Эрик Ластбадер - Плавучий город Страница 7

Наконец, когда последний отзвук колокольного звона замер во всех уголках комнаты, Тёса отвернулся от окна, которое он открыл настежь перед полуночью. При этом осьминог, расположившийся на его спине и охвативший его бедра, зашевелил всеми своими восемью щупальцами. Эта замысловатая ирезуми — традиционная дорогостоящая татуировка якудзы, занимала всю поверхность его туловища и плеч. Огромный коричневый осьминог с печальными глазами был оплетен гирляндой из цветов сакуры, а поэтому казалось, что он выходит не из океанских пучин, а с холмов Нара. Четыре из восьми его щупальцев вступили в бой со свирепым, бородатым воином, размахивающим боевой палицей; остальные четыре обвивали стан полуобнаженной женщины. Двойственность природы осьминога всегда суеверно подчеркивалась в японских сказаниях и легендах: верили, что в сексуальной потенции ему нет равных. Ну а почему бы и нет? Со своими восемью щупальцами-руками осьминог, безусловно, должен быть более изощренным любовником, чем человек.

Тёса, на спине которого двигалось это необыкновенное существо, замер перед ящиком из плексигласа, который стоял у совершенно голой стены. В ящике помещалась восковая фигура Мэрилин Монро в той позе, которая не только принесла славу актрисе, но и стала подлинно легендарной: ноги ее были широко расставлены, стиснутые руки опущены вниз, на лице — испуганно-капризная гримаска. На восковой фигуре было одето точно такое же платье, какое было на живой Мэрилин в тот самый момент, когда она стояла на платформе подземки, а горячий воздух вздымал ее юбку, оголяя сногсшибательные бедра. И здесь, в апартаментах оябуна, небольшой моторчик, вмонтированный в ящик, тоже нагнетал воздух, благодаря чему платье актрисы постоянно вздымалось и развевалось, подобно флагу на могиле Неизвестного солдата. За все это Акира Тёса заплатил бешеные деньги, но не жалел об этом. Любоваться актрисой было для него истинным наслаждением.

— Что ты нашел в ней?

Голос, который нельзя было не узнать, заставил оябуна медленно повернуться и взглянуть на утонченное лицо Наохиро Усибы, дайдзина МВТП.

Усиба с явной неприязнью бросил взгляд на восковую фигурку Мэрилин. Актриса ему не нравилась и казалась вульгарной, как все американское. Он передразнил ее гримаску, получилось очень забавно, и Тёса рассмеялся. Это вызвало у Наохиро еще большее раздражение.

— Еще один образец американского растлевающего влияния. Этот манекен способен развратить любую душу.

Акира передернул плечами.

— Чем тебе так не угодили американцы? И что ты понимаешь под термином «американское растлевающее влияние»?

— Всю их мораль и этику. Показное американское жизнелюбие, американскую недальновидность и непрозорливость, американские претензии на то, что они цвет и гордость всего человечества!

Тёса улыбнулся:

— У тебя просто сегодня плохое настроение, Наохиро. Все, что ты сейчас сказал, так отличается от твоих выступлений перед журналистами. На своих пресс-конференциях ты никогда не ругаешь американцев. И правильно делаешь, ибо будущее за Америкой! — Акира подошел к окну и сделал жест в сторону города. — Посмотри туда. Мы — это страна пустых символов, а восковая копия Мэрилин — просто другой символ, и весьма очаровательный, надо сказать. Кто, как не мы, лучше всего понимает это?

Тёса являл собой тип человека, который умел производить впечатление на окружающих. Казалось, у него совсем не было шеи, а голая как бильярдный шар голова сидела прямо на массивных плечах его коренастой фигуры. Татуировка придавала ему вид сильного и властного человека и была подобна маске, которая служит лишь для того, чтобы прикрыть отсутствие ярко выраженной индивидуальности.

Наохиро, который знал Акиру лучше других, был убежден, что татуировка эта позволяла Тёсе надевать на себя любую личину, не испытывая при этом ни малейших угрызений совести, словно осьминог, карабкающийся по его телу, был ответственен за все его действия, но только не он сам.

— Меня от тебя тошнит, — пробормотал Усиба, с отвращением взглянув на то место на теле оябуна, где щупальца осьминога и женщина переплелись в весьма откровенной эротической позе. — От тебя и твоих ублюдков-американцев... — Казалось, Наохиро задыхается от переполнявших его горьких чувств.

— Понимаю, тебя тошнит от того, что мы оказались с американцами в одной упряжке, — проговорил Тёса, направляясь на кухню, чтобы приготовить чай. — Мы в них нуждаемся, от них зависим, и это раздражает тебя...

— Я просто удивляюсь, что ты этого не чувствуешь! — фыркнул Усиба, который последовал за оябуном на кухню.

