Питер Абрахамс - Чужая вина Страница 7

Глава 4

— Призрак младшего братца, заблудившийся в небесах? — переспросила Нелли.

— Именно, — ответил Джонни Блэнтон. Он взял ее за руку. Они брели по тротуару Саншайн-роуд, озаренные лунным светом; с одной стороны проезжая часть, с другой — высохшее русло реки. Проплыл ветерок, но воздух остался прежним; мягкий и теплый, на удивление легкий для июльской погоды, а теперь еще и насыщенный цветочным ароматом. — На каких картинах изображена луна? — спросил Джонни.

— «Звездная ночь», — сказала Нелли. Других она, впрочем, не помнила.

— И все?

— Наверное, художники не любили писать пейзажи по ночам, — предположила Нелли.

— Потому что плохо видно?

— И холодно.

— Ого! — крикнул Джонни. — Вот ты и рассуждаешь, как ученый. — Он остановился и повернулся к ней лицом. В ее глазах можно было различить двойное отражение луны. — С другой стороны, — сказал он, — сейчас ночь, а я тебя вижу превосходно. — Они поцеловались. — Что опровергает твою теорию.

— Идем тогда домой, — сказала Нелли. — Займемся чем-нибудь более практичным.

— Например?

— Ну, что-нибудь придумаешь.

Они не спеша побрели обратно. Домик для гостей находился в дальнем конце усадьбы ее родителей, где им никто не мешал и не поторапливал. Безмолвная летняя ночь. Ни единого звука, кроме их собственных шагов, их дыхания и воды, хлюпающей в заболоченном рукаве.

— Прилив, — отметил Джонни.

— А в таких болотах бывают приливы?

— Конечно. По крайней мере в этом. И волны будут немаленькие.

— С чего ты взял?

Джонни указал на луну.

— Сегодня полнолуние, — сказал он. — В этом, если разобраться, есть своеобразная поэзия. Наш призрачный братишка держится изо всех сил.

— Джонни, лучше объясни мне появление этих волн.

Джонни объяснил.

— И кто до этого додумался? — спросила Нелли.

— Ты имеешь в виду, кто объяснил природу приливов и отливов с помощью математических данных? — уточнил он. — Ньютон.

— И когда?

— В 1690-м, плюс-минус год.

— Ничего себе.

— Что?

— Просто представила, как люди жили раньше, когда еще не знали этого.

— Вечно ты так.

— Как «так»?

— Реагируешь. Представила целый мир, который исчез с лица земли. А я — я живу в 1689 году, жду, как будут развиваться события.

Она потрепала его по волосам.

— Мой личный Исаак Ньютон.

— Мне до него далеко. Второй Ньютон уже не родится. — Теперь они шли под руку. Пирс Пэриш-стрит темнел вдалеке кривоватым вытянутым пятном. — Но в одном ты права: я в последнее время много думаю о приливах.

— Это связано с твоей диссертацией? — спросила Нелли, пытаясь усмотреть хотя бы отдаленную связь с геологией.

— Нет. Но с тех пор как я здесь, эта тема не дает мне покоя.

— И что именно тебя занимает?

— Понимаешь, всем известно, как устроена почва в этих краях. А вот топография морского дна почти не исследована, особенно в отношении береговой линии. Ученых ожидают удивительные открытия, лежащие прямо на поверхности, но никто почему-то не спешит эти открытия…

— Топография? — перебила его Нелли. — Что это такое?

— Ну, формы ландшафта, — пояснил Джонни. — Меня же интересует только, почему приподнятости морского дна имеют различную высоту. Очень трудно найти точные данные на этот счет.

— Но должны же быть какие-то старые таблицы…

Он обнял ее за плечи, она обвила рукой его спину. Они идеально подходили друг другу. Нелли любила касаться его жилистой спины, щупать бугорки позвонков между двумя вытянутыми мускулами — мускулами пловца.

— Таблицы есть. — Они вышли на пирс Пэриш-стрит, шаткую конструкцию, от которой раньше, когда в реке еще водился сом, отправлялись мелкие рыболовецкие суденышки. — Проблема в том, что форма дна со временем меняется: Земля находится в постоянном движении, и появляются новые… — Он остановился. — Тебе не скучно все это слушать?

— Нисколько, — заверила его Нелли. — Итак, форма дна со временем меняется, следовательно?…

Джонни улыбнулся, и его белоснежные зубы сверкнули в лунном свете.

— Следовательно… Я, в общем-то, пытался построить модель этих процессов… Предположим, что развитие рельефа происходит по принципу гигантской воронки, когда появляется…

Из-за опорной колонны пирса им навстречу шагнул мужчина. От неожиданности Нелли чуть вздрогнула, но Джонни еще крепче обхватил ее за плечи, словно говоря: не волнуйся. Мужчина приблизился. Крупный темный силуэт.

