничего особенного и не было. Кожаные доспехи с меня срезали и выбросили, а мотоциклетный шлем было уже не спасти – да мне и не очень-то хотелось его видеть. Так что остались только бумажник, телефон и ключи, а также болеутоляющие средства, которыми меня снабдили врачи. Да, и еще отпечатанный экземпляр полицейского рапорта о дорожно-транспортном происшествии, подписанный детективом-инспектором Шиммином.

Рапорт был короткий и составленный в крайне осмотрительных выражениях. В нем указали дату и время «происшествия», отметив, что иные транспортные средства в нем не участвовали. Никаких упоминаний о чем-либо, связанном с Леной. Очевидно, по мнению полиции острова Мэн, никакой Лены не существовало.

Шиммин звонил утром. Он уже прислал мне эту копию рапорта с отцом, так что я имел представление о том, чего ожидать. Но от этого разговор не стал легче.

– Послушай, – начал детектив-инспектор. – Мы туда съездили. И все видели собственными глазами. Это не имеет ничего общего с тем, что ты помнишь и рассказываешь.

– А должно бы иметь.

– Ну, во-первых, твой фургон и впрямь стоит там. Ты ведь говорил, что завел его в гараж задним ходом, верно?

Я подтвердил эти слова. Все было именно так.

– Ну вот, все оказалось совсем иначе, когда мы туда приехали. Ничего похожего. Машина стояла при въезде в лес. И ключи ты оставил в замке зажигания.

– Я всегда оставляю ключи в замке, когда работаю на выезде, вне города. Там обычно нет опасности, что машину угонят. Видимо, они сами его туда отогнали.

– Кто?

– Те мужики, которые жили в коттедже.

Шиммин шумно выдохнул прямо в микрофон.

– Послушай-ка, сынок. И попытайся услышать, что я тебе говорю. Коттедж был пуст. Никого там не было.

– Тогда понятно, что произошло. Те мужчины, которых я там видел, и забрали Лену. А потом перегнали мой фургон на опушку.

– Зачем?

– Не знаю. Наверное, чтобы сбить вас со следа.

– Послушай, в этом коттедже уже много времени никто не живет. Мы там все осмотрели, понятно? Тир даже слесаря с собой прихватила, чтобы мы и внутри поглядели. Мебели там нет. Никаких кроватей. Абсолютно ничего.

– В кухне стояли стол и стулья.

Детектив-инспектор помолчал.

– Но ничего более. Ты говорил, что девушка приготовила тебе чай. Но там вообще нет никаких припасов. И чайника нет. Все кухонные шкафы пусты.

– Они могли все это оттуда забрать. И мебели им много не требовалось. У них могли быть спальные мешки. И надувные матрасы.

– Сынок, там никто не живет. И уже довольно давно. Мы это точно знаем. Мы все проверили.

– Проверили? Каким именно образом?

– Можешь просто на слово поверить. Что я хочу сказать… Тебе следует про это забыть. Не надо думать о том, почему это могло произойти. Не надо забивать себе голову.

Я ничего не ответил.

– Тир беседовала с твоими врачами, понял? С этим парнем, что занимается производственными травмами и профессиональными заболеваниями. И он ей сказал, что думает по этому поводу.

Я закрыл глаза.

– А вы об этом с моим отцом говорили?

– О чем?

– О том, что сказал этот ваш терапевт. Потому что он, знаете ли, ошибается. Я ничего не выдумал. Я починил их бойлер, черт бы меня побрал!

– Никто и не говорит, что ты это выдумал преднамеренно. Мы ж не монстры какие-то… Я что имею в виду… Если бы то, что случилось с твоей сестрой, никак тебя не зацепило, это означало бы, что у тебя просто нет нормальных человеческих чувств, понимаешь?