Джеймс Паттерсон - 8-е Признание Страница 8

Синди, выглядевшая в своем пальто и розовом палантине поверх платья так, словно сошла с витрины универмага, обошла наркоманов, слоняющихся у входа в трехэтажное кирпичное здание на пересечении Пятой улицы и Таунсенда, и поблагодарила беззубого молодого мужчину, придержавшего для нее дверь.

Первый этаж «От всего сердца» представлял собой большую комнату с жаропрочным столом для самообслуживания вдоль одной стены, с выставленными рядами складными столами и стульями и множеством людей в лохмотьях. Некоторые говорили сами с собой, другие ели яичницу из одноразовых бумажных тарелок.

Синди заметила худую чернокожую женщину, наблюдавшую за ней из-за стола рядом с входом. Женщина выглядела лет на сорок и была одета в черные облегающие брюки и блузу с крупным принтом. Очки в бордовой оправе висели на груди на специальном шнурке, а на приколотой к блузе табличке было написано: «Мисс Луви Джамп, смотритель комнаты отдыха».

Мисс Джамп еще некоторое время с сомнением оглядывала Синди, но потом спросила:

— Вам помочь?

Синди представилась и сказала, что пишет статью о Скитальце Иисусе для «Сан-Франциско кроникл».

— Я слежу за расследованием его убийства, — добавила Синди, вытаскивая из сумки с ноутбуком утреннюю газету. Она раскрыла ее на третьей странице и показала заголовок на развороте.

Женщина краем глаза взглянула на газету и спросила:

— Вы уже пили кофе?

— Нет, — ответила Синди.

— Тогда присаживайтесь.

Луви вернулась через минуту с двумя чашками кофе, корзинкой булочек и упакованными в фольгу кусочками масла.

— Прочитаете мне вашу статью? — спросила она и села напротив Синди, ставя на стол поднос и выкладывая салфетки. — Я не взяла с собой очков для чтения.

— С удовольствием, — улыбнулась Синди. — Меня не часто просят почитать. Называется «Убийство уличного мессии. У полиции нет зацепок», — начала она, расправив газету.

— Ага. Продолжай.

— Хорошо, здесь написано: «Примерно после полуночи шестого мая возле парка Колтрейн на Таунсенд-стрит был избит и застрелен бездомный мужчина. Каждый год на наших улицах от равнодушия и ненависти умирают сотни бездомных, а город их хоронит и тут же забывает».

— Можешь повторить это снова, — пробормотала Луви.

— «Но этого мужчину забыть будет непросто, — продолжила Синди. — Он был другом для отверженных, для беднейших из бедных. Он был их пастырем, и они любили его. Мы не знаем его имени, но бездомные называли его Скитальцем Иисусом».

У Синди запершило в горле, и, остановившись, она взглянула на Луви и увидела, как та ей улыбается, однако губы женщины дрожали, словно она вот-вот готова была заплакать.

— Он принял у меня роды, когда я рожала старшего на улице, — сказала Луви. — Поэтому у него и был тот крошечный пупс на распятии. Иисус спасает. Иисус спасает. Чем я могу вам помочь, Синди Томас? Только скажите.

— Я хочу знать о нем все.

— С чего начать?

— Вы знаете настоящее имя Скитальца?

Глава 17

Этот мертвец завладел Синди — его сердце, его разум, его душа захватили ее. Мы с Конклином сидели вместе с ней в баре «Пиво Макбейна» — любимом местечке полицейских на Брайант-стрит. Музыкальный автомат заливался «Dancing Queen», а длинная отполированная барная стойка была чуть ли не в три ряда занята оживленной толпой, пришедшей сюда прямиком из здания суда сразу после окончания рабочего дня.

Синди не замечала ничего вокруг.

В ее голосе чувствовалась злость.

— Он принял у нее роды, а она даже не знает его имени. Никто не знает! Если бы только его лицо не было так изуродовано, мы могли бы нарисовать портрет. И тогда кто-нибудь сумел бы его идентифицировать.

Она допила пиво и со стуком поставила пустую кружку на стол.

— Я хочу, чтобы люди поняли его. Хотя бы на минуту оторвали свои носы от светской хроники и осознали, насколько важны такие, как Скиталец Иисус.

— Мы уже поняли, Синди, — ответила я. — Переведи дух. Дай и остальным высказаться!

— Извини, — рассмеялась Синди. — Сидни, — позвала она нашу официантку, подняв руку, — налей мне еще, пожалуйста.

— Мы с Ричем вместо обеда просматривали дела о пропавших без вести и сверяли отпечатки Скитальца.

— Вместо обеда. Вау, — шутливо ответила Синди.

— Эй, только подумай: мы перетащили это дело на самый верх очень толстой стопки активно разрабатываемых дел.

