Миккель Биркегор - Через мой труп Страница 8

В данном смысле поворотным пунктом для меня послужила книга «Под углом зрения смерти» — своего рода ученический опыт создания романа в жанре детектива. Я попытался описать одно и то же убийство, рассмотрев его с самых различных точек зрения — отсюда и название. И, хотя роман получился, в общем-то, слабым — эклектичным и экспериментальным, — издательству «ZeitSign» он подошел, и оно предложило мне опубликовать его. Я и по сей день не могу понять, что особенного сумел рассмотреть редактор Финн Гельф в этом опусе — а ведь он был единственным человеком, кто считал, что это произведение достойно быть изданным. Но тогда, помнится, я был поистине горд и безумно счастлив. Еще бы, ведь я сделал свою зарубку на рукояти пистолета современной культуры, оставил собственную вмятину на капоте истории отечественной литературы — да я чувствовал себя буквально в двух шагах от бессмертия!

Критика разгромила «Под углом зрения смерти» в пух и прах, было продано всего около двухсот экземпляров романа. Однако, когда мы справляли «Угловой праздник», до издания книги оставалось еще несколько месяцев, и я пребывал в счастливом неведении по поводу того, как сложится дальнейшая судьба книги. Хотелось устроить такую вечеринку, какой еще не знала наша квартира. Всего на ней должно было быть больше, чем обычно: гостей, выпивки, травки, — а также масса девочек и обязательно живая музыка. Были приглашены все наши знакомые. И все они сочли своим долгом заявиться. Квартира напоминала людской водоворот, я лично знал лишь небольшую часть гостей.

С утра пораньше я побывал в Нюхавне[13] и сделал себе татуировку на плече — номер, присвоенный моей книге по классификации ISBN. В свое время каждый из нас поклялся совершить этот ритуал, когда будет издана его первая книга. В течение вечера мне не раз приходилось расстегивать рубашку и демонстрировать, что я выполнил-таки свое обещание. При этом большинству присутствующих очень понравилась моя татуировка, нанесенная чуть ниже плеча в виде опоясывающего руку браслета.

Приблизительно в середине вечера произошло то, что подчас случается в оживленных людских компаниях: внезапно в людском море образовался просвет — своего рода коридор, сквозь который я, стоя в противоположном конце гостиной, сумел увидеть входную дверь.

В дверном проеме стояла она, Лина.

На ней было короткое черное платье и туфли на высоких каблуках, которые не вполне гармонировали с костюмами большинства собравшихся, одетых гораздо более небрежно. Тем не менее она, казалось, не обращала на это никакого внимания. Довольно неопределенного цвета волосы доставали ей до середины подбородка, лицо было самым обычным, с немного густыми бровями, высокими скулами и тонким носом, то есть отнюдь не фотомодель. Одним словом, и по одежде, и по внешности она не совсем вписывалась в окружающее общество.

Но то, как она улыбалась, сразило меня наповал.

Да, эта фраза кажется избитым клише, и сам бы я ни за что не написал такого ни в одной из своих книг, даже если бы это был какой-нибудь сентиментальный роман. Тем не менее дело обстояло именно так. Улыбаясь, она слегка кривила губы, так, что становилась видна узкая полоска безупречно белых зубов, а от излучаемого при этом тепла и непосредственности у меня моментально перехватило дыхание. Стоя в прихожей, она рассеянно осматривалась по сторонам, и на короткий миг, прежде чем толпа народа вновь заслонила нас друг от друга, наши взгляды встретились.

Разумеется, за время совместного существования с собратьями по перу у каждого из нас было немало подружек. Большую часть из них мы снимали прямо на наших вечеринках, и каждому из нас под занавес попойки неизменно сопутствовала удача. Я не хочу сказать, будто мы соревновались в этом, однако каждый из нас, несомненно, испытывал огромное удовольствие, представляя остальным утром за завтраком свою очередную пассию — девицу с всклокоченными волосами, одетую лишь в мужскую рубаху.

Однако тем вечером, впервые увидев Лину, я моментально принял решение: она ни в коем случае не станет для меня заурядным праздничным трофеем. На этот раз речь идет вовсе не о том, чтобы обзавестись сексуальной партнершей на пару дней или недель. С ней все у нас будет очень серьезно, и это значит, что мне следует быть весьма осмотрительным. Ни в коем случае нельзя испортить все каким-нибудь плоским намеком, сделанным под влиянием травки или паров алкоголя. Наоборот, сегодня мне надо постараться держаться подальше от этой девушки, быть может, перекинуться с ней парой слов, чтобы она меня запомнила, а также попробовать выяснить, кто она такая и где я смогу снова встретиться с ней. Да, ее совращение входило в мои планы, однако при этом следовало проявить выдержку, энергию и целомудрие, достойные героев шекспировских пьес. Все нужно было делать на трезвую голову.

По прошествии часа я начал опасаться, что она ушла. Быть может, девушка просто ошиблась дверью — на это указывало то, как она была одета, — и, найдя наконец правильный адрес, она теперь сидит за обеденным столом с кем-то из моих соседей сбоку или сверху, наслаждается изысканным меню из пяти блюд и запивает трапезу подходящим к случаю вином. Такие мысли были для меня поистине невыносимы. Чтобы хоть немного успокоиться, я принялся слоняться по нашей огромной квартире, настороженно заглядывая в каждый угол в надежде обнаружить ее. При этом мне становилось все труднее играть роль незаинтересованного хозяина и концентрировать внимание на беседах, в которые я невольно оказывался вовлечен. Я решительно не представлял себе, на кого направить весь свой пыл, если эта девушка и впрямь исчезла.

И вот, когда я уже совсем отчаялся и стал подумывать о том, чтобы надраться в стельку, за спиной у меня раздался женский голос:

— А тебя не так-то просто тут найти! — Ей приходилось почти кричать, поскольку музыка гремела на всю катушку.

Резко обернувшись, я увидел улыбающееся лицо незнакомки. Вероятно, моя реакция ее немало позабавила.

— Все в порядке, я здесь по приглашению.

— Да нет, просто… мне показалось, что ты ушла, — с трудом выдавил я и моментально раскаялся в этом.

— Поздравляю с выходом книги, — сказала она, протягивая руку. В другой у нее был стакан с выпивкой.

Ладонь девушки оказалась сухой и теплой, я почувствовал легкое рукопожатие.

— Спасибо! — гаркнул я в ответ, стараясь перекрыть рев музыки. — А ты, собственно, кто? — как-то само собой вырвалось у меня.

— Меня зовут Лина, я — балерина! — прокричала она в ответ.

Из-за музыки я не все расслышал.

— Лина-балерина?

Она прыснула со смеху. Это вышло у нее настолько заразительно, что и я не удержался от улыбки. Положив руку мне на плечо, девушка привлекла меня к себе и сама наклонилась поближе.

— Меня зовут Лина, а работаю я балериной, — повторила она, едва не касаясь губами моего уха.

Я ощутил, как мое лицо вспыхнуло огнем, на лбу выступили капли пота. Девушка отступила на шаг, не убрав, однако, руки с моего плеча.

— Ну и что же ты застыл? — Она в упор посмотрела на меня.

Тут я понял, что мы стоим среди танцующих пар. Она начала медленно двигаться в такт музыке и снова улыбнулась. Это меня ободрило, и в течение четверти часа мы молча танцевали. Ее голубые глаза с любопытством разглядывали меня. Всякий раз, как я пытался заговорить с ней, Лина вопросительно поднимала брови и подавалась ко мне, как будто боясь пропустить хоть слово из того, что должно прозвучать. Меня же это настолько смущало, что я так и не мог выдавить из себя ни звука, и она с улыбкой отстранялась. Наконец я прекратил бесплодные попытки заговорить и, следуя ее примеру, заулыбался. Одновременно я почувствовал немалое облегчение. Улыбка у меня получилась веселой и такой заразительной, что вскоре все окружающие нас пары также улыбались, сами не зная чему именно.

Когда я оказался снова в состоянии контролировать собственное тело и голос, я притянул девушку к себе и стиснул ее в объятиях.

— Я от тебя уже с ума схожу, — жарко шепнул я ей на ухо.

Теперь настала ее очередь покраснеть и опустить глаза.

Оставшуюся часть вечера мы не отходили друг от друга — танцевали, смеялись, болтали. Вновь обретя дар речи, я рассказывал Лине обо всех своих самых сокровенных мечтах и мыслях, чего раньше не позволял себе ни с одной из случайных подружек. Она же в свою очередь демонстрировала такую заинтересованность и открытость, с какими мне до тех пор никогда не приходилось сталкиваться. В общении с ней я как-то сразу утратил смущение. Мне представлялось совершенно естественным обнимать ее или брать за руку, несмотря на то что знакомы мы были всего несколько часов.

Внезапно оказалось, что уже шесть утра. Бьярне начал прибирать в квартире. Мы с Линой сидели в полном одиночестве на диване. Паузы между словами у нас становились все длиннее и длиннее. К собственному изумлению, я вдруг почувствовал, что вовсе не желаю, чтобы она осталась, — мне хотелось, чтобы наша первая с ней близость произошла в особой обстановке. Вероятно, она тоже ощущала нечто подобное, ибо, наклонившись, поцеловала меня долгим нежным поцелуем и сказала, что, к сожалению, ей пора на работу. Тем не менее, если, конечно, я не имею ничего против, она хотела бы снова прийти сюда. Слегка коснувшись указательным пальцем восхитительного изгиба ее губ, я ответил, что, по-моему, мы просто обязаны увидеться в ближайшее время.