Себастьян Фитцек - Терапия Страница 8

— Я пошла немного прогуляться и заметила свет у вас в гостиной, — с улыбкой объяснила Анна, когда Виктор открыл дверь.

Он нахмурился. Прогуляться? В такую погоду даже собаку никто не будет долго выгуливать. Обещанный ливень пока не начался, но уже накрапывало. Анна была одета совсем не для пеших прогулок в дождь: тонкий шерстяной костюм и туфли на каблуках. От поселка до его пляжного домика надо идти минут пятнадцать, причем по грязной дороге, однако на ее элегантных туфлях не заметно ни единого пятна. И у нее были сухие волосы, хотя Виктор не увидел в руках ни платка, ни зонтика.

— Я пришла некстати?

Виктор понял, что не успел еще ничего сказать, а лишь ошеломленно глядел на нее.

— Ну да, то есть я… — Он запнулся. — Простите, я себя не очень хорошо чувствую, наверное, простудился.

«И после рассказа Хальберштадта не особенно хочется пускать тебя в дом».

— Ой. — С ее лица пропала улыбка. — Мне так жаль.

Над морем сверкнула молния, осветив окрестности. Вскоре раздался раскат грома. Непогода подбиралась все ближе. Виктор рассердился. Теперь нельзя было захлопнуть дверь перед настырной гостьей. Из вежливости придется терпеть присутствие Анны, по крайней мере пока не пройдет первый ливень.

— Раз уж вы потрудились дойти до меня, давайте выпьем чаю, — неохотно предложил он.

Анна, не раздумывая, согласилась. Она снова улыбалась, как показалось Виктору, триумфально. Как ребенок, которому после долгого рева в магазине мама наконец покупает желанные сладости.

Она последовала за ним в каминную комнату, где оба заняли свои вчерашние места. Она села на диван, положив ногу на ногу. Он встал перед столом спиной к окну.

— Пожалуйста, чай там.

Взяв свою чашку, он указал ей на каминную полочку, где на подставке со свечкой стоял чайник.

— Спасибо. Может, позднее.

У Виктора совсем разболелось горло, и он отхлебнул большой глоток. «Ассам» с каждой чашкой горчил все больше.

— С вами все в порядке?

Опять тот же вопрос, что и вчера. Виктор очень злился, что она словно видит его насквозь. В конце концов, врач здесь он.

— Спасибо, все прекрасно.

— А почему же у вас такой свирепый вид, с тех пор как я пришла? Уж не злитесь ли вы на меня, доктор? Честное слово, я хотела сегодня сесть на паром. Но, к сожалению, все перевозки прекращены на неопределенное время.

— И никаких прогнозов?

— Не раньше чем через два дня. Если очень повезет, через сутки.

А если совсем не повезет, через неделю. Виктор однажды застрял здесь вот так вместе с отцом.

— Может, все-таки используем это время для нового сеанса терапии? — спросила она с мягкой улыбкой, и глазом не моргнув.

«Ей нужно от чего-то отделаться», — подумал Виктор.

— Вы ошибаетесь, полагая, что вчера у нас был сеанс терапии. Это была просто беседа. Вы для меня не пациентка. И шторм ничего не меняет.

— Отлично, тогда давайте продолжим нашу вчерашнюю беседу. Мне от нее стало гораздо лучше.

«Ей нужно от чего-то отделаться. И она от меня не отстанет, пока все не расскажет».

Виктор долго смотрел ей в глаза и кивнул, поняв, что первой она взгляд не отведет.

— Ну, хорошо…

«Закончим то, что мы вчера начали», — мысленно произнес он, когда Анна довольно откинулась на спинку кресла.

А потом она рассказала самую ужасную историю, какую Виктор когда-либо слышал.

Глава 9

— Над какой книгой вы сейчас работаете? — начиная беседу, спросил он. Он думал об этом еще сегодня при пробуждении.

«Кто следующим оживет в ваших кошмарах?»

— Я больше не пишу, по крайней мере не привычным образом.

— Что вы имеете в виду?

— Я решила писать только о себе самой. Автобиографию, если угодно. Таким образом я убивала трех зайцев. Во-первых, давала волю своему художественному таланту. Во-вторых, перерабатывала свое прошлое. И, в-третьих, не позволяла персонажам вмешиваться в мою жизнь и сводить меня с ума.

— Понятно. Тогда расскажите о вашем последнем сильном приступе. Который и привел вас в клинику.

Глубоко вздохнув, Анна сложила руки, как для молитвы.

— Последним ожившим персонажем романа была героиня современной детской сказки.

— О чем была эта сказка?

— О маленькой девочке Шарлотте. Такой нежный светловолосый ангел, как на рекламе пряников или шоколада.

