Сергей Долженко - Приговор в рассрочку. серия «Небесный дознаватель» Страница 8

– Да.

– Тогда выполняйте. Деньги заберите. Подпишем завтра договор, тогда и рассчитаемся.

– Нет. Оставьте. Это вам! – замахал руками Витенька, пятясь к выходу. – Большое спасибо, что не оставили меня… Мама говорила, что вы спасли жизнь президенту…

– Дался им этот президент! – ворчливо сказал Шмыга, запирая дверь на все замки. – Как будто президенты не люди и жить не хотят.

Аня выключила телевизор и живо повернулась к нему.

– Ушел? Кто это? Зачем приходил? Вы с ним занимались научными проблемами? Что у тебя в руках?

– Деньги, – ответил только на последний вопрос Иван Петрович, все еще приходя в себя от столь сумасшедшего поворота событий. Наклонился и высыпал скользкие упаковки на тахту. Выпрямился и развел руками:

– «Бмв», так «бмв» – как скажешь, родная!

Глава третья. Бездомный миллионщик

К счастью, ничто не помешало Ивану Петровичу выспаться, и поэтому его знаменитый прием «открытка» сработал мгновенно, едва он вышел во двор, напоенный золотисто-зеленым светом чудесного июньского утра. Об этом спецприеме, не раз выручавшем детектива, стоит сказать подробнее. Вся повседневная жизнь человека как бы состоит из набора открыток: «я – в квартире», «я – на работе», «я – на остановке, в кругу друзей, на вечернике…» и так далее. Привычные пейзажи изучены до мелочей. Но стоит появится незнакомой детали, как сознание – наш бдительный сторожевой пес – сразу обратит на нее ваше внимание, и эта деталь бросится в глаза резко, выпукло, зримо, как окурок со следами губной помады на неубранном столе холостяка.

На открытке «Иван Петрович выходит из своего подъезда» никогда раньше не было двух хмырей в засаленных кепчонках, которые сидели на скамейке в глубине двора рядом с кирпичными развалинами старой прачечной. Народ подозрительный там бывал, но ближе к вечеру, да и весь знакомый за несколько лет, которые здесь жил детектив. Этих ребят, разливающих дешевое пиво «Окское» по пластиковым стаканчикам и азартно стучащих сухими воблами по дереву, Шмыга никогда не видел.

Он даже хотел поздороваться, проходя мимо, но подумал, что игра есть игра, и нарушать ее правила не стоит. Играют мальчики из «наружки» в конспирацию, пусть играют, в конце концов им за это деньги платят. Да он ни на минуту не сомневался в том, что Шивайло посадит ему «топтунов» на хвост, едва только выпустит из управления.

Однако, добравшись до здания института, где размещался салон «Мадам Фуше», заходить не стал, а набрал по сотовому номер своей приемной.

– Ай? Это вы, Иван Петрович! Что было вчера! – затараторила в трубку мадам. – Влетают, автоматами тычут, тряпки шерстяные на голову натянули, чтобы в глаза честным людям не смотреть, как ворюги принялись по ящикам рыскать, Зойку из ателье привели понятой… Ну, я им кэк врезала…

– Варвара Федоровна, ко мне должен был подойти молодой человек.

– Пришел, сидит напротив. Скромный очень, но балованный. От чая отказался, от кофе тоже, соку, говорит, мне фруктового, без консервантов. Где ж я на всех соком запасусь, когда нынче литр апельсинового за тридцать стоит…

– Передайте ему, – оборвал Шмыга скаредную мадам, тратившую офисные деньги на удобрения для любимых кактусов, —пусть перейдет проспект Ленина, свернет за почтамт. Я буду ждать его во дворе.

Виктор Валентинович с трудом разместился на низком бортике детской песочницы, прижимая к груди мамашин портфель с блестящими замочками. По его еще более опухшему лицу было видно, что последняя ночь далась ему труднее предыдущей.

– Вы верите в судьбу? – тревожно спросил он, переводя дыхание и оглядываясь на двух своих телохранителей, в тупом недоумении стоящих среди ползающих, бегающих, орущих малышей.

– Нет, – ответил детектив, кладя себе на колени папку и доставая чистые бланки договоров.

– Зря. Смерть мамы была, как говорится, предопределена.

– И кем? – насторожился Иван Петрович.

– Свыше. Могилку маме, оказывается, на Бугровском заранее выкопали. Приезжаем сегодня утром, заходим в администрацию кладбища, а там нас ждут с распростертыми объятиями. Так и сказали, ждем-с, приличное место, сухое, можно сразу ставить надгробие, какое пожелаете, по соседству лежат люди солидные, уважаемые, в городе известные…

– Хм, очень интересно… Скажите, во время вашей поездки на кладбище вы экскаватор не заметили?

