Марк Вайнгартнер - Месть Крестного отца Страница 81

Собрание близилось, местом проведения определили Стейтен-Айленд, как и планировалось изначально, — сердце империи семьи Барзини и дом Толстого Поли Фортунато, нового босса Барзини. Осталась неделя. Пришло время образумить Черного Тони, сделать все возможное, чтобы добиться его решающей поддержки.

Старик поднялся поприветствовать гостя.

— Ник Джерачи! Дай посмотрю на тебя!

Сохранившиеся пряди волос чернели, как никогда. Кабинет был безличным и безупречно чистым, словно операционная, хоть в нем и пахло плесенью и анисовым ликером.

Теплые объятья затянулись. Ник и Тони годами зарабатывали деньги без единого упрека в адрес друг друга. Страччи с Салли Тессио были друзьями, и Ник видел в Черном Тони доброго дядюшку, по которому сильно соскучился.

В дверях появился consigliere Страччи, Элио Нунзиато, с большим пакетом булочек. Он извинился за опоздание (хотя пришел рано), включил старый кондиционер, который производил шум, препятствуя всякой возможности записать разговор.

Нунзиато напоминал Страччи двадцать лет назад, разве что только не красил седые волосы. Ходили слухи, будто Тони является ему отцом, но Ник верил, будто люди, долго работающие вместе, начинают походить друг на друга, как хозяева на собак.

— Доминик Фаусто Джерачи младший! — воскликнул Черный Тони. — Воскрес из мертвых. — Он пригласил Ника сесть за стол напротив. — Смотреть на тебя одно удовольствие.

Джерачи поблагодарил его и сказал, что сам питает сомнения в этом отношении.

Они осведомились о семьях друг друга. Элио пустил по кругу булочки и заварил кофе в чайничке на старом письменном столе.

— А как бизнес? — спросил Ник.

— Хорошо, — ответил Тони. — В целом.

— Приятно видеть, что есть вещи, которые остаются неизменными, — отметил Ник, окидывая взглядом кабинет Страччи.

— Откуда тебе знать? Боссы редко уделяют внимание своему месту работы. Я не унаследовал этот кабинет. Я оборудовал его сам. С моим братом Марио, да покоится он с миром. До сих пор временами езжу по вызовам.

— До сих пор?

— Да, — подтвердил Элио, испытывая трогательную гордость. — Прошлым вечером ездил.

— Вчера не считается, — уверил Страччи. — Дела семейные. Не мог же я позволить внуку спать в такой жаре. Дождь весьма кстати, спасенье от бабьего лета.

— Нам нужен дождь, — согласился Элио.

— Но в целом я езжу по вызовам для развлечения. Получаю физическую нагрузку, дышу свежим воздухом, встречаюсь с приятными людьми, вижу старых друзей, работаю руками, пачкаюсь. Получаю истинное удовольствие от починки.

Благодаря работе Страччи сохранял простоту нрава и, как ни смешно, тешил себя иллюзией, будто его занятие приносит деньги.

— Я ощущаю нечто подобное, — сказал Ник. — Полезно заняться самыми разными делами.

— Ник Джерачи, ах ты черт! — снова воскликнул Страччи. — Не стой ты передо мной, не поверил бы.

Нунзиато кивнул.

— Могу я поинтересоваться, где ты был?

— Это длинная история.

— Изложи в сокращении.

Ник попытался.

Уловив суть, Страччи остался доволен.

— Печальная история, — отметил он. — И у меня ситуация не из лучших, ты сам наверняка бывал в таком положении. Когда твои друзья по непостижимым причинам не могут договориться с другими твоими друзьями, сердце разрывается. Но с возрастом — собственно, потому я и дожил до такого возраста — я стараюсь держаться подальше от всего, что меня не касается.

— Вам не кажется, что это и ваше дело? — спросил Джерачи. — Операция по импорту, которую мы разрабатывали вместе, дон Страччи. Вы и я.

Тони пожал плечами. В отсутствие Ника он стал получать больший доход, чем в те времена, когда Джерачи заправлял рядом вопросов.

— Ты работал на Майкла, — заметил Страччи. — С Майклом я сотрудничаю до сих пор.

— Вы можете дать мне слово, что не разговаривали с ним о…?

— Честное слово, — прервал его Тони и сложил руки на груди.

— Извините, — сказал Джерачи.

— Хочешь задать вопрос — задавай. Прямо здесь, мы же друзья.

У Ника не было другого выбора, кроме как продолжить:

— Хорошо. Я понимаю вашу точку зрения. Уважаю людей, у которых хватает ума не лезть в чужую перестрелку. Однако я правда полагаю, что это ваше дело, дон Страччи. Разве вас не касается, что у Майкла постоянно внутренние проблемы, как бы хорошо он ни справлялся с внешними задачами? Трудности всегда возникают в собственном borgata.[28] Такая нестабильность, как мы оба знаем, чревата. Вы в курсе его проколов, и мне нет надобности вдаваться в подробности, ведь список длинный.

