Александр Шувалов - Смерть в двух экземплярах Страница 9

Я молча развел руками. Говорить дальше было нечего и не о чем. И так ясно, что сидящий передо мной человек по-прежнему работает на свою страну. Китайские спецслужбы всегда отличало трепетное отношение к казенным деньгам, и за прошедшие годы они не стали щедрее ни на юань. Если бы господин Лю вкалывал на самого себя, то не стал бы смешить собеседника суммами от одного до пяти процентов от цены вопроса. Совсем забыл сказать, со вчерашнего дня сумма вознаграждения за изделия составляла десять миллионов.

– Рад был увидеться и поговорить, – произнес я, пожимая крохотную и хрупкую на вид ладошку.

– Надеюсь, наша следующая встреча произойдет не скоро, – ответил он.

Лично я был только «за».

Не успели эти трое выйти, как к моему столику подскочил Денис и рухнул на только что освободившийся стул.

– Кто это был?

– Тебе лучше этого не знать.

– Я серьезно.

– Я тоже.

– Предлагаю вернуться в отель и обсудить.

– Обсудить что?

– Как что? План.

– План таков: сейчас ты возвращаешься в гостиницу, сидишь там тихо, ни с кем не ссоришься, просто ждешь меня. Вернусь, скажу, что надо делать.

Он что-то пробурчал себе под нос, встал и удалился. Расплатившись, я набросил светло-зеленую ветровку поверх футболки и вышел из кафе. Намечалась кое-какая работенка, а перед ней стоило немного прогуляться, посмотреть заодно, не идет ли кто следом, подумать о том о сем. Например, какое такое задание подбросить мальчику Денису, внешне прекрасному и в гневе ужасному, чтобы он не ныл и не болтался под ногами.

Глава 6

Нас утро встречает прохладой

Меня подхватили и «повели» на выходе из кафе. Никого из шедших за мной я, естественно, не видел, потому что не стал оборачиваться, выглядывать из-за угла и заниматься прочей дурью из репертуара театра слепых и безруких. Я их, таких красивых, просто чувствовал. А если так, настало время вспомнить подходящую инструкцию и действовать в полном соответствии с ней, любимой, или немного иначе.

Разведка, к слову сказать, – организация насквозь бюрократическая, каждый наш шаг, вздох, чих и пук определен соответствующим пунктом и параграфом. Так что любители ярких импровизаций могут в отношении нас лишними иллюзиями не заморачиваться, и вообще, хотите жить ярко, идите в бармены или диджеи, а у нас все как всегда, серо и буднично.

Перед тем как приступить к работе по специальности, согласно инструкции, необходимо обнаружить наблюдение за собственной персоной, а затем попытаться от него избавиться. Следующая за мной «наружка» знала об этом не хуже меня. То, что я никогда особо инструкциям и наставлениям не следовал и не собираюсь делать этого впредь, будет для нее сюрпризом.

…Я подошел к перекрестку, когда замигал желтый фонарик светофора. Дождавшись зеленого, рванулся к стоящей в правом ряду крошечной желтой микролитражке, открыл дверцу и уселся рядом с водителем. Автомобильчик взревел, вернее, взвизгнул моторчиком и тронулся с места. Бросил прощальный взгляд на сопровождавших меня. Зрелище того заслуживало.

Вам когда-нибудь доводилось видеть собаку, у которой из-под носа увели сахарную косточку? Потерявшая клиента «наружка» выглядит приблизительно так же: растерянно и огорченно. Два персонажа, с выпученными от удивления органами зрения, замерли у пешеходного перехода, один – с разинутым ртом, с вытянутой рукой – второй. Метрах в двадцати от этой живописной группы соблазненных и покинутых отметился еще один, средних лет азиат. Когда мы встретились глазами, он укоризненно покачал головой. Я, в свою очередь, стыдливо потупился: простите, дескать, дяденька, если чем обидел.

Через четыре квартала автомобильчик свернул налево, и мы оказались в старом городе. Улочки здесь такие узкие, что на них с трудом могут разойтись два человека, так что, если мои друзья задействуют транспорт, хрен он здесь проедет. А мы как-то проскочили и даже бока не оцарапали. Спустились по мощенной булыжником мостовой, свернули вправо, проехали еще немного и оказались у входа в парк. Выскочили из машины, галопом пересекли его и загрузились в стоящий возле автобусной остановки старенький серый «Опель» с умеренно тонированными стеклами. Перед тем как тронуться, водитель повернулся ко мне, вольготно раскинувшемуся на заднем сиденье, и протянул руку.

– Рад встрече, сэнсэй.