Синди бросила на меня извиняющийся взгляд, но на самом деле никакого сожаления не испытывала. Вот сопля! Я рассмеялась. Что мне еще оставалось?

— Вы что-нибудь отыскали? — спросила она.

— Никаких похожих отпечатков, — ответил ей Конклин. — С другой стороны, в Калифорнии за последние десять лет пропало более двухсот белокожих мужчин средних лет с карими глазами. Я звонил тебе в два тридцать, чтобы ты успела к своему крайнему сроку. Но когда ты сбрасываешь все звонки на голосовую почту…

— В любом случае спасибо, Рич. Я брала интервью и потому выключила звонок.

Принесли еще пива, а когда подали еду, Синди вкратце поведала нам содержание других интервью из «От всего сердца». Прошло совсем немного времени, и я вдруг поняла, что Синди заигрывает с Конклином. Потихоньку справляясь со своей порцией говядины, я наблюдала за их флиртом.

Мое отношение к партнеру претерпело резкий и неожиданный поворот примерно полтора года назад, когда расследование одного дела занесло нас в Лос-Анджелес. Мы тогда поздно поужинали, выпили немного вина и потому пропустили обратный рейс в Сан-Франциско. Было уже поздно, и я потратилась на две комнаты в отеле при аэропорте «Марриотт». Я как раз облачилась в банный халат, когда в мою дверь постучал Конклин. Двумя минутами позже мы уже страстно обнимались, лежа на огромной кровати.

Я нажала на тормоза прежде, чем случилось непоправимое, и при этом чувствовала себя ужасно, была опустошена и разбита. Все казалось неправильным — как если бы солнце вдруг село на востоке. Но я была права, что остановилась, ведь, несмотря на наш разлад с Джо, я по-прежнему любила его. Кроме того, Конклин моложе меня на десять лет, и мы — напарники. К тому же я была его начальником.

После той ночи мы решили игнорировать моменты, когда разряд между нами способен зажечь сирену на нашей машине, когда я забываю, что говорю, и только безмолвно смотрю в светло-карие глаза Ричи. Мы изо всех сил старались избегать таких моментов, при которых прежде Рич бурно объяснялся, как я ему нравлюсь.

Но сейчас был иной момент.

Сейчас инспектор Красавчик вовсю улыбался Синди, а она почти забыла о моем присутствии.

Следовало признать, что Синди и Рич составили бы отличную пару. Оба были одиноки. Хорошо смотрелись вместе, и, казалось, им есть о чем поговорить.

— Рич, — тем временем сказала Синди, — я все налегаю на пиво. Ты уж проследи, чтобы я добралась до дома, ладно?

— Я довезу тебя, — дружески хлопая ее по руке, заверила я. — Моя машина стоит прямо перед баром, и я заброшу тебя домой на обратном пути.

Глава 18

Юки едва не налетела на Фила Хоффмана, когда он выходил из лифта.

— Как ты думаешь, что случилось? — тихо спросил он.

— Непонятно, да? — ответила Юки.

Было десять часов утра. Прошло два дня с того заседания, как они с Хоффманом выступили с заключительной речью, и вдруг сегодня раздается звонок от секретаря судьи и их просят явиться в зал номер 6А.

Юки шла по длинному, окрашенному в светло-желтый цвет коридору рядом с Хоффманом, возвышающимся над ней на добрых тридцать сантиметров, а позади семенил Ники Гейме.

— Возможно, сущие пустяки, — заметила Юки. Мне как-то передали просьбу присяжных произвести денежные расчеты по делу. Подумала, что они рассчитывают дополнительные выплаты для моего клиента. Оказалось — заполняют налоговую декларацию во время обеденного перерыва.

Смеясь, Хоффман открыл одну створку двери в зал, в то время как Гейме распахнул вторую, три юриста вошли внутрь и заняли свои места.

Судья Даффи был уже здесь, как и секретарь с протоколистом; представитель судебного исполнителя, поглаживая усы, стоял перед ложей присяжных.

Даффи снял очки, закрыл свой лэптоп и попросил представителей защиты и обвинения подойти к нему, что они и сделали.

— Старшина присяжных передала мне обращение, — сказал судья. Когда он раскрыл вчетверо сложенный лист, на его лице появилась улыбка. Даффи повернул лист так, чтобы Юки с Хоффманом могли видеть нарисованные на нем черным маркером двенадцать виселиц. Снизу, под виселицами, было написано: «Вашачесть, полагаю, у нас возникли трудности».

— Как? — воскликнула Юки. — Они повесились после?.. Зашли в тупик всего после десяти часов обсуждения?

— Ваша честь, — добавил Хоффман, — пожалуйста, не позволяйте им сдаться так быстро. Это уж слишком!