– Ну, был… копает, – с недоумением остановился Витенька. – Да причем здесь экскаватор?! Послушайте: будто пришел к ним какой-то человек, вроде бы даже деньги заплатил, предъявил свидетельство о смерти; они выписывают наряд, готовят могилу. К вечеру выясняется, что администратор, который принимал заявку, уволился, ни денег, ни квитанции об оплате нет, а есть только наряд и могила. И тут мы заявляемся! Так они нас встретили, как родных. Разве это не судьба?

– Конечно, судьба… – согласился Шмыга.

«Вот вы, Мария Антоновна, и уплыли от нас на белом теплоходе! Никто теперь вас не достанет, и нет вам нужды ни в чьих «крышах».

– Давайте начистоту, Виктор Валентинович, – попросил детектив, приступая к первому опросу. – Говорите искренне, как своему психиатру, адвокату, кожвенерологу, любимой женщине в вашу первую ночь… Если солжете, то я не смогу вас защитить. Я не ясновидец, не экстрасенс, я рядовой дознаватель Небесной канцелярии. И строю способы защиты клиента только на выводах, полученных из информации, которую он мне сообщает. Любая ошибка, даже крохотная ложь, – и вас ничто не спасет, даже если вы утроите мой гонорар.

– Как на духу, Иван Петрович! – выпалил Витек. – Только не могли бы мы найти более удобное место, дети пищат…

– Хорошо, что пищат, можно говорить без утайки, никто не подслушает. Вот здесь распишитесь, пожалуйста.

Шмыга подсунул Миронову отпечатанный типографским способом бланк с роскошным вензелем «МФ» в верхнем левом углу. Подчеркнутые строчки бросались в глаза сразу: «В целях проведения максимально достоверного расследования обязуюсь отвечать правдиво и без утайки на все вопросы представителя салона, какого бы характера они не были. Также обязуюсь предоставлять всю требуемую информацию в устном или письменном виде. В случае дачи ложных показаний, в соответствии с п.1.20 договора о сопровождении, всю ответственность и последствия, какими бы тяжелыми они не были, принимаю на себя. Договор в этом случае автоматически считается расторгнутым».

Однако, несмотря на подписанную расписку и настоятельные предупреждения, сын автомобильной королевы, даже будучи совершенно искренним, не рассказал такого, за что можно было зацепиться в расследовании. Маму в городе любили, последние трения с ней были три года назад, когда его подставили нехорошие люди при перепродаже двадцати машин… «Не врать!» – напомнил Шмыга. – «Ну, да, я сам виноват, – потупился сирота, – польстился на откат». Но все закончилось благополучно, и с тех пор ни бакса себе в карман не положил без маменькиного дозволения. Есть еще друг семьи, дядя Карл, полковник авиации в отставке, сосед по даче, его тоже вчера на допрос таскали, но этот старый алкоголик ни причем, да и в авиации он заведовал складом горюче-смазочных материалов, в жизни пистолета в руках не держал. В личной жизни – чисто, в профессиональной деятельности – чисто, в политической? Был полгода назад у мамы любовник, депутат Государственной думы. Просил деньги на создание партии. Мне бы говорит, партию, и я бы Россию из задницы вытянул… но удовлетворился подержанной «Вольво». Мама не собиралась вытягивать Россию откуда бы то ни было. «Я торгую легковыми машинами, а не тягачами», – говорила она.

– Всякому преступному деянию предшествует мотив, – терпеливо сказал Иван Петрович. – Охрану в доме расстреляли из автоматического оружия. Его надо где-то купить. Это очень сложная и сопряженная с большим риском операция. Далее, необходимо найти людей, умеющих с ним обращаться. Заранее организовать наблюдение за объектом нападения, обеспечить прикрытие, снабдить достоверной информацией, и так далее, и так далее. Тот, кто смог организовать подобное преступление, был богат, имел обширные связи с криминальным миром, и, главное, знал – зачем и с какой целью он это делает. Незнание мотива делает нас беспомощными пешками на шахматной доске.

Но Витек стоял на своем и слезно божился, что лично он ведет дела чисто и аккуратно.

– В нашем деле иначе невозможно. Мы не приезжие, нас весь город знает. Калина, генерал-майор, на праздники милицейским курьером поздравления присылает.

«Убили по ошибочной наводке?» – подумал детектив, вынимая из папки чистые бланки договоров. «Если в ближайшее время ничего не произойдет, придется с огромным облегчением констатировать, что тетю Машу убили случайно… скосили, как засохшую траву». По спецтерминологии к категории трава относились люди, живущие без активной целеустановки, выполнившие свои жизненные обязательства или не имеющие таковых. Группа повышенного риска. Трава имеет ослабленную или вовсе бездействующую систему самобезопасности. Любой природный или техногенный катаклизм косит траву сотнями или даже тысячами. Поэтому нет ничего удивительного в том, что она стала жертвой налета вооруженных бандитов, возможно перепутавших адрес. На Родионова полным полно особняков новых русских.