Роберт Уилсон - Смерть в Лиссабоне Страница 7

Вышедший из кабинета Лерера адъютант сделал ему знак войти. Войдя, Фельзен отсалютовал группенфюреру, и тот кивком указал ему на кресло с высокой спинкой, стоявшее по другую сторону стола. Фельзен вытащил портсигар, но Лерер напомнил ему, что курить в присутствии старшего по званию можно только с его разрешения.

— Вы привыкнете, — обронил Лерер. — Вам это даже понравится.

— Не вижу, каким образом.

— Самое тяжелое, — сказал Лерер уверенно, — я имею в виду тяжесть настоящую, которая постоянно грузом лежит на плечах, в частности на моих, — это ответственность. А с вашим заданием моя ответственность еще увеличивается. Вы же, напротив, имеете то преимущество, что избавлены от этого ярма.

— Повинуясь лишь приказам.

— Вы увидите, что свободны в своих действиях более, нежели другие.

— Но, став полноправным членом СС, я…

— Оформление ваше займет месяц, за который вы не получите жалованья, но сможете обратиться за не облагаемой налогом ссудой в…

— Отсутствие жалованья меня не смущает. За что именно мне будут платить? Не мог бы я узнать это уже сейчас?

— Я и не собирался скрывать это от вас, гауптштурмфюрер Фельзен. Я просто хотел раскрыть перед вами практическую сторону того, о чем говорил… и что упоминал по дороге в машине.

— Насчет экономического влияния СС в новом германском государстве, распространившемся от скандинавского Нордкапа до Пиренеев и от оконечности Брестского полуострова до Люблина.

— Не забудьте Великобританию, Пиренейский полуостров, страны Причерноморья и прочее, и прочее, — сказал Лерер. — Надо мыслить глобально.

— В данный момент я хотел бы получить хотя бы краткую информацию. Снизойдите к моей крестьянской ограниченности.

— Возможно, вы знаете, что СС владеет рядом производств.

— Я поставлял только железнодорожные сцепки, а насчет прочих деловых интересов СС мне ничего не известно.

— У нас есть кирпичные заводы, каменоломни, производства керамики и цемента, строительных материалов, заводы прохладительных напитков, предприятия мясоперерабатывающей промышленности, хлебобулочные комбинаты и, разумеется, оружейные заводы. Можно перечислить и множество других, но общая картина вам ясна.

— Не вижу, какое это имеет отношение к делу, которым занимаюсь я.

— Остановимся на боеприпасах. Чем отличается эта война от прошлой?

— Тем, что ее основная ударная сила — авиация. Широко применяются бомбардировщики.

— Берлинцы только и думают что о бомбардировках, — вздохнул Лерер. — Я говорю о войне в целом. О ее наступательном характере.

— Отсутствует постоянная линия фронтов. Это мобильная война. Блицкриг.

— Именно. Это мобильная война. И для ведения ее требуются моторизованные средства и артиллерия. А еще это танковая война. А у танков имеется броня. Чтобы подбить танк, надо пробить его толстую стальную броню, а для этого нужны особые снаряды.

— Боеголовки снарядов изготовляют из особого сверхтвердого сплава; кажется, он используется еще в станкостроении, для ружейных ударников и для танковой брони.

— Сплав с применением вольфрама, иначе говоря, вольфрамит, — сказал Лерер. — Вам известно, где добывают вольфрам?

— Главным образом в Китае… а еще в России. Некоторое количество его есть и в Швеции, но немного, хотя само название шведское, и… — Фельзен запнулся, внезапно осененный догадкой, — на Пиренейском полуострове.

— Вы хорошо разбираетесь в металлургии.

— Меня просветил Вендт.

— Вендт?

— Мой главный управляющий. Он металлург. Ранее вы упомянули Украину и страны Причерноморья.

— Ну да. — Откинувшись на спинку кресла, Лерер сложил пальцы домиком и пожевал губами. — Глобальное мышление.

— Мне казалось, что заключенный в тридцать девятом году со Сталиным пакт о ненападении исключает вероятность того, что пакт этот будет нарушен. Хотя берлинцы обратили внимание на увеличение выпуска вооружения и на то, что продукция эта уходит в одном направлении.

— Остается лишь надеяться, что Сталин уступает берлинцам в проницательности.

— Ему бы побродить по пивным и кабачкам Кройцберга и Нойкёльна, поставить там парням по паре-другой пива, и все требуемые разведданные были бы у него в кармане.

— Заключение весьма тревожное, — совершенно невозмутимо заметил Лерер. — Говорите, говорите, гауптштурмфюрер, вы так красноречивы.

— Вольфрам, который мы получаем из Китая, везется через Россию, не так ли?

