Золото (Золотая шахта) - Смит Уилбур Страница 7

– Только мне это позволено.

– Не сомневаюсь. Думаю, вы позволяете себе многое, на что другие не смеют решиться.

Двусмысленность последней фразы вдруг стала ясна им обоим, и воцарилась неловкая тишина. Тереза склонила голову и сорвала цветок.

– Я совсем не это имел в виду, – попытался извиниться Род.

– Что «не это», мистер Айронсайдс? – спросила она с озорной невинностью в голосе, и они оба рассмеялись, обрадованные тем, что неловкость исчезла.

Она проводила его к машине, ведя себя абсолютно непринужденно, а когда он садился за руль, заметила:

– На следующей неделе мы с Манфредом приедем в «Сондер дитч». Манфред будет вручать награды за долгую службу и храбрость. – Она уже отказалась сопровождать Манфреда, теперь ей предстояло найти повод, чтобы быть приглашенной снова. – Возможно, там я увижусь с вами.

– С нетерпением жду этой встречи. – Род снял ногу с педали сцепления.

Он взглянул в зеркальце заднего вида. Она была чрезвычайно привлекательной и соблазнительной женщиной. Беспечный мужчина легко мог утонуть в этих глазах.

«У доктора Стайнера здесь большие проблемы, – решил про себя Род. – Но Манфред, видимо, так часто намыливает и трет свой прибор, что времени использовать его по назначению уже не остается».

10

Сквозь стекло доктор Стайнер наблюдал за исчезающим за поворотом «мазерати», ожидая, пока стихнет шум его двигателя.

Он снял трубку с телефона и тщательно протер ее белым носовым платком, прежде чем поднести к уху. Набрал номер и стал скрупулезно рассматривать ногти на свободной руке.

– Стайнер, – наконец произнес он в трубку. – Да… да… – Он замолчал на мгновение. – Да… Он только что уехал… Да, мы обо всем договорились… Нет, никаких проблем не будет. Я уверен. – Разговаривая, он рассматривал свою ладонь и вдруг с ужасом увидел выступившие на коже мельчайшие капли пота. – Да, я полностью понимаю серьезность возможных последствий, не беспокойтесь.

Он закрыл глаза и следующую минуту только слушал, оставаясь абсолютно неподвижным.

– Все будет сделано, когда придет время, уверяю вас. До свидания.

Он повесил трубку и бросился мыть руки. «Итак, – подумал он, взбивая пену, – осталось только получить одобрение старика».

11

Сейчас он стал стариком, прожив долгих тяжелых семьдесят восемь лет. Волосы и брови побелели, кожа стала морщинистой, покрытой веснушками и пятнами, свисающей мешками под глазами и подбородком.

Тело высохло, он был костлявым и сутулым, как потрепанное бурей дерево, но скрытая энергия чувствовалась в том, как он держал себя, и именно эта настойчивость заслужила ему кличку Быстрый Хершфилд шестьдесят лет назад, когда он впервые появился в районе золотых месторождений.

Этим утром он стоял у окна во всю стену своего кабинета на последнем этаже небоскреба и смотрел на Йоханнесбург. «Риф-Хаус», где располагался его офис, находился рядом с массивным Шлесинджер-билдинг на нависшем над городом хребте Браамфонтейн. Глядя с такой высоты, казалось, что Йоханнесбург распластался у ног Харри Хершфилда, что, впрочем, было недалеко от истины.

Давным-давно, еще до Великой депрессии тридцатых, он перестал измерять свое богатство деньгами. Он владел более чем четвертью выпущенных акций «СРК». При сегодняшней цене сто двадцать рандов за акцию их стоимость была невообразимой. В дополнение, посредством сложнейшей системы трастов, доверенностей и связанных между собой правлений, он контролировал еще двадцать процентов голосов.

Тишину комнаты, выполненной в приглушенных тонах, нарушил мягкий звонок интеркома. Харри чуть заметно вздрогнул.

– Да, – бросил он, не отворачиваясь от окна.

– Мистер Хершфилд, пришел мистер Стайнер, – прошептал лишенный плоти и эмоций голос секретарши.

– Пусть войдет! – рявкнул Харри. «Меня просто колотит от этого интеркома, а от всей комнаты еще больше». Она была похожа, как Харри часто говорил, на сказочный бордель.