Три года назад я в очередной раз трудился преподавателем в одной интересной «учебке», а водитель, невнятной внешности молодой мужик, учился в ней на «притворщика». «Сэнсэем» меня прозвали после ознакомительного занятия по искусству перевоплощения. Тогда, помнится, за полтора часа я умудрился предстать перед ребятами в образе зэка, прогрессивного российского политика, чиновника и мента. Напоследок притворился персонажем из просмотренного ими кунфу-боевика, сурового старого учителя китайского мордобоя. Ребята пришли в полный восторг от увиденного и тут же прозвали меня «сэнсэем», хотя правильнее было бы сказать «сяньшэн»[4]. Через месяц-другой они и сами кое-чему научились, схватывали, можно сказать, на лету. И вообще, способные были парни, жаль, что не доучились: программу закрыли.

– Назовите пароль, – строго сказал я, и мы оба расхохотались.

– Теперь вы Евгений?

– Точно, а ты – Костя… – В «учебке» он, если не ошибаюсь, был Антоном.

– Совершенно верно, к вашим услугам.

– Стыдно мне за тебя, Константин, не вышло из тебя разведчика. Работой не занимаешься, весь по уши в каком-то бизнесе. Вот, и резидент тобой недоволен. Так и сказал, мутный, мол, Константин парень.

– Это точно, – согласился он, – Я такой.

– Да уж. Ладно, давай, рассказывай.

– С чего начинать?

– С обстановки в резидентуре.

– Болото. Боцман наш, ничего не скажу, мужик правильный… – Если флотского офицера подчиненные называют «боцманом», значит, он действительно не сволочь, в противном случае подобрали бы какое-нибудь другое «погоняло».

– Но?

– Скучно здесь, вот он и задремал чуток.

– Решил его взбодрить?

– Вы это о чем?

– О «клопах». Твоя работа?

– Был приказ устроить небольшую встряску. Я и устроил, только…

– Только – что?

– Один из «клопов» всадили еще до меня.

– Где?

– В его рабочем кабинете на втором этаже.

– Красиво, блин, живете.

– Не то слово, – вздохнул он. – Боюсь, он на меня подумал. Уж больно ему мой бизнес не нравится.

– Кстати, как успехи?

– Весь этот бизнес… – Он чуть слышно выматерился, но с большим чувством. – Достал уже!

– Что так?

– Вы как относитесь к селедке?

– В целом положительно, особенно ежели с лучком да под водочку.

– Вот и я раньше положительно, а теперь… – Он опять вздохнул. – Мне приказали поработать на одну московскую фирму. Вот и тружусь как проклятый, занимаюсь закупками.

– Чего?

– Рыбы, что здесь еще можно закупать.

– И как?

– Успешно. – Он опять выдал несколько слов, совершенно не достойных российского военного разведчика. – Селедка соленая, селедка копченая, она же маринованная. Жареная, блин, вареная, засахаренная, на хрен, с марципанами!

– Успокойся.

– Извините, сэнсэй, просто наболело. Все переговоры исключительно в рыбных ресторанах. Не успеешь сесть за стол, как ставят перед носом целый тазик с этой самой… селедкой. Кушайте, говорят, вер са венлиг![5]

– Кушаешь?

– А что делать? Иначе обиды до потолка, как же можно не любить нашу селедочку? – Он вдруг резанул себя ладонью по горлу: – Вот где она у меня! Пельменей хочу!

– Грустно, – посочувствовал я. – А мандарины закупать не пробовал?

– Так не растут.

– Ладно, считай, что я тебя пожалел. Вернемся к нашим баранам. О резиденте ты уже сказал, что по остальным?

– Два папенькиных сынка. Пьют, таскаются по бабам, бьют баклуши и ждут повышения.

– Дальше.

– Парочка молодых, только после академии. Первый раз за кордоном, все в новинку. Ни хрена, естественно, не умеют и не очень-то хотят научиться.

– Остается еще один.

– Капитан Андрейко, он же Славик.

– Что скажешь?

– Старательный, толковый, инициативный. Меня, кстати, презирает.

– Явно?

– Нет, что вы! Просто чувствую.

– Молодец, давай дальше.

– Понимаете, сэнсэй, – замялся он, – не хочется говорить о человеке дурно, тем более что и фактов-то нет, просто… наш Боцман часто вслух страдает по утраченной империи, особенно если выпьет.

– Интересно.

– Обидно ему, видите ли, раньше, мол, была великая держава, а сейчас… А Славик что-то уж слишком искренне ему подпевает. Можно сказать, тоскует навзрыд по былому величию, которого сам толком-то и не помнит.

– Мне тоже обидно, что с того?

– Вы об этом не кричите.

– Логично.

Мы замолчали.

Миновали поворот на аэропорт и вскоре въехали на мост.

– Куда это мы, Костя?

– В Швецию, здесь рядом.

Глава 7