— Правильно.

— И когда мы разорвем пакт, мы окажемся отрезанными от крупнейшего источника вольфрама.

— Теперь вы понимаете, почему я хотел видеть вас в мундире, прежде чем объяснить суть задания.

— Сузана Лопес, — кивнув, сказал Фельзен. — Вы хотите, чтобы я использовал знание португальского, которому меня обучила любовница, для закупки вольфрама.

— У Португалии крупнейшие запасы в Европе, но не из-за одного же знания португальского мы поручаем вам это задание.

— Чем не подошел вам Кох?

Лерер лишь отмахнулся, как от неприятного запаха.

— Этот слишком прост, — сказал он. — Такая работа требует хитрости, ловкости, знания людей, таланта игрока, знаете ли, умения блефовать. А всеми этими качествами обладаете вы, мы уже могли убедиться в этом на деле. А кроме того, Сузана никогда не назвала бы Коха simpãtico.[3] Согласны?

— Так что, мне предстоит закупать вольфрам для СС?

— Нет-нет, для Германии. Отдел вооружений в военном министерстве возглавляет Вальтер Шайбер, который, будучи крупным химиком, в то же самое время много лет состоит в нашей партии и, как известно, всецело ей предан. Рейхсфюрер Гиммлер хочет быть уверен в возможности наращивать выпуск вооружения. Но к вам это все отношения не имеет. Ваша задача — прибрать к рукам каждый килограмм вольфрама, на который еще не подписан контракт.

— Не подписан контракт? А на что он уже подписан?

— Самый крупный рудник — Бералт — принадлежит британцам. В Бералте добывают две тысячи тонн в год. Французы владеют рудником Буралья, где добыча составляет шестьсот тонн. В прошлом году Британский торговый союз подписал контракт с Буральей, но через вишистское правительство нам удалось добиться отмены его. Мы контролируем лишь небольшой рудник, называемый Силвикола, где добывается максимум несколько сот тонн. Остальное — в открытой продаже.

— А сколько нам требуется?

— На этот год — три тысячи тонн.

За спиной Фельзена тикали часы. Снег заметал крышу и снежными вихрями за окном устремлялся вниз.

— Можно мне теперь закурить? — спросил Фельзен. Лерер кивнул. — Вы сказали, что крупнейший из рудников вырабатывает в год лишь две тысячи?

— Верно. И это еще не самая большая из ваших проблем. Торговая палата Соединенного Королевства собирается организовывать предварительные закупки. Вам придется задействовать большое количество так называемой свободной рабочей силы, а также собственных ваших людей и связанных с нами португальских агентов. Вам надо будет наладить доставку, прибегнув к… как бы это выразиться… нетрадиционным методам.

— Контрабанда?

Лерер вытянул толстую шею, выпростав ее из воротничка.

— Вам придется отслеживать действия ваших соперников и координировать действия агентов-иностранцев.

— А этот их португальский вождь, доктор Салазар, как он?..

— Занимается политической эквилибристикой. У него старые связи с британцами, которые они мечтают оживить. Но скоро он поймет, что находится между двух огней, и тогда мы возьмем его в оборот.

— И когда я отбываю в Португалию?

— В Португалию вы не отбываете. Пока. Сначала будет Швейцария. Сегодня днем.

— Сегодня днем? А как же завод? Я же никому не передал дела! Это абсолютно невозможно! Исключено!

— Это приказ, герр гауптштурмфюрер! — ледяным тоном проговорил Лерер. — А невыполнимых приказов не бывает. В час дня за вами прибудет машина. И не опаздывайте.

Ровно в час дня Фельзен стоял возле своего дома. Он был в форме, но в собственном пальто поверх нее и хмуро следил, как рабочий в комбинезоне клеит на стену соседней аптеки красно-черный плакат с надписью «Спасибо фюреру».

Эве он звонил все утро, но так и не дозвонился. Наконец, собрав вещи и обговорив с Вендтом все необходимые дела, он добежал до ее дома, где принялся колотить в дверь и орать под окнами, пока тот же самый жилец, который накануне велел ему заткнуться, не выглянул с намерением продолжить скандал. Но, увидев под его пальто мундир, он осекся и тут же стал сама любезность. С приторной вежливостью он объяснил, что Эва Брюке уехала — он сам видел, как накануне утром она садилась в такси с чемоданами, герр гауптштурмфюрер.

Ковылявшая по обледенелой Нюрнбергерштрассе старуха, поравнявшись с закутанной в пальто съежившейся фигурой Фельзена и заметив его недовольное лицо, быстро окинула взглядом улицу и ткнула палкой в сторону аптеки.