Альбина Нури - Отмеченная судьбой Страница 9

Зато огород, вечная страсть Марии Сергеевны, в образцовом порядке, как ни у кого другого. Помидоры и огурцы всегда самые крупные и вкусные, редиска и морковка – одна к одной, на зависть, картошка, тыква и яблоки – круглобокие и ровные. Детей у Емельяновых родилось целых пятеро, но двое сыновей умерли молодыми, третий безвылазно сидит в тюрьме. Старшая дочь живет в Казани, младшая – в Москве. Детей ни у той, ни у другой нет, родителей дочери навещают редко. Так что, произведя на свет пятерых детей, ни одного внука старики так и не дождались. Да уже и не дождутся, и это было предметом постоянных сетований Семеныча.

Зато у Маруси обратная ситуация: единственная дочь, Анна, которая с мужем жила в Больших Ковшах, оказалась плодовита, как крольчиха. У Маруси шестеро внуков и один правнук. Дочь и внуки часто наведывались сюда, Анна постоянно звала мать переехать к ней в Ковши, но та, несмотря на мягкость характера, неизменно отказывалась.

Никто никогда не звал Марусю по имени-отчеству, хотя ей было уже далеко за семьдесят, как и Ирине Матвеевне. Всю жизнь Маруся проработала в районной поликлинике медсестрой, а ее муж, Петр Никитич, был врачом, которого до сих пор во всей округе вспоминали с любовью и уважением. Он умер давно и прямо как чеховский доктор Дымов: приехал по вызову в одну из дальних деревень, спас задыхающегося от скарлатины ребенка, заразился сам и вскоре скончался. Маруся, которая боготворила и обожала мужа, так до конца и не смирилась с его смертью. В ее доме рядом с иконами висела большая фотография супруга, на стуле – пиджак, в котором Петр Никитич ездил на работу, и говорила она о муже в настоящем времени.

Братья Козловы жили на окраине Корчей, в добротном большом доме. Были они похожи друг на друга, немногословны и основательны. Раньше Козловы жили с женами и детьми – у того и другого было по сыну. Но лет семь назад умерла от инфаркта жена младшего брата, Кирилла, а через год – жена Михаила. Сыновья уехали из деревни много лет назад, появившись только на похоронах матери и тетки.

Сын Кирилла, тоже Кирилл, был военным, он приехал с высокой сутулой женщиной – женой – и ее сыном от первого мужа. Своих детей у него быть не могло, потому что в подростковом возрасте он переболел свинкой. Два Кирилла встретились как чужие и расстались без сожаления. Кирилл-старший корнями врос в Корчинскую землю, а Кирилл-младший был отрезанный ломоть, что могло их связывать? Скорее всего, следующая встреча состоится снова на чьих-нибудь похоронах.

Неизвестно, кем был сын Михаила, но после его приезда разговоры о шикарной машине, роскошном пальто и «всей из себя» приехавшей с ним фифе не утихали неделю…

Жены остались на кладбище, сыновья приехали и уехали, и братья Козловы жили теперь вдвоем. Рубили лес на дрова, распахивали себе и другим за плату огороды, держали коз, ловили рыбу на Глубоком озере, которое находилось, оказывается, совсем рядом с деревней. Там было на самом деле очень глубоко, до сих пор водилась рыба, а вот купаться местные не рисковали: вода ледяная, а дно илистое и вязкое.

Про себя Ирина Матвеевна рассказывала мало и неохотно. Приехала в Корчи из города по распределению после пединститута, да так и осталась. Выйти замуж «не получилось», хотя в ее жизни, как поняла Вера, была печальная любовная история. Ирина Матвеевна больше тридцати лет работала школьной учительницей, преподавала русский язык и литературу. Теперь вот на пенсии – что тут рассказывать?

Вера не настаивала. Ей ведь тоже не слишком хотелось говорить о себе. Ирина Матвеевна это поняла и тактично не расспрашивала о причинах внезапного визита на родину предков.

Засиделись чуть не до ночи. Вера помогла хозяйке вымыть посуду и ушла домой, получив на прощание к завтраку большой кусок яблочного пирога.

Заснула она, едва опустив голову на подушку. Она вообще засыпала здесь моментально: бессонница, которая мучила ее в Казани, исчезла без следа. Теперь Вера спала крепко, без сновидений, не просыпаясь до утра.

Почти вся следующая неделя пролетела в хлопотах. В понедельник приехал продуктовый автобус, и Вера до отказа забила холодильник. Вдобавок купила у Марии Сергеевны овощей, в том числе и законсервированных, а у Ирины Матвеевны – еще десяток яиц. Договорилась с Татьяной, которая держала корову, о покупке молока раз в два дня. Корову почему-то звали Галкой.

