Art Deco (СИ) - "bitter_mango" Страница 8

— Почему?

Дэвид пожал плечами. Выдохнул вверх дым, на мгновение опустив ресницы. Лёгкое движение головы, и тугие каштановые локоны скользнули по зеленому шелку костюма.

— Но, пожалуй, именно Фицджеральд произвел на меня наибольшее впечатление. И, может быть, Достоевский, — продолжил он.

Мэттью облизнул губы и в два глотка опустошил бокал.

— Не читал Достоевского. И Толстого, — признался он, улыбаясь. — Из русских, кажется, никого.

— Напрасно, — Дэвид снова обхватил сигарету губами. Мэттью показалось, что комната плывет, утопая в сизом дыме. Сердце стучало, быстро и сильно ударяясь о ребра. Он чувствовал его ритм в висках, в легких, в кончиках пальцев.

— А я думал, таких красивых людей просто не бывает, — пробормотал Мэттью себе под нос.

— Простите?

— Эт-то вы простите. Думаю, мне пора лечь спать. Завтра в офис… — Мэттью вскочил, уцепившись за край стола, торопливо ткнул недокуренную сигарету в пепельницу.

— Спасибо за ужин!..

Он поспешил к двери. Пол под ногами качался, словно уносимая течением лодка. Чтобы держаться ровно, приходилось прилагать немалые усилия.

— Говорят, красивых детей мама выпросила у богов, — прозвучал ему в спину негромкий голос. Мэттью остановился, взявшись за дверную ручку. Серебристый металл холодил ладонь.

— Простите? — он оглянулся.

— Помочь вам дойти до комнаты? — Дэвид сидел, откинувшись на спинку стула, и смотрел на него с легкой расслабленной улыбкой.

— Нет. Нет, спасибо, — Мэттью покачал головой, сильнее вцепившись в ручку. Сердце продолжало заходиться в торопливом ритме, но голос вроде бы звучал нормально.

— Спокойной ночи, Мэттью. И спасибо за прекрасный вечер.

— Спокойной ночи! — Мэттью поспешно закрыл за собой дверь и выдохнул. В коридоре было прохладно и тихо, горели лампы.

Он постоял немного и пошел к своей комнате, касаясь рукой стены. Его качало. Пол был зыбким, так и норовил выскользнуть из-под ног. Вино, такое легкое, с ягодным привкусом, оказалось куда коварнее, чем ожидал Мэттью. Сколько он выпил? По ощущениям — совсем немного. Но организм считал иначе.

Мэттью потянул ручку двери, но она не поддалась. Он удивленно уставился на нее, подергал снова. Ничего. Комната оказалась заперта. Странно. С чего бы Дэвиду закрывать ее? Или это сделала Марта? Но зачем? Он подергал ручку снова, огляделся. Идти обратно к Дэвиду было неловко. Может, просто заело замок? Кажется, прежде все двери открывались без малейшего усилия.

Помедлив, он прошел чуть дальше, к следующей двери. Здесь ручка поддалась легко. Мэттью машинально заглянул в комнату и с облегчением узнал собственную спальню. Чертов коридор! Слишком много одинаковых дверей.

Сбросив на постель пиджак и на ходу расстегивая жилет, Мэттью зажег лампу и прошел в ванную. На душ сил уже не было, он сделает это утром. Только придется завести будильник пораньше.

Включив свет, он склонился над раковиной и тщательно умыл лицо. От холодной воды в голове слегка прояснилось, хотя тело все еще было мягким и расслабленным. Мэттью придирчиво рассмотрел свою раскрасневшуюся мокрую физиономию. Волосы распушились, глаза пьяно блестели. Ну и вид. Не стоило ему пить. Прежде этого не делал, и начинать тоже не следует. В их семье все плохо переносили алкоголь.

Он потянулся за полотенцем, бросил еще взгляд в зеркало и чуть не вскрикнул — за спиной стоял Дэвид, проникновенно ему улыбаясь.

========== 4. День второй ==========

Мэттью проснулся от пронзительного звука будильника, но не сразу нашел в себе силы встать. Во рту было сухо и гадко. Голова слишком тяжелая, чтобы поднять ее с подушки. Но, по крайней мере, боли он не чувствовал.

Мысль о том, что сейчас придется собраться и отправиться в офис, казалась полной несправедливостью. Ему слишком нехорошо, чтобы приступать к работе на новом месте, среди незнакомых людей. Сегодня он вообще едва ли сможет думать, как следует.

Поднявшись, Мэттью медленно пошел в ванную. Полотенце лежало на полу. От одного взгляда на него у Мэттью внутри все похолодело, а колени стали мягкими и слабыми.

Прежде у него никогда не было галлюцинаций. Но вчера вечером ему почудилось, словно из зеркала на него смотрел Дэвид. В комнате никого не было, кроме самого Мэттью, но он видел в отражении за своей спиной знакомую фигуру, спадающие на плечи каштановые кудри, пронзительно зеленые глаза. Видел отчетливо и ясно. Понятно, как можно принять тень за человека, увидев ее краем глаза, такое с каждым случалось и не раз. Но Дэвид продолжал взирать на него из зеркала, даже когда Мэттью протер глаза и несколько раз зажмурился. Испуганный до нервной дрожи, он выронил полотенце и выскочил из ванной.

Был ли это призрак? Может быть, знак, что Мэттью слишком много думает о Дэвиде? Или всего лишь результат усталости и опьянения, подкрепленного слишком живым воображением?

Несмотря на все рациональные объяснения, от вида гладкой зеркальной поверхности Мэттью до сих пор было не по себе, пусть сейчас она и отражала только светлый кафель стен. Бросив полотенце в корзину для белья, Мэттью напился воды прямо из-под крана, затем принял душ и побрился, стараясь смотреть только на свое вымазанное пеной лицо и никуда больше.

Есть совсем не хотелось, и хотя в голове немного прояснилось, Мэттью все равно чувствовал легкую дурноту. Все. Никакого вина больше. Только кофе. И чашечка-другая не помешала бы ему прямо сейчас.

В коридоре он столкнулся с Мартой.

— Доброе утро! — произнесла она первой. — Выпьете кофе или уже уходите?

— Доброе утро. На кофе время найду, — он улыбнулся. Присутствие горничной подействовало на него успокаивающе. — Дэвид не будет против, что я?..

— Едите его продукты? — усмехнулась Марта, шагая чуть впереди. — Ерунда. Поверьте, он не думает о таких мелочах.

В кухне Мэттью вызвался сам сварить кофе для себя и Дэвида, пока Марта будет занята приготовлением завтрака. Она не стала спорить.

День был ясный. Мэттью задумчиво рассматривал редкие белые облака, легкие, как пух из подушки, и крутил ручку кофемолки.

— Я хотел поблагодарить вас за вчерашний ужин. Вы так здорово готовите, — произнес он, когда молчание затянулось. Марта даже не обернулась, но, судя по голосу, его слова ей понравились:

— Спасибо. Это очень успокаивающее занятие. Особенно, если за него еще и платят.

Мэттью понимающе улыбнулся.

— Я всегда терпеть не мог готовку. Был готов взять на себя любые обязанности по дому, целый день работать в магазине или в саду, только бы не готовить. Хлоя беззастенчиво этим пользовалась.

— Хлоя?..

— Моя сестра. Старшая. То есть, самая старшая. Маме тяжело дались последние роды, и она умерла через полгода. Хлое было тринадцать. Она практически вырастила меня, — Мэттью улыбался, но в груди все равно появилось это гадкое чувство холодной пустоты. Легкая дрожь пробежала по рукам, он сильнее вцепился в кофемолку.

— Вы скучаете по ней?

Он высыпал кофе в кофейник, закрутил его и, долив воды, поставил на огонь. Только когда почувствовал, что дрожь унялась, ответил:

— Я был слишком маленьким, чтобы ее запомнить. У меня даже нет ее фотографии. Была всего одна карточка, но Ева забрала ее, когда уехала… — Мэттью вынул портсигар и закурил. Марта открыла окно, вместе с прохладным ветром впуская в кухню шум просыпающегося города.

— Я говорила о вашей сестре. Вы ведь очень близки, верно?

Мэттью смутился. Вскинул руку, чтобы запустить пальцы в волосы, но вспомнил, что уже пригладил их помадой.

— А, да. Очень. Но мы будем писать друг другу письма и все такое… Вам… вам, наверное, приходится много готовить здесь, да? Когда Дэвид принимает гостей. Чтобы накрыть тот стол в столовой, нужно здорово потрудиться, — он чувствовал, что вопрос прозвучал натужно, но Марта сделала вид, что ничего не заметила. И, к счастью, не стала продолжать прежнюю тему.

— Мистер Палмер не принимает гостей, — произнесла она невозмутимо. — Он живет очень уединенно. Он ведь предупредил, чтобы вы никого сюда не приглашали?