Айзек Адамсон - Разборки в Токио Страница 7

Он провел меня, как я понял, в свой офис и жестом пригласил сесть. Поблагодарив, я подождал, когда он сам сядет в массивное кресло за крошечным столом.

Я сел на стул и почувствовал резкую боль в копчике. Чуть не заорав, я вскочил. Посмотрел на сиденье, но ничего не обнаружил. Ощупал поверхность. Тоже все нормально.

– Мебель неудобная? – спросил сумоист. Он смотрел на меня так, будто я обозвал его жирнягой.

Я мотнул головой и сел. На этот раз ничего не кололось.

Как и в баре, в офисе было полно ковбойских безделушек. А так как это был кабинет шерифа, здесь было несколько юморных розыскных постеров с выцветшими фотографиями самых разыскиваемых в «Ётаё» преступников, включая Ли Якокку[15] и других фигур былого автомира Детройта.

– Вона в тех холмах это вот золото! Ик! Золото, говорю тебе!

– Прошу меня извинить, – озабоченно прохрипел сумоист.

– Вона в тех холмах это золото! Ик! Золото, говорю тебе! – снова сказал голос за моей спиной.

Я обернулся. Заднюю треть комнаты занимала бутафорская тюремная камера с толстыми черными резиновыми прутьями. Внутри на винной бочке сидел старый потрепанный бомж-аниматроник. У него была колючая борода и только один глаз. В руке он держал кружку с надписью «XXX». Голова его механически кивала, а трясущаяся рука вздергивалась.

– Вона в тех холмах это золото! Ик! Золото, говорю тебе!

Затем его голова запрокинулась, и он поднял кружку, чтобы сделать долгий глоток. Две секунды спустя он вновь заговорил о золоте.

Сумоист вошел в камеру и стал щелкать переключателями. Но старый пьяный робот не затыкался. Сумоист ударил его в висок. Башка слетела и, брякнув металлом, влетела в стену. И все равно не затыкалась. Шериф схватил ее и швырнул в стену снова.

– Воооонннаа в тее… – неразборчиво промямлила она и затем, грохнувшись на пол, умолкла. Законность восторжествовала.

– Полицейский произвол, – сказал я.

Шерифу было не до веселья. Он вышел из камеры, опять уселся в кресло и попытался восстановить самообладание.

– Нам его прислали из токийского Диснейленда, – пояснил он. – Министр образования исключил его из экскурсии по золотому прииску. Сказал, что безответственно учить детей тому, что пьянство – это смешно. Эта хреновина действовала мне на нервы. Надеюсь, вы не будете.

– Выпью за это.

Смерив меня взглядом, он вручил мне визитную карточку. На ней по-английски было напечатано: «Арёси… Человек со Значком». Я оказался в неудобном положении, так как у меня с собой мэйси не было. Позаимствовав со стола листок для заметок, я написал: «Билли Чака – Журналист».

Посмотрев на листок с подозрением, которого тот и заслуживал, шериф аккуратно спрятал его под ленту на шляпе.

– Как вы знаете, компания «Ётаё» гордится анонимностью, которую обеспечивает постоянным посетителям лав-отеля, – начал он медленно и раздумчиво.

– Я считаю, неформальная обстановка весьма приятна, – выпалил я, решив, что сейчас самое время его перебить, дабы прикинуться наивным в протокольных делах.

– Естественно. – Он страдальчески наморщил лоб. В разговоре подразумевается, что о некоторых вещах лучше умалчивать, поэтому рабочим средством связи становятся жесты и тон. Сейчас он имел в виду, что я действую ему на нервы. Я, тем не менее, продолжил:

– Хотя до сегодняшнего вечера у меня не было возможности поразвлечься здесь, уверен, что для достойных членов корпорации «Ётаё» это желанная привилегия.

Смысл серии физических ухищрений, сопровождавшей мой ответ, служил двум целям. Первое – мне надо было показать, что я знаю: комплекс «Ётаё» – очень строго охраняемый секрет даже в стране секретов. Второе – дать ему понять, что я здесь оказался не по чистому везению. И, несмотря на мое поведение, знаю правила такого эксклюзивного членства.

– Мы обеспокоились, когда оказалось, что один из наших гостей не развлекается, – сказал он.

По-моему, грубовато. По сути, он обвинял меня в том, что я пришел не развлекаться, а в силу других причин. Чутье у сумоиста лошадиное. И все же, думаю, он пошел ва-банк. Не то чтобы лошади играли в карты. Я ответил, пока не запутался окончательно:

– Видите ли, в таком уникальном месте можно развлекаться по-разному.

Перевод: отвали, у меня свои резоны.