Вера рьяно взялась за дела по оформлению дома. Побывала в филиале Владимирской администрации в Больших Ковшах, съездила в саму администрацию, представила все нужные документы, долго подписывала бесконечные бумажки и заявления. В целом все прошло на удивление быстро и гладко: пообещали, что уже через месяц она станет законной, документально подтвержденной земле- и домовладелицей.

Каждый вечер, ложась спать, Вера с удовлетворением отмечала, что вполне довольна жизнью. И почти не думает о бывшем муже. Вернее, у нее получается не вспоминать о нем.

Вера надеялась, что однажды, когда пройдет какое-то время, память проявит милосердие и перестанет постоянно выталкивать на поверхность сознания жесты Марата, его привычки, словечки, манеру хмурить брови и откидывать со лба волосы. Улыбку, шуточки, смех, запах его кожи. И тогда она научится быть счастливой без него. Не назло ему, не вопреки предательству и не в пику его личному благополучию. А просто так – сама по себе. Сумеет освободиться, чтобы открыть себя чему-то новому.

Глава 7

В пятницу, когда ездить по делам уже было не нужно, Вера решила навести порядок в доме и на участке, потому что собиралась в субботу позвать на шашлыки Свету с семьей.

Было начало восьмого, вставать не хотелось. Вера нежилась в кровати, лениво размышляя о том, как удивилась бы мама, если бы узнала, что от отцовских родственников, с которыми она прервала всяческое общение, ее дочери достался такой замечательный дом и сад. Интересно все же, что произошло между ними и матерью?

Вере всегда хотелось больше знать об отце и его семье, но мать никогда ни о чем не рассказывала, не делилась воспоминаниями, не показывала семейных архивов. В том, что отец вообще существовал на свете и был женат на маме, Веру убеждали только свадебные фотографии, глубоко запрятанные в дальний ящик стола.

Что за люди были дед с бабкой? Как и почему отец умер таким молодым? Мать упорно обходила эту тему молчанием. Была она женщиной замкнутой, необщительной, даже мрачной. Со свадебных фотографий и снимков ранней юности на Веру смотрела хохочущая жизнерадостная девушка с густой челкой и длинными роскошными волосами. Но такой – легкой, радостной, беззаботной – Вера свою мать не знала.

Всю жизнь Зоя Васильевна Андреева проработала на швейной фабрике. Пришла после училища и получила койко-место в общежитии. Уходила на пенсию мастером, но и тогда продолжала шить и кроить на заказ, потому что запас карман не тянет и лишняя копейка в доме не помешает. Сколько Вера себя помнила, они жили в общежитии швейников на улице Крымской. В той самой комнате, которую с огромным трудом удалось приватизировать, а затем и продать. Чтобы в конечном счете потерять из-за глупой доверчивости.

А ведь мать так гордилась, что ей, детдомовской девчонке, которой никто не помогал, удалось оставить дочке вполне приличное жилье!.. Зоя Васильевна не хотела, чтобы Вера повторила ее судьбу и всю жизнь подрубала подолы, пришивала пуговицы и строчила карманы. Мать мечтала, что девочка получит высшее образование и станет трудиться в тихом красивом месте, а не в душном цеху.

Вера никогда не отличалась блестящими успехами в учебе, однако на то, чтобы без взяток и блата с первого раза поступить на библиотечный факультет, знаний хватило. Учеба в институте доставляла удовольствие и давалась куда легче, чем в школе, потому что там не было математики, химии и физики. Она на радость маме сдавала сессии без хвостов и в итоге получила диплом без троек. Ей предложили остаться работать в институтской библиотеке, где она проходила практику и подрабатывала летом, и Вера согласилась. Так и проработала больше пяти лет после окончания учебы и была, по сути, всем довольна. По крайней мере, о смене места работы всерьез не задумывалась.

Кстати, о месте работы. Ездить отсюда в город будет сложновато. Вера работала по графику неделю через неделю, с восьми до восьми. Добираться придется по два часа – пешком, автобусом до города, потом от автовокзала до института. А обратный путь? Интересно, до какого часа ходят рейсовые автобусы? Или, может, взять в кредит машину?

Ладно, как говорила Скарлетт из «Унесенных ветром», подумаем об этом завтра. В конце концов, у нее отпуск! Вера спрыгнула с кровати, босиком побежала на кухню. Теплый деревянный пол словно целовал пятки: так приятно было ступать по нему. Вера мельком глянула в окно, посмотрела на дом Ирины Матвеевны и подумала: вот кого можно расспросить об отце и деде с бабкой. Соседка должна была хорошо их знать. Надо как-нибудь опять напроситься на чаек. К себе приглашать, похоже, бесполезно: Ирина Матвеевна неизменно отказывалась переступать порог дома, выдумывая всевозможные неуклюжие предлоги.