Крис Юэн - Прибежище Страница 9

Мне вовсе не следовало удивляться его словам. Для большей части наших постояльцев свежая сплетня служила редким и ценным подарком, прямо как твердая валюта. В тот миг, когда новость о моей аварии выскочила на свободу, она тут же распространилась со скоростью зимней эпидемии гриппа.

– И что они по этому поводу думают?

– Ну, некоторые считают, что ты сбрендил. Такие, как Валери Грег. – Валери Грег – жертва старческого слабоумия. Большую часть времени она проводит, тихонько напевая себе под нос в углу гостиной с телевизором. Для части наших постояльцев она стала чем-то вроде пугала или жупела – живое, дышащее привидение, муляж будущего, которого все они страшно боятся. – А некоторые полагают, что ты ее убил. (Боже ты мой!) Но я на стороне большинства.

– А что говорит большинство?

– Они тебе верят. – Дед ткнул меня в грудь, и я оскалился от боли. – И еще они считают, что полицейские против тебя что-то замышляют.

– В самом деле?

– Так говорит наша старуха-командирша. – Старухой-командиршей у нас именовалась Розмари Форбс, отставная школьная директриса и, как утверждает мама, некогда предмет обожания дедушки. – У полиции тут полно тайных мест. Секретных мест. Они там прячут людей и все такое.

– Ты имеешь в виду программу защиты свидетелей?

– Ее, проклятую.

Я глянул вниз, туда, где дед засунул пуговицу не в ту петлю, так что моя рубашка задралась, а в районе живота образовалась прореха, из которой торчал пупок.

– Отлично. – Я оттолкнул его покрытые темными пятнами руки. – Спасибо, дедушка.

Дед выпрямился и неуклюже улыбнулся, похлопав меня по поврежденному плечу. Я поморщился от электрического разряда, пронзившего шею.

– А она красивая? – Дед продемонстрировал свои желтые искусственные челюсти. – Эти иностранки бывают весьма ничего.

– Дед, – сказал я, – она просто сногсшибательная красотка.

Глава 6

После того как дедушка ушел, я двадцать минут сидел у себя, снова изучая полицейский рапорт о моей аварии и связываясь по телефону с клиентами, к которым не смог приехать и с которыми приходилось договариваться заново. Некоторые входили в мое положение. Некоторые просили порекомендовать других специалистов. Покончив с подобными назначениями на оставшуюся неделю, я свистнул Рокки и отправился во двор. Двери сарая, где располагалась моя мотоциклетная мастерская, были распахнуты настежь, и изнутри доносились чьи-то голоса. Рокки рванул туда первым. Я вошел следом за ним. Разговор тут же прекратился.

Папа стоял в дальнем конце гаража, а на полу у его ног скорчилась еще чья-то фигура. Три моих гоночных мотоцикла «Ямаха» стояли в центре помещения, на краю освещенного солнцем пространства, разобранные, выпотрошенные и поднятые на подставки, а вокруг валялись их колеса, обтекатели, детали и запчасти.

Меня больно ударило осознание того, что в этом году я не буду участвовать в гонках «ТТ». Следующие две недели должны были принести мне плоды после двенадцати месяцев непрестанных тяