Сумасшедший - Иван Бурдуков Страница 8

«Что меня не убивает – делает меня сильнее», – гласит умозаключение Ницше, подчёркивающее всю полноту его нравоучений. Эта мысль говорит о человеческой мудрости: чтобы воспользоваться опытом – нужно его получить. Эта истина в бесконечном стремлении к укрощению собственной воли, к борьбе самим с собой, необходима чтобы стать себе другом, чтобы понимать себя.

Мы бороздили улицы города и выглядели непримечательно: обычные друзья ведут беседу в обычный будний день. Феликс всерьёз заговорил об очередной навязчивой идее:

– Мне пришла в голову чудесная мысль: а что если нам изловить священника?

– Ради чего?

– Мне интересно… Тебе разве нет?

– Какой в этом может быть интерес?

– Я не верю в бога: я его не видел, он мне ничего хорошего не сделал… Служители церкви – это дикари, которые до сих пор верят в прошлые пережитки. Они верят в то, что небо – это как земля, только сверху; и что среди курчавых облаков парит седовласый старик – это же чистой воды глобальная сказка. Они – это перезревшие дети; таким людям нет места среди нас и поэтому от них пора избавиться, понимаешь меня. Но дело не столько в этом, сколько в банальном живом интересе: услышать зов о помощи этого дикаря, когда у его лба будет мой револьвер.

– Я тебя понимаю… – Я задумался. – Сделаешь всё, я просто поприсутствую.

Время было под вечер. По небу особо расползались облака, своим видом омрачая землю. При входе в церковь, я перекрестился (неизвестно зачем), и мы направились вдоль к стоящему у аналоя священнику.

– Вы отец Михаил? – сразу спросил его Феликс.

– Да. Вас что-то интересует? – сказал священник.

Феликс вскочил на амвон и схватил его за ворот, повалил на землю и начал бить кулаками по лицу, истерически всхлипывая. Он походил на бешенную собаку, не хватало пены изо рта для полноты картины.

Когда мы выбегали из церкви, оставалась тоненькая полоска света на горизонте земли и неба. Поднялся ветер, и тучи носились по небу то ли в отчаянии от потерянного солнца, то ли в страхе перед приближающейся луной. Феликс тащил священника по пустым улицам пригорода в ветхий сарай, неподалёку от заброшенного садика.

Когда мы пришли на место, священник был без сознания. Феликс был одержим своей бешеной манией, и принялся приводить отца Михаила в сознание.

– Вставай, агнец божий! – прокричал Феликс, ударяя отца Михаила по лицу пока он не пришёл в сознание.

– Что вам от меня нужно? – спросил отец Михаил.

– Скажи мне, почему ты веришь в бога?

– Потому что он существует, – прямо и мгновенно ответил отец Михаил.

– А что если это не так?

– По-другому быть не может.

– Допустим, если бы его не было, тогда что? Ты бы продолжал в него верить?

– Я всегда буду в него верить.

– Почему? Почему ты настолько упёртый чтобы не дать себе допустить одну лишь мысль – бога нет. Если бы он существовал, то он давно погиб, нашими, твоими стараниями. Ты пожинаешь тяжкий грех изо дня в день, веря в бога, которого нет – это гордыня. Да, это треклятая гордыня и ты сам позволил ей захватить твоё сердце.

– Бог есть в каждом из нас и в тоже время он един. Покайся, уверуй в бога, и ты узнаешь каков он есть, – говорил отец Михаил.

– Избавь меня от дурных проповедей! Нету бога! – закричал Феликс. – Посмотри на улицу, посмотри на людей, посмотри на их детей – бога не может быть. Только не здесь и не сейчас. Старик, ты глупый человек. Ты очень глупый человек. А я не убиваю тех, кто глупее меня, поэтому тебя прикончит мой друг. – Он протянул мне свой пистолет и смотрел на меня спокойными и потерянными глазами. – Сделай его, всё равно он жалкое ничтожество.

Священник задумчиво гадал и вновь перелистывал в своей памяти Новый Завет. Подсознательно он уже стал атеистом и был им, но почему-то верил. Просто это была его миссия и непререкаемая обязанность – быть слугой Господа, несмотря ни на что нести свою вахту в мирском пространстве ради чего-то неизвестного. Верить в веру, пытаться обеспечить себе место в раю и просто иметь своё положенное место – этим он жил.

– Царствие небесное приходит не ко всем, но к каждому, – вымолвил отец Михаил.

5

Так не должно было продолжаться вечность, и я это понимал. Игра в бога – слишком азартная игра. Феликс страдал, и я ему ничем не мог помочь, даже наоборот, я пользовался его болезнью в своих целях. Он не был особо умным, поэтому из своего принципа Феликс ежедневно убивал людей и удобрял их сгоревшими трупами землю. Это попросту, ссылаясь на разумные соображения, не могло продолжаться. И всё закончилось.

Феликс убивал неизвестную молодую женщину перочинным ножом. (О чём я думал, когда допустил это? Это же чистейшее безумие). В это время в заброшенный сарай заглянул неизвестный мужчина. Я его заметил, заметил как он от страха выбежал из сарая. Но Феликс был занят своей «миссией», поэтому я решил его не беспокоить.

Он закончил сжигать труп через час. Тогда и нагрянуло с десяток полицейских машин. Бежать и скрываться не было смысла – мы были окружены. Феликс невозмутимо смотрел на меня и произнёс:

– Клянусь собакой, что эти недостойные, топчущие землю уроды не смогут нас убить, ибо мы – неуязвимы и бессмертны. Мы – боги среди людей, как люди – боги среди обезьян. Не волнуйся, мой друг, всё с нами будет в порядке. – Он верил в эти слова, я – нет. Я верил в то, что здесь и сейчас.

Слышались звуки сирены, кругом было светло от фонарей и мигалок. Голос из мегафона заговорил:

– Выходите с поднятыми руками, вы окружены! – И действительно мы были окружены, к тому же были слышны невежественные шаги ОМОНа через кусты, которые глупо ступали на ветки – от этого ветки громко трескались. Все молчали, а Яков Петрович молчал в моей голове громче всех, что вынудило меня взяться за голову и пасть ниц. Я держался за голову и не мог переносить дичайшую боль вперемешку со звоном. Забежала группа людей в казённой форме; я лежал на земле и этот звон тисками сжимал мою голову, в глазах всё начало темнеть и стены заброшенного садика будто бы начали крушиться. Феликс выставил револьвер, направил на сотрудника ОМОНа – и мгновенно мёртвым повалился на землю от оказанного ему противодействия.

ЧАСТЬ