— Ах, Ники. Подожди, пока сам станешь боссом, — сказал Страччи. — Если такое случится, ты поймешь, что недочеты в управлении неизбежны.

— Со всем уважением, — возразил Джерачи, — я говорю не о проблемах, которые возникают в ежедневных ситуациях, с которыми приходится мириться боссу, когда его подчиненные портачат. Майкл — умный, способный, безжалостный бизнесмен, несомненно. Но он никогда не хотел ввязываться в наши дела. С самого начала до настоящего времени он постоянно идет вразрез с правилами, по которым мы живем. Корлеоне проявляет презрение к этим правилам.

— Презрение? — переспросил Страччи. Опустил руки. Глотнул кофе.

— Да, презрение. Из студента колледжа он превратился в человека, отравляющего мое существование; он застрелил капитана полиции, свершив над ним самосуд, против правил и без чьих-либо санкций. Был ли Майкл capo или consigliere по пути наверх, управлял он в своей жизни хотя бы букмекерской конторой? Нет. К нему эти традиции не относятся. Майклу не пришлось доказывать, что он может зарабатывать деньги, ему не было надобности подниматься по карьерной лестнице, как все мы, и главное, он не просто босс одной семьи — находясь в Нью-Йорке, он становится боссом для всех. Чем-то вроде вашего босса.

Страччи это зацепило.

— Все намного сложней, — сказал он. — Но… как ты там говорил. Продолжай.

Джерачи поймал его на крючок и в том не сомневался. Осталось только подсечь рыбку.

— Майкл переводит основные операции в Неваду, в то время как Лас-Вегас и Тахо должны оставаться открытыми городами для всех, как решил Комитет. Плюс он развелся, а это показатель отношения к священным клятвам. Плюс он пытается убить меня, дон Страччи, меня, вашего друга и делового партнера, своего лучшего capo, он жертвует мной, чтобы продемонстрировать свою непричастность к произошедшему с людьми, которым он отдавал через меня приказы — снова без одобрения Комитета, если не ошибаюсь.

— Пытался пожертвовать вами, — поправил Элио.

— Верно. Я везучий. А затем, в поисках меня, он поручает своим головорезам пытать невинных людей моей семьи. Вам это известно?

Судя по реакции и взгляду, проскочившему между Страччи и Элио, они не знали.

— Пытать?

— Они пытали мою дочь и убили моего отца.

— Я только что интересовался, как поживает твоя семья, — сказал Страччи. — Ты не упомянул ничего недоброго.

— О таких вещах сложно говорить в контексте «Как дела у родных?». К тому же у моей дочери все хорошо, — солгал он, — но это неважно. Важен мерзкий поступок, вопиющее нарушение нашего кодекса чести.

— Правда? Разве ваш отец не был в деле? — спросил Элио Нунзиато. — Мне казалось, был.

— Мой отец выполнял мелкие поручения в Кливленде. Давно ушел на пенсию, поселился в Аризоне, там его и убили.

— Подумать только, — нахмурился Элио. — Я слышал, с ним случился сердечный приступ.

— То был не сердечный приступ, — возразил Джерачи.

Ник взял из пакета пончик в желе, откусил и положил обратно на салфетку. В Кливленде, в «Прести», неподалеку от дома, где он вырос, пекли такие пончики, что никакие другие и в рот теперь не возьмешь.

— Затем есть проблема с его consigliere, Томом Хейгеном, помните такого? Я слышал, в прошлом году был крупный скандал, и Комитет чуть не привлекли к расследованию. Если это действительно так, проблема касается и вас, дон Страччи. И наконец, он пропал два месяца назад. Руководствуясь здравым смыслом, Хейген, видимо, покинул страну, чтобы его в итоге не упекли за убийство той шлюхи. Однако, может, вам известно, ходит слух, будто он находится в ФБР и собирается сдать нас всех.

Страччи взглянул на Элио, и тот кивнул. Эта информация попала в желтую прессу. Майклу будет сложно искоренить подобную молву, в особенности в отсутствие трупа. Ник сделал свое дело: зловонная дыра в Эверглейдс, где покоится Хейген в своем «Бьюике», так глубока, что никто не найдет там дна.

— Слухи. — Страччи махнул рукой. — Что тут поделаешь. Я прав?

— Возможно, правы. С другой стороны, Хейген не итальянец, не наш человек. Он никогда не давал клятв, не клялся в омерте и все же стал consigliere Майкла. Одно время он даже выполнял обязанности босса — не знаю, известно ли вам об этом. Том Хейген находился постоянно рядом и слышал и видел вещи, предназначенные уху и глазу только сицилийца, и если он запоет как канарейка, боюсь, неприятностей не избежать.