— Добрый вечер, — сказал Джонни.

Мужчина сделал еще один шаг и замер. У него было странное лицо, с каким-то ужасным дефектом. Еще один шаг — и его озарило лунным сиянием, и тогда Нелли поняла, что с его лицом. Оно не было изуродовано, нет, просто до самых глаз закрыто платком.

— Нора? Привет, это мама. У тебя все хорошо? Перезвони мне, когда найдешь свободную минутку.

Клэй вышел из спальни. Деловой костюм он сменил на шорты, тенниску и сланцы.

— Давай прогуляемся, — предложил он.

— Прогуляемся? — удивилась Нелл. Они никогда не гуляли. Разве что по пляжу на Отмели Попугайчиков.

— Погодка замечательная.

Когда они вышли на улицу, погода вовсе не показалась Нелл такой уж замечательной. Дувший с севера ветер гнал стаи туч, температура стремительно падала. Клэй взял ее за руку, и они прошлись до конца улицы, откуда начинался покатый спуск Сэндхилл-уэй. Рука у него была намного больше, чем у нее. Нелл вспомнила, как много лет назад отец водил ее нырять с трамплина в Ассоциацию молодых христианок. Вокруг было тихо: взрослые на работе, дети в школе. В чьем-то дворе залаяла собака; садовник, опершись на грабли, нажимал кнопки мобильного телефона зубочисткой.

— Я пока еще не много могу тебе рассказать.

— Но эта кассета, — сказала Нелл, — или фотография, или что там, — это же подделка. — Это было утверждение, но тон невольно поднялся в конце, будто бы в вопросе.

— Само собой. Но как это произошло, кто ее изготовил — я не понимаю. Мы знаем одно: кто-то из ФЕМА обнаружил кассету в запертом шкафу, который открылся сам по себе или же его умышленно открыли, в подвальном архиве на Мэриго, 1. По каким каналам она попала к этим адвокатам, еще предстоит выяснить.

Нелл легонько мотнула головой, словно это движение могло восстановить порядок.

— Пленку мог подделать кто угодно, — сказала она. — Главное — знать технологию.

Клэй быстро взглянул на нее и, отвернувшись, сказал:

— Дело не только в пленке.

— То есть как?

— К ней прилагалась записка.

— Какая еще записка?

Они дошли до перекрестка с Блу Херэн-роуд и повернули направо. Мимо промчался почтовый фургон, женщина за рулем помахала им рукой.

— Якобы от человека, приславшего пленку. Его зовут Наполеон Феррис, он владелец ликеро-водочного магазина.

— И что там сказано?

Клэй глубоко вдохнул и медленно выпустил воздух из легких. Заговорил он так тихо, что Нелл с трудом разбирала слова.

— Что-то вроде «Вы засадили не того».

Нелл сжала его руку. Они миновали опустевшие теннисные корты. На границе поля лежала, высовывая язычок, небольшая ящерица.

— А у этого мужчины, Наполеона, не может быть личных счетов с… — Она умолкла, не зная, как «личные счеты» помогут объяснить происходящее. Может, это заговор? В подобных вопросах она соображала очень туго.

— Интересно было бы узнать, что у него на уме, — сказал Клэй. Поднялся ветер. — Но для начала надо бы его найти.

Нелл почувствовала на лице каплю дождя.

— Я не понимаю.

— Его, похоже, эвакуировали. — От Бернардина спасались бегством сотни людей. В основном они укрылись в Хьюстоне и в Атланте, и многие еще не вернулись. — Никто не видел его с тех пор, как во время урагана вандалы разграбили его магазин.

— А вы его ищете?

— Конечно. Слушание невозможно будет провести, пока его не найдут.

— Слушание?

— Относительно статуса Дюпри. Чтобы решить, выпускать его или нет.

— Но этого же не случится, правда?

— Что его отпустят на свободу? — Клэй покачал головой.

Начался дождь, поначалу совсем мелкий. Ящерица куда-то исчезла. Нелл и Клэй отправились домой. Дождь усилился — и они ускорили шаг, а вскоре побежали, уже не держась за руки. Внезапный шквал не раз заставал их и прежде, и они бежали точно так же, но всегда хохотали и чувствовали себя совсем молодыми. Где-то на севере громыхнуло, и ледяной ливень обрушился на них уже у самой подъездной дорожки. Они юркнули к боковой двери и спрятались в крытом проходе, ведущем к флигелю. Отперев дверь, Клэй повернулся к жене. По его лицу стекали струи воды.

— И еще кое-что, — сказал он. — Этот шкафчик принадлежал Бобби Райсу.

— Бобби? — изумилась она. Бобби Райс был напарником Клэя в те времена, когда оба еще служили детективами. Тогда и убили Джонни. — Что это значит?