Кристофер Райх - Банкир дьявола Страница 7

— Кто ты? — Он сдернул с плеча автомат, снял его с предохранителя и положил палец на курок.

— Я знаю, кто она, — раздался резкий голос. — Я видел, как она шпионит.

Из кольца зевак вперед выступил одетый во все черное старик.

— Слушаю тебя, имам, — обратился Саид к мулле, — скажи мне, кто она. Скажи нам всем.

Мусульманский священник поднял вверх узловатый палец, и от ненависти, скопившейся за тысячу лет, его голос стал пронзительно-высоким:

— Она — христианка! Шпионка крестоносцев!

4

Адам Чапел чуть отогнул край шторы из фламандского кружева и выглянул на Вандомскую площадь. По кругу равномерно двигался поток машин, прогуливались стайки туристов. Одни рука под руку переходили от витрины к витрине, другие, не глядя по сторонам, шли куда-то деловым шагом. В бинокль он увидел Кармине Сантини, как раз проходившего мимо бутика «Армани». На плече у него висел рюкзак, на шее — фотоаппарат и сумочка для документов. Шорты, нездорово-бледные ноги и поношенные кроссовки — типичный долговязый американский турист. В сотне ярдов от него Рэй Гомес, одетый более традиционно, в блейзер и слаксы, стоял в очереди к банкомату.

Взгляд Чапела перескакивал с одного объекта на другой, выбирая, оценивая, анализируя. Может, та хорошенькая блондинка в цветастом платье? Или водитель такси: плату получил, но не торопится ехать дальше? Или вон тот чиновник, что куда-то спешит, прижимая к уху сотовый телефон? Чапел не имел ни малейшего представления, кого и когда пошлют забрать деньги. Нервы его были на пределе. Радовало только одно: в старинном пассаже постройки семнадцатого века интересующий их ювелирный магазин один мог похвастаться отдельным входом, и вход этот находился прямо у него перед глазами.

Рядом, на ковре, прикусив сигарету, по-турецки сидел Леклерк: он тщательно собирал блестевшую смазкой винтовку.

— Видел такую? — спросил он, не отрываясь от своего занятия. — Французская снайперская, ФР-Ф-два, калибр семь и шестьдесят две сотых миллиметра, полуавтомат.

— Конечно, — солгал Чапел, — отличная штука. Настоящее оружие. Серьезное.

При этих словах француз вставил магазин и передернул затвор.

— А у тебя что? — спросил Леклерк, поднимая приклад к щеке, будто прицеливаясь.

— У меня?

— Да, у тебя. — Опустив винтовку на колени, Леклерк уставился на своего собеседника.

Чапел заморгал, соображая, что ответить. Правда заключалась в том, что оружие полностью выбивало его из колеи. При виде холодного увесистого пистолета, манящего изгиба его спускового крючка у него начинала кружиться голова — от ужаса и предчувствия опасности. На зачетных стрельбах в Федеральном правоохранительном учебном центре в Глинко, штат Джорджия, ему удалось выбить только восемнадцать очков из пятидесяти, причем две пули и вовсе ушли в «молоко». Чапел убеждал себя, что он бухгалтер не только по профессии, но и по природе. Жестокому, не подлежащему обжалованию приговору такого судии, как пуля с полым наконечником, он предпочитал бескомпромиссную точность бухгалтерского регистра — гарантированную фискальную прозрачность, понятный мир, где действуют общепринятые принципы бухучета. Чапел знал главное правило относительно оружия: если у тебя есть оружие, рано или поздно ты захочешь пустить его в ход. Об этом правиле он знал не понаслышке. В их группе только он не носил оружие.

— В общем-то, меня вполне устраивает диплом магистра делового администрирования Гарвардской бизнес-школы (калибра четыре-ноль), — сказал он. — Ну и для подстраховки держу под рукой аудиторские корочки и диплом финансового аналитика — так, на всякий случай. Ах да, еще в носке у меня припрятана компактная магистерская по консалтингу и внешнему аудиту. Незаменимая вещь, если попал в заваруху.

Леклерк поднял винтовку к подоконнику и в шутку прицелился.

— Забавный ты парень, — сказал он.

Чапел положил руку на ствол.

— Господин Леклерк, он нам нужен живым. Его смерть ничего не даст. Вы находитесь здесь на случай самой крайней необходимости.

— Бах! — произнес Леклерк, нажав на спусковой крючок незаряженной винтовки и краем глаза подметил, как Чапел чуть не подскочил на месте. — Видишь, я тоже забавный.

— Скопище клоунов.

Чапел прошел в центр номера, где Кек разместил на лакированном столике красного дерева мониторы видеонаблюдения. Один из экранов показывал фасад магазина «Королевские ювелиры». Два других давали панорамные обзоры справа и слева от него.

— Пока все по плану, — заметил Кек. — Передача звука в порядке. Изображения лиц тоже. Все нормально.

Изображение со всех трех видеокамер тут же передавалось в Лэнгли, в Центр по отслеживанию зарубежных террористических счетов. Там специальная, постоянно обновляющаяся биометрическая идентификационная программа вынимала из картинки все лица, попавшие в поле зрения видеокамер, и сопоставляла их по пятидесяти трем параметрам с базой данных ФБР, в которой хранились фотографии и фотороботы нескольких тысяч террористов, а также подозреваемых в причастности к террористической деятельности.

— Это записывается на кассету?

— Не на кассету, а на диск, — раздраженно поправил его Кек.

— Мне без разницы, хоть на киноленту, лишь бы записалось. — Чапел надел наушники. — Бабтист, слышите меня? — спросил он, придвигая ко рту маленький микрофон.

— Так точно. — Бабтист в роли швейцара временно занимал пост внизу у парадной двери отеля. Одетый в фирменную куртку персонала отеля «Ритц», он приветствовал прибывающих постояльцев, поднося руку к козырьку фуражки и ослепительно улыбаясь. — Я уже получил приличные чаевые. Если наш объект не покажется до полудня, смогу оплатить обед на двоих у Максима.

— Ловлю на слове, — подыграл ему Чапел.

Но не успел он улыбнуться, как в наушниках раздался резкий голос, от которого у Адама по спине побежали мурашки. Это был Холси.

— Адам, мы перехватили еще один разговор. Там не все ясно, но могу поспорить, Омар передавал пароль своему сообщнику в Париже, — номер, по которому он звонил, парижский. Дело, похоже, идет к развязке. Твоя команда на месте?

— Так точно, — ответил Чапел, перекатываясь с пятки на носок.

— Хорошо. Будем наблюдать вместе.

Хавала.

Два года назад Адам Чапел даже не слышал такого слова и уж тем более не знал, что это подпольная банковская сеть, через которую ежегодно переводится более пятидесяти миллиардов долларов. Китайцы называют ее «фэй чьен», или «летящие деньги», хотя на самом деле сами деньги никуда не перемещаются. Скажем, сегодня какой-нибудь хавала-брокер в Нью-Йорке просит своего коллегу в Дели доставить по назначению пятьсот долларов. А завтра то же самое проделывается в обратном направлении. Когда же этим двоим хаваладарам нужно свести баланс, взаимозачет производится с помощью золота. Но никто не ведет никаких записей, не выписывает счетов — никаких бумаг. В спорных случаях хаваладары обращаются к людям, работающим «мнемониками», которые состоят в штате и специально обучены тому, чтобы хранить в памяти все операции и служить посредниками в подобных делах.

Хавала — не только средство пересылки денег от одного лица другому, но и удобный механизм, позволяющий избежать уплаты налогов и пошлин. В конце шестидесятых первая крупная сеть хавалы появилась при введении официальных ограничений на ввоз золота в Юго-Восточную Азию. Как только подпольные торговцы золотом усовершенствовали эту систему, другие преступные элементы не заставили себя долго ждать, и ею стали пользоваться наркодельцы, затем те, кто отмывал «грязные» деньги, а в последнее время — террористы.

— Внимание! Появился объект, — сообщил Кармине Сантини со своего наблюдательного поста у очередного модного бутика, — мужчина, на вид от двадцати пяти до тридцати пяти лет, подходит к ювелирному магазину, одет в темно-синий пиджак, светло-коричневые брюки и… вы только гляньте на его рубашку! Итальянец, не иначе. Стопроцентный средиземноморский тип. Любит вкусно поесть, потанцевать и прогуляться под луной вдоль моря. Крескин, видишь его? Вон он, синьор Ромео, уткнулся носом в витрину.

Сантини — шутник: у него для любого найдется прозвище. Чапел заработал кличку Крескин (в честь знаменитого экстрасенса), когда однажды, поговорив всего пять минут с одним вертлявым ливанским бизнесменом о денежных делах компании, вычислил, что тот отщипывает десять процентов от прибыли и отправляет плохим парням наличными. Чапел объяснил, что это несложный бухгалтерский трюк: в бухгалтерских ведомостях были оприходованы некие суммы наличными, якобы пожертвования на благотворительность, однако они не фигурировали для списания в налоговых декларациях. Триста тысяч за год — многовато, чтобы объяснить это простой забывчивостью. Дальше — больше. Проверь баланс компании — и увидишь, что́ у человека за душой. По тому, как ведутся бухгалтерские книги — то вдруг раздуваются расходы, приписываются доходы, берутся авансы в счет жалованья… а то вдруг ничего подобного, — можно узнать о хозяине все, что нужно. Экстрасенсом для этого быть не требуется. Просто Чапел умел за цифрами разглядеть человека.