– Временами лучше расслабляться более традиционно.

Он имел в виду, что я зарвался. И хотя я лишь старался защитить себя, понятно, каким углом это можно развернуть: как будто я нарочно упал на стол, а затем беспричинно атаковал несколько человек, которые оказались поблизости. Как говорят индусы, вес это майя – иллюзорная изоляция. Но я решил не вдаваться в разъяснение своей точки зрения и выбрал путь наименьшего сопротивления:

– Буду с вами откровенен. У меня не было намерений затевать драку, и я беру на себя полную ответственность.

– Уверен, что у вас были благородные намерения, – сказал шериф этим своим специфичным голосом. – Тем не менее зачастую такие беспорядки негативно влияют на ту обстановку, которую мы с таким трудом создаем. И когда это происходит, я должен выявить причину и найти решение.

– Уважаю вашу позицию. Вы, должно быть, человек чести, если вам поручили такую важную роль.

– Рад, что вы понимаете мою позицию по данному вопросу. И все же, боюсь, мне придется нарушить традиционный кодекс накатта кото-ни суру.

Это плохая новость. Мне всегда нравились правила «сделаем вид, будто ничего не произошло». Великолепный кодекс. Один из моих любимых. Я кивнул шерифу.

– Вы не работаете в корпорации «Ётаё», – сказал он. – Интересно, как вы получили приглашение.

– Я несколько лет назад написал статью о Программе обучения водителей «ётаё».

– Вы репортер? – Я так и слышал, как в его голове включилась сирена. Очевидно, он не заметил связи между словом «журналист» с моей импровизированный визитки и словом «репортер».

– Я пишу только статьи для тинейджеров. Уверяю вас, ночные повадки топ-менеджеров компании «Ётаё» их не интересуют.

– Moгу я спросить, кто ваш работодатель?

– Я пишу для «Молодежи Азии».

– Кливленд, штат Орегон?

– Кливленд, Огайо. Самый популярный журнал подобного рода в моей стране, – сухо сказал я. – Читали?

– Случалось. Пожалуйста, продолжайте.

Видимо, не поклонник журнала. Как и большинство сумоистов: несколько лет назад я написал разоблачительную статью о тех строгостях, с которыми столкнется юный сумоист, если хочет достичь успеха. Я добросовестно перечислил фунты жирного тушеного тянко-набэ, который ему надо съесть, и часы бездумного избиения телеграфных столбов под дождем. Я поделился малоприятными деталями: молодые сумоисты обязаны вручную стирать набедренные повязки старших товарищей и – что еще хуже, – чистить сумоистские унитазы в тренировочном лагере после неизбежных засоров. Многие жаловались, что статья получилась довольно тяжеловесная, но факты неоспоримы. Из всех моих сочинений она входила в первую двадцатку полемических статей.

– Как я уже сказал, я написал статью о подготовке водителей в компании «Ётаё». Назвал ее самой прогрессивной в мире. Сотни бесплатных автомобилей, опытные инструкторы, которые учатся на трехгодичных курсах по всем аспектам автомобиля – от истории бензина до продвинутых методик агрессивного вождения. Я даже упомянул элитарный детский садик. Действительно очень прогрессивно. И очень полезно для репутации.

Я смутно осознавал, что несу околесицу и перескакиваю с японского на английский и обратно. Теперь, когда адреналин после драки в баре иссяк, на меня навалилась усталость.

– Школа – прекрасная. Я сам там учился водить. Продолжайте. – Сумоист широко улыбнулся, и его высокий хриплый голос успокоил меня, как шуршание простыней в теплой постели.

– После публикации на меня вышел работник отдела связей с общественностью компании «Ётаё». Он сказал, что статья очень лестная и после публикации приток учеников вырос на тринадцать процентов. И добавил, что, когда окажусь в Токио, мне надо побывать там, где отрывается вся элита компании. А затем стал загадками объяснять, как туда добраться. Говорил что-то про Мадонну. Я решил, что он меня дурачит, но вот я здесь и этим счастлив.

В тот момент я был очень счастлив находиться здесь. Отороченная белой бахромой куртка сумоиста, казалось, просто сияла, и он походил на гору под искрящимся снежным покровом. Даже пустоты в комнате источали головокружительную доброжелательность.

– Мы очень рады, что вы здесь. Вы привели с собой еще двух гостей. Они тоже репортеры?

– Кто, эти? Молокососы? – Вопрос меня рассмешил. – О нет. Это просто мои друзья. Отличные парни.

Я увидел свое отражение в настенном зеркале над Арёси. Мое лицо перекосила дикая карикатурная ухмылка. И тут я понял, что произошло.