— Не самый опасный персонаж. Такого вполне приятно увидеть вживую.

— Да, конечно. Шарлотта была настоящим сокровищем. И каждый, кто ее видел, сразу же влюблялся в нее. Она была единственной дочерью короля и жила в маленьком дворце на острове.

— А о чем именно история?

— О поиске. Однажды Шарлотта неожиданно заболела. Очень серьезно.

Виктор собирался сделать еще один глоток, но отставил чашку. Его внимание было приковано к Анне.

— Ее то и дело бросало в жар, она слабела и таяла на глазах. Ее осматривали медики всего королевства, но никто не нашел причину ее недуга. Родители совсем отчаялись. День ото дня малышке становилось все хуже.

Виктор затаил дыхание, ловя каждое слово Анны.

— И однажды маленькая Шарлотта решила сама победить свою хворь и убежала из дома.

«Жози».

Виктор пытался прогнать мысль о дочери, но это было невозможно.

— Что-что? — удивленно спросила Анна.

Виктор даже не заметил, что, видимо, заговорил вслух. Он нервно провел рукой по волосам.

— Ничего, я не хотел вас прерывать. Продолжайте.

— Итак, она решила отыскать причину своей болезни. Понимаете, вся история — это метафора. Больная девочка, которая не сдается, а, наоборот, действует и идет в мир.

«Такого не бывает. Это невозможно». Виктор не мог ничего больше сформулировать. Он знал это чувство. Впервые оно посетило его в приемной доктора Грольке. И с тех пор приходило ежедневно. Вплоть до того момента, когда он решил окончательно покончить с поисками дочери.

— С вами правда все в порядке, доктор Ларенц?

— Что? Ох… — Только сейчас он осознал, что пальцами правой руки нервно стучит по столешнице красного дерева. — Простите, я, наверное, слишком много чая выпил. Расскажите же еще про Шарлотту. Что там дальше случилось?

«Что случилось с Жози?»

— Не знаю.

— Как? Вы не знаете, чем закончилась ваша собственная книга? — Вопрос прозвучал громче, чем того хотелось Виктору, однако Анну, казалось, это ничуть не изумило.

— Я же говорила, что не дописала ее. Это фрагмент. Поэтому Шарлотта не оставляет меня в покое, и потому начался этот кошмар.

Кошмар?

— Что вы имеете в виду?

— Как я уже говорила, Шарлотта была последним героем, вошедшим в мою жизнь. То, что я пережила с ней вместе, оказалось настолько ужасно, что у меня случился срыв.

— Расскажите по порядку. Что именно произошло?

Виктор отдавал себе отчет, что ведет себя неправильно. Пациентка еще не была готова к тому, чтобы говорить о травме. Но ему необходимо было все узнать. Анна молча уставилась в пол, и он решил вести себя более осмотрительно.

— Когда вам впервые явилась Шарлотта?

— Примерно четыре года тому назад в Берлине. Зимой.

«Двадцать шестого ноября», — добавил про себя Виктор.

— Я шла в магазин, когда вдруг сзади раздался громкий шум. Скрип резины, дребезжание металла, звон стекла — звуки автокатастрофы. Я еще подумала: «Надеюсь, никто не пострадал» — и обернулась. И увидела девочку. Она стояла посредине улицы, словно парализованная. Явно, это она была виновницей аварии.

Виктор сжался.

— Внезапно, как будто повинуясь невидимому сигналу, она повернула голову, посмотрела прямо на меня и улыбнулась. Я сразу узнала ее. Это была моя маленькая больная девочка, Шарлотта. Она подбежала и взяла меня за руку.

«Ее тонкие руки. Такие хрупкие».

— Теперь окаменела я. С одной стороны, я понимала, что ее нет и быть не может. С другой — все было очень реально. Я не могла противиться и пошла за ней.

— Куда? Где именно это случилось?

— Разве это важно?

Анна удивленно взглянула на него и, казалось, не хотела дальше рассказывать.

— Нет, конечно. Простите меня. Продолжайте.

Она откашлялась и встала.

— Если позволите, доктор Ларенц, я бы хотела сделать перерыв. Я все время принуждала вас к разговору. Но теперь понимаю, что сама не готова. Эти видения были для меня очень страшны. И говорить о них гораздо труднее, чем я думала.

— Ну разумеется, — согласился Виктор, хотя страстно желал услышать ее историю. Он тоже встал.

— Я не буду больше к вам приставать. Может, уже завтра уеду домой.

Нет!

Виктор судорожно искал какую-нибудь зацепку. Он не мог допустить, чтобы она навсегда ушла, хотя всего несколько минут тому назад хотел этого больше всего на свете.