Илья Деревянко - Перевернутый крест Страница 7

Подоспевший на шум Василий Крылышкин умелым рывком вправил сустав на место, на руках отнес Кузину в спальню, бережно уложил на диван, заботливо спросил: «Не вызвать ли врача?», однако, услышав в ответ визгливое: «Пошел на х..., кобель шелудивый», оскорбленно удалился, на прощание с треском хлопнув дверью.

– Рехнулась бабка! – с нескрываемой обидой сказал он Лизе. – Натуральной мегерой стала! Я к ней по-человечески, а она меня на х... посылает! Обзывает всячески. Стерва бесноватая! Тьфу!!!

Лучевская, от внимания которой не ускользнули некоторые, мягко говоря, странности в поведении Галины Аркадьевны, задумчиво промолчала. Определение «бесноватая» подходило Кузиной как нельзя лучше.

Печально вздохнув, девушка отправилась на кухню готовить обед. Удивительно, но никто из Яковлевых сегодня не потребовал завтрака...

Добросовестно выполнив требование «удавленника», Николай Юрьевич, как помнит читатель, опрометью бросился к особняку, до смерти напуганный сверхъестественными явлениями, произошедшими сразу после отвратительного жертвоприношения.

Он несся, не разбирая дороги, ломился сквозь колючий кустарник, спотыкался, падал, вставал, снова бежал. И так не менее часа. Судя по всему, нечистая сила решила подшутить над новым рабом[29]. В результате длительной «гонки с препятствиями» банкир очутился не дома, а на окраине сельского кладбища. С разбегу уткнувшись лбом в ветхий, покосившийся забор, он остановился, долго переводил дыхание. Затем, подняв глаза, с недоумением огляделся. Окрестности кладбища были безлюдны. На ближайшем корявом дереве с пожухлой листвой настырно каркала старая ворона. Вдалеке, по другую сторону широкого, заросшего сорняками пустыря, виднелись жилые дома, большей частью одноэтажные. Посреди села высилась церковная колокольня без креста. (Большевички в свое время постарались!)

К воротам кладбища вела асфальтированная дорожка, не слишком широкая, но достаточная для проезда автотранспорта.

– Ну и ну! – покачал головой господин Яковлев. – Как обратно-то добираться?

Неожиданно из незапертых ворот вышли под руку Света с Геной. Оба растрепанные, в помятой, перепачканной глиной одежде.

– А, это ты, – заметив отца, равнодушно молвила дочь. – Заблудился? Тогда топай с нами.

– Как вы сюда попали? – устало спросил Николай Юрьевич.

– Гуляли! – скабрезно ухмыльнулся Гена. – Идем! Иначе вовек дорогу назад не сыщешь!

Банкир поплелся вслед за детьми. Вопросов он больше не задавал и даже не обращал внимания на гнусную беседу брата с сестрой, со смаком вспоминавших подробности мерзкого кровосмесительного совокупления на могиле... Спустя час с небольшим все трое подошли к особняку и у дверей столкнулись нос к носу с закончившими работу «биоэнергетиками».

– Кто такие? – враждебно осведомился Николай Юрьевич. – Какого черта шастаете в мой дом?! Я...

– Они друзья! – хрипло оборвала отца Светлана. – Их мать вызвала.

– Ага! – подтвердила Лилиана, пристально разглядывая девочку и ощущая в ней присутствие одной из тех темных потусторонних сущностей, которым сама верно служила. – Мы приезжали по вызову Алины Борисовны.

– Сеанс прошел успешно? – заговорщицки подмигнула «целительнице» Света.

– Да! – Поняв, что голосом девчонки говорит инфернальный повелитель, Лилиана аж затрепетала в благоговейном страхе.

– Ладно, езжайте, – милостиво разрешила Светлана и, проигнорировав застывшего в недоумении отца, первой зашла в дом...

Приготовленный Елизаветой вкусный обед семейству Яковлевых не понравился. Более того, вызвал злобные нарекания.

– Дерьмо! – поковыряв вилкой в тарелке, зарычала Светлана. – Ненавижу вареное-жареное и тем паче овощи! У тебя, Лизка, руки из задницы растут! Ни к чему не пригодна, дрянь приблудная! (Лучевская была беженкой из озверевшей от независимости Латвии[30], круглой сиротой и не имела в России ни кола ни двора).

– Правильно! – поддержал сестру Гена. – Отвратная жратва. – Он демонстративно шарахнул тарелку об пол. Отец с матерью покивали в знак согласия, а Галина Аркадьевна, скорчив свирепую гримасу, погрозила домработнице костылем, с которым не расставалась после недавнего вывиха.

– Сгоняй, сволочь, в село, за свежим продуктом! Притащи ма-а-аленького живого теленка! – оскалив зубы, приказала Елизавете Светлана.

– Сырое мясо – лучшая в мире пища! – кривляясь, заявил Гена.

– А свежая кровь чрезвычайно полезна для организма! – поддержала отпрысков Алина. – Ведь правильно, Коля?

