Сиссель-Йо Газан - Перо динозавра Страница 8

Анна уставилась перед собой.

Тюбьерг рассказывал, что редакторский комитет в научных журналах, отбирающий статьи для печати, состоит обычно из пяти редакторов-ученых. Это значит, если немного утрировать, что примерно пятнадцать человек, распределенных по редакциям трех ведущих научных журналов «Nature», «Science» и «Scientific Today», самолично решают, какие темы достойны внимания широкой публики. Пятнадцать человек. Не много, подумала Анна. Чтобы избежать обвинений в предвзятости и следовании личным интересам при отборе статей, эти пятнадцать человек должны относиться к своей работе со всей ответственностью и внимательно следить за тем, чтобы тематика статей в журналах отражала действительное положение вещей в современном научном мире. И в этом-то и заключалась проблема. Все эксперты сходились на том, что птицы произошли от динозавров, и все-таки Анна находила статью о происхождении птиц как минимум в каждом втором журнале. Она почувствовала, как внутри нее нарастает волнение, быстро рассортировала статьи, разделила их на две стопки, подчеркнула желтым маркером имя автора в каждой из статей и довольная откинулась на спинку стула. В стопке, отстаивающей гипотезу происхождения птиц от динозавров, лежали двадцать четыре статьи и заметки, в стопке, эту гипотезу отрицающей, статьей и заметок было двадцать три. Эрик Тюбьерг и Ларс Хелланд написали всего пять статей из первой стопки, остальные девятнадцать были написаны шестнадцатью другими учеными-орнитологами, работавшими в университетах всего мира, — вполне убедительная расстановка сил.

Потом она пролистала вторую стопку. Двадцать три статьи, лежащие в ней, были написаны всего тремя авторами: Клайвом Фриманом, Майклом Креймером и Сянь Ченлю. При этом девятнадцать статей были написаны Клайвом Фриманом и Майклом Креймером. Анна поднялась и подошла к компьютеру. Сначала она искала на имя Сянь Ченлю и узнала, что китайский палеонтолог умер год назад. Оставались только Клайв Фриман и Майкл Креймер. Через восемь переходов по ссылкам Анна знала, что Майкл Креймер в марте 1992 года окончил магистратуру Университета Британской Колумбии, где специализировался по отделению эволюции, палеобиологии и систематики птиц, в 1993 году получил аспирантскую стипендию для работы на той же кафедре и закончил свое образование, защитив там же докторскую диссертацию, над которой работал с 1997-го по 2000 год, после чего сразу получил ставку младшего профессора. Анна быстро пробежала глазами его CV и нашла здесь то, что искала: научным руководителем диплома и кандидатской диссертации Майкла был Клайв Фриман, и руководителем докторской диссертации был Клайв Фриман, и старшим профессором отделения эволюции, палеобиологии и систематики птиц был Клайв Фриман. Впервые с тех пор, как Анна начала работать над дипломом, она почувствовала, что дело сдвинулось с мертвой точки.

Анна едва успела снять куртку и включить компьютер, когда ее внимание привлек странный шум. Она знала все кафедральные звуки: как выключается вытяжка, как срабатывает на запахи сигнализация, понедельничный, вторничный и четверговый галдеж студентов, пришедших на практические занятия, деловую поступь Хелланда, черепаший шаг Йоханнеса, мягкий шорох резиновых подошв Свена и цоканье каблуков Элизабет — двух других профессоров отделения. Но то, что слышала сейчас Анна, не было похоже ни на один из привычных звуков.

Сначала кто-то пробежал и остановился, потом она вдруг услышала, как Йоханнес приглушенно зовет Элизабет и снова кто-то бежит, потом почти одновременно заговорили Элизабет и Свен. Анна оттолкнула стул и с любопытством высунула голову в коридор. Перед лабораторией Свена стоял Йоханнес и отчаянно жестикулировал:

— Он там лежит у себя… я думаю, он умер. Он так ужасно выглядит, господи. Они сейчас приедут, «скорая», они сказали, сразу, они сказали, чтобы я оставался на месте, но я не мог на него смотреть. Язык… это же его язык.

Анна вышла в коридор и пошла по направлению к этой тройке, которая как раз начала двигаться в противоположном от нее направлении. Теперь они бежали. Анна побежала за ними, и через десять секунд они остановились перед открытой дверью в кабинет Хелланда.

На мгновение они замерли, как парализованные. В шезлонге лежал Хелланд. Одетый в серые брюки, которые Анна пять минут назад, проходя мимо, заметила в приоткрытую дверь. Одеревеневшие руки свисали по обе стороны кресла, глаза вытаращены. У него на коленях лежала закапанная кровью распечатка диплома Анны, как будто он продолжал ее читать. Потом она увидела язык.