Пятьдесят пять лет он работал в скромном, лишенном ковров кабинете, стены которого украшали только пожелтевшие фотографии людей и механизмов. Потом его перевезли сюда. Харри вновь оглядел кабинет с нескрываемым отвращением, которое не ослабили прошедшие пять лет. Кем они его считают, черт возьми? Дамским парикмахером?

Фанерованная дверь скользнула в сторону, и в кабинет осторожно вошел доктор Манфред Стайнер.

– Доброе утро, дедушка. – Десять лет, начиная с того дня, когда Тереза со своими куриными мозгами умудрилась выйти за этого мозгляка, он называл его только так, и Харри Хершфилд ненавидел каждый день из этих десяти лет. Он вдруг вспомнил, что Манфред Стайнер отвечал за оформление помещений «Риф-Хауса» и, стало быть, был причиной его раздражительности.

– Что бы ты ни попросил – ответ «нет»! – Харри быстро прошел к панели управления кондиционера. Регулятор температуры уже стоял на отметке «высокая», Харри повернул его в положение «самая высокая». Через несколько минут в комнате можно будет выращивать орхидеи.

– Как вы себя чувствуете сегодня, дедушка? – Манфред, казалось, не услышал выпада в свой адрес. Выражение лица его оставалось нейтральным, тон – вежливым. Он подошел к столу и принялся выкладывать на него документы.

– Исключительно плохо.

«Этого ублюдка невозможно вывести из себя, – подумал Харри. – С таким же успехом можно выкрикивать оскорбления в адрес хорошо отлаженного механизма».

– Мне очень жаль это слышать. – Манфред вынул из кармана носовой платок и прикоснулся им к подбородку и лбу. – Я принес отчеты за прошлую неделю.

Харри сдался и прошел за стол. Бизнес есть бизнес. Быстро пробежал глазами бумаги. Задаваемые им вопросы были резкими, прямыми, требующими немедленного ответа. К этому времени платок Манфреда находился в постоянном движении. Дважды Манфред снимал очки и протирал стекла от пара.

– Дедушка, можно мне немного снизить температуру на кондиционере?

– Только посмей дотронуться, сразу получишь под зад, – ответил Харри, не поднимая головы от бумаг.

Прошло еще пять минут, и Манфред вскочил с кресла.

– Прошу прощения, дедушка. – Он бросился через кабинет в ванную комнату. Харри склонил голову и прислушался.

Услышав, как зашипела вода в кранах, он счастливо улыбнулся. Кондиционер был его единственным орудием против Манфреда Стайнера, а за последние десять лет он испробовал различную тактику.

– Только не используй все мыло, – крикнул он весело. – Сам всегда бурчишь о необходимости снижения расходов на хозяйственные нужды.

Харри совсем не считал нелепой ситуацию, при которой один из самых богатых и влиятельных людей Африки тратил столько времени и энергии на травлю своего личного помощника.

В одиннадцать часов Манфред Стайнер собрал бумаги и принялся их аккуратно складывать в украшенный монограммой портфель из свиной кожи.

– К вопросу о назначении нового генерального директора шахты «Сондер дитч» взамен покойного Фрэнка Леммера. Вы читали мою записку, касающуюся необходимости назначения на ключевые посты более молодых людей…

– Никогда не читал эту ерунду, – солгал Харри. Оба знали, что он читал и помнил все.

– Ну… – Манфред пояснял свои соображения в течение минуты, затем подвел итог: – В свете вышеизложенного мой отдел и я лично настаиваем на назначении на этот пост Родни Барри Айронсайдса, в настоящее время занимающего должность начальника подземных работ. Надеюсь, вы подпишете наши рекомендации, и они будут утверждены на совете директоров в пятницу.

Манфред ловко подсунул Харри желтый документ, отвернул колпачок ручки и протянул ее старику. Харри взял записку за угол большим и указательным пальцами, словно это был чей-то грязный носовой платок, и выбросил в корзину для мусора.

– Хочешь, чтобы я в деталях объяснил, чем стоит заняться тебе лично и твоему отделу?

– Дедушка, – мягко возразил Манфред, – вы не можете управлять компанией как барон-разбойник. Вы не можете игнорировать мнение команды высококвалифицированных людей, являющихся вашими советниками.