– Естественно, – расплылся в жуткой улыбке банкир.

– Ва-а-асилий! – громогласно позвала Крылышкина Алина. – Доставь девку в село! Да смотри, чтоб не удрала с деньгами, сучка!!!

ГЛАВА 7

«Мерседес» мелко подпрыгивал на неровной проселочной дороге. За рулем сидел Крылышкин. Рядом, съежившись, плакала Елизавета.

– Вася! Христа ради увези меня в город! – жалобно просила она шофера-охранника. – Неужели ты не видишь, чтоздесь творится? В Яковлевых бесы вселились! Разве не замечаешь, какони изменились?!

– Заткнись, дура богомольная! – мстительно усмехался Крылышкин. – Не дала мне вчера вечером? Не дала! Целку, блин, из себя корчила! А теперь я из-за тебя, недотроги, должен с хозяевами отношения портить? Высокооплачиваемую работу терять? Ну не-е-ет! Не дождешься!

– Ты не понимаешь, Василий! – всхлипывала девушка. – Они собираются есть сырое мясо, пить кровь...

– Подумаешь! – глумливо фырчал шофер-охранник. – Со вкусами не спорят! Гы-гы!!! А на твои христианские закидоны я плевать хотел с высокой колокольни!

Въехав в село, машина затормозила возле добротного двухэтажного бревенчатого дома, окруженного аккуратно выкрашенным в синий цвет штакетником. На обширном подворье прогуливались белоснежные куры, в хлеву мычала скотина.

– Вот те и харч для хозяев! – довольно потер ладони Крылышкин. – Щас затаримся без проблем!

На шум мотора во двор вышел худощавый жилистый мужчина лет тридцати, при ходьбе заметно приволакивающий правую ногу.

– Хотим купить теленка, – важно объявил Крылышкин. – Сколько запросишь? А ты пошевеливайся, святоша! Топай в хлев! Осмотри товар! – распорядился он, грубо вытолкнув из салона машины Лизу.

– Почему девушка плачет и почему ты так хамски с ней обращаешься? – ровным голосом спросил мужчина, устремив на мордастого шофера-охранника твердый, проницательный взгляд серых глаз.

– Не твое собачье дело, калека! – огрызнулся Крылышкин. – Лучше держи пасть на запоре, а то вторую ногу поломаю!

– Подойдите сюда, пожалуйста, – не реагируя ни на оскорбления, ни на угрозы Василия, обратился к Лучевской сероглазый, – объясните, что происходит?

– Мы из красного особняка... Прислуга! Вчера туда въехали наши хозяева, а сегодня с ними стало твориться нечто невообразимое! Отказываются от нормальной пищи, требуют сырое мясо, свежую кровь! Велели привезти маленького живого теленка! – скороговоркой выпалила Лиза. – Я хотела уехать в город от греха подальше, но... – Девушка замолчала в нерешительности.

– Но этот нагловатый тип отказался выполнить вашу просьбу, – спокойно продолжил незнакомец. – Я правильно понял?

Лиза потупилась.

– Меня зовут Константин Фролов. Зайдите пока в дом, – предложил Елизавете сероглазый, – я разберусь с вашими проблемами!

– Ты на кого вякаешь, падла? – взорвался самолюбивый Крылышкин. – Ты кого «наглым типом» обозвал? И куда без спросу девку забираешь? С проб-лемами он, видите ли, разберется! Ха, да я тебя, заморыша, в порошок сотру!!! – Воинственно стиснув кулаки, Василий выбрался из «Мерседеса». По сравнению с хозяином усадьбы он выглядел более чем внушительно – рост метр девяносто, бычья шея, бугристые накачанные мышцы...

– Угомонись, парень, – не повышая голоса, посоветовал Фролов. – Я не хотел бы причинить тебе боль.

– Чо-о-о?! Причинить боль?! Мне-е-е?! Ах ты, мозгляк! Зашибу в натуре!!! – Окончательно озверевший Крылышкин бросился на дерзкого «мозгляка» и... нелепо перекувырнувшись в воздухе, с размаху треснулся лицом о землю[31].

– Еще добавить или достаточно? – невозмутимо осведомился Константин.

– Достаточно! – просипел оглушенный Василий.

– Деньги у тебя или у девушки?

– У м-меня!

– Тогда убирайся отсюда! – Не обращая больше внимания на поверженного противника, сероглазый похромал к дому...

Уныло, как побитый пес, шофер-охранник приплелся обратно к хозяевам, и лишь только, запинаясь от смущения, он доложил о произошедшем в селе досадном инциденте, на него обрушился неистовый шквал оскорблений. Разъяренные господа Яковлевы внешним обликом чрезвычайно напоминали выходцев из преисподней и в выражениях не стеснялись.

– Тупорылое, трусливое животное! – исходя пеной, визжала фиолетовая от злобы Алина. – Никчемный мешок с говном! Чтоб ты сгнил заживо!!!