Язык лежал у Хелланда на груди. Один конец его выглядел как обычный шершавый мясного цвета язык, другой был продолговатый и жилистый, как препарированная мясная вырезка, и напоминал отрезанную окровавленную конечность. Йоханнес стоял позади всех и жалобно скулил. Анна, Элизабет и Свен, не сговариваясь, выскочили обратно в коридор.

— Господи! Боже мой!

— Мы договорились встретиться, чтобы обсудить нашу статью, — заикаясь, объяснил Йоханнес. Он не знал, куда деть руки, его взгляд блуждал по коридору. — Я пришел вовремя. Постучал, никто не ответил, тогда я толкнул дверь и увидел Хелланда. Он хрипел, язык лежал на груди, похоже было, что он только что вывалился у него изо рта. Я вцепился руками ему в плечи, Хелланд закатил глаза, и тут я запаниковал, отпустил его, выбежал в коридор, добежал до последнего кабинета и набрал «один-один-два».

Свен кинулся в туалет прямо напротив кабинета Хелланда, его вырвало.

— Мы должны зайти в кабинет, — сказала Анна. — Вдруг он жив. Вдруг он все-таки не умер. Мы должны ему помочь.

— Я пойду, — решительно сказала Элизабет.

— Только не трогайте ничего! — крикнул Йоханнес. — Они сказали, чтобы мы ничего не трогали!

— Успокойся, Йоханнес, — сказала Анна. У нее кружилась голова.

Свен вернулся из туалета, он был белее мела. Тут они услышали нарастающий шум сирен.

— Боже мой, — сказал Свен и стал тереть ладонью глаз.

Сирены были теперь совсем близко, и через несколько мгновений на лестнице послышались быстрые шаги. Врач «скорой помощи» и двое полицейских в форме вбежали в коридор, через тридцать секунд к ним присоединились еще двое. Врач исчез в кабинете Хелланда. Один из полицейских последовал за ним, а трое остальных попытались разобраться в ситуации. На вопрос о том, что произошло, Свен и Элизабет начали отвечать одновременно, перебивая друг друга. Анна опустила взгляд и упорно разглядывала пуговицу, валяющуюся на линолеуме. Один из полицейских увел Элизабет и Свена в другой конец коридора. Анна продолжала таращиться на пуговицу, чувствуя затылком, что Йоханнес за ней наблюдает.

— Мне нужно задать вам несколько вопросов, — сказал один из оставшихся полицейских Анне и Йоханнесу.

Они говорили около пяти минут. Йоханнес повторил то, что уже рассказывал раньше, Анна коротко рассказала о себе и о том, что она видела штанины Хелланда сквозь приоткрытую дверь, когда проходила мимо, и что из кабинета доносились встревоженные голоса, и да, может быть, это был только один встревоженный голос, нет, она не смогла разобрать ни слова. Йоханнес не сводил с нее глаз. Анна осторожно вытянула руку, чтобы проверить, дрожит ли она. Рука дрожала.

В дверях снова появился врач и что-то тихо сказал двоим полицейским, те закивали. Один из них отвел Анну и Йоханнеса немного дальше по коридору и усадил на стулья.

— Подождите здесь несколько минут, — сказал он и вернулся к двери кабинета Хелланда. Анна наблюдала за тем, как двое полицейских перегораживают вход в кабинет и часть коридора красно-белыми целлофановыми лентами.

Подтянулся еще один отряд полицейских, и в форме, и в гражданском. Двое из них натянули тонкие белые комбинезоны и маски и исчезли в кабинете Хелланда. К Анне и Йоханнесу подошел высокий мужчина и представился начальником отдела убийств Сёреном Мархаугом. Он был коротко стриженный, веснушчатый и кареглазый и приветливо смотрел Анне в глаза.

По предложению Анны они зашли в маленькую библиотеку между лабораториями Свена и Хелланда, и снова проговорили все с самого начала. У Сёрена Мархауга был мягкий голос и своеобразная медлительная манера речи, как будто ему необходимо подолгу осмыслять все по отдельности, прежде чем в конце концов разобраться что к чему. Анну это ужасно раздражало. Ей казалось, что он снова и снова спрашивал ее об одном и том же, и к концу двадцатой, не меньше, минуты, когда стук в дверь прервал их разговор, она окрестила его главным занудой датской полиции. Один из его коллег просунул голову в дверь, тихо что-то сказал, и разговор был окончен. Главный зануда датской полиции исчез где-то в коридоре, а Анна вернулась в свой кабинет. Перед входом толпились полицейские. Анна схватилась за голову — ровно через две недели она должна защищать диплом, перепачканная кровью распечатка которого лежит сейчас в кабинете Хелланда.