Вынув чашки из буфета, Тёса поставил воду кипятиться, приготовил заварку и ответил:

— Прекрасно чувствую, но в отличие от тебя научился жить с этим чувством.

Квартиру, в которой находились сейчас эти двое, оябун приобрел для себя и гостей. Охранники и прислуга жили в комнатах, расположенных этажом ниже. Акира Тёса был одним из немногих общественных деятелей, которые дорожили своим уединением. Могло показаться, что полночь — это довольно необычное время, чтобы встречаться с главным министром МВТП, но, помимо всего прочего, Тёса был якудза, а прямые связи, которые существовали между уголовным миром и бюрократическим аппаратом, требовали соблюдения правил абсолютной безопасности. Тот факт, что дайдзин Усиба являлся советником бывшего тайного совета кайсё, состоявшего из трех членов, тщательно скрывался от непосвященных. После того как в конце прошлого года скончался Томоо Кодзо, вместо него в тайный совет ввели молодого человека Тати Сидаре — оябуна клана Ямаути. В совет входили Тецуо Акинага и Акира Тёса. Кроме Сидаре, который был еще слишком молод, эти люди, включая советника Усибу, главенствовали в Годайсю и были крайне недовольны тем, что Микио Оками считает себя вправе командовать ими. После нескольких месяцев ожесточенных споров они пришли к решению изгнать его, то есть по существу вынесли Оками смертный приговор. Однако сейчас за чаем оябун и дайдзин старались не вспоминать об этом. Их больше волновало влияние американцев на страну.

— Мой врач, — Усиба выпустил облачко сигаретного дыма, — говорит, что язва продолжает обостряться. И это все из-за твоих проклятых американцев!

Тёса скептически посмотрел на своего соратника.

— Они такие же мои, как и твои. Как и все люди, они тоже разные. Именно ты помог нам в этом разобраться и посоветовал устранить кайсё.

Наохиро не хотелось говорить об Оками, но он все же процедил сквозь зубы:

— Мы обрекли его на смерть:

— Как? — вскинул брови Тёса. — Оками мертв, почему я об этом ничего не знаю?

Лицо Усибы исказилось гримасой боли, тонкими пальцами он плотно обхватил глиняную чашку и чуть не сломал ее, потом проговорил:

— Я просто предполагаю, что его уже нет в живых...

— Вполне возможно. Если бы кайсё был жив, мы бы давно получили от него какие-нибудь известия. — Тёса положил руку на плечо дайдзина. — Нет Оками, нет и его власти. Мой дед верно говорил: «Считай своими друзьями только тех, кто имеет возможность причинить тебе вред».

Тёса дорожил редкими минутами встречи с Наохиро, потому что только в это время он мог открыто противостоять ему.

— Не жалей об Оками, — сказал он покровительственно. — Микио был сущим наказаньем для всех нас! Он сосредоточил в своих руках абсолютно всю власть. Это так несовременно. Терпеть такого человека — настоящий позор!

А я именно за это уважал Оками. Далеко не каждый сумеет стать диктатором, а вот Микио стал им и ограничил даже твою власть.

— Фу! — возмущенно фыркнул Тёса. — Через своих шпионов ты прекрасно знаешь, что я не только сохранил при Микио свою власть, но и приказал с ним покончить.

На красивом лице Усибы появилось жесткое выражение.

— Прекрати дурачить меня, это плохо кончится. Клянусь, я ничего не знал о заговоре.

Тёса безудержно расхохотался:

— Конечно, в том, что у тебя язва, повинны американцы. Ведь ты же кишки надорвал, пытаясь понять их юмор, да так и не сумел. Ты вообще юмора не понимаешь.

— А ты, — Усиба сердито посмотрел на Акиру, — слишком многому у них научился...

— Даже если это так, то я ничего не потерял и хочу, чтобы ты перестал беспокоиться по этому поводу. Вредно для твоего желудка.

— Как и этот чай.

Усиба оттолкнул от себя чашку, поднялся и быстро прошел в ванную, оставив Тёсу наедине со своими мыслями. Тот думал о том, что американцы действительно допекут Наохиро и он серьезно заболеет. Это будет очень печально, потому что он, Акира, утратит свое существенное преимущество перед другими оябунами, лишившись доступа в министерства Японии. Да, скорее всего, так оно и случится, потому что день ото дня здоровье Наохиро ухудшается. Уже несколько месяцев назад ему следовало бы лечь в госпиталь и пройти курс интенсивной терапии, однако дайдзин упорно не хотел этого делать, потому что был истинным самураем-чиновником. Работа в МВТП означала для него всё. Наохиро боялся, что после пребывания в госпитале ему вообще предложат отдохнуть и тогда — конец. Без работы он просто умрет. Врачи знали об этом и ни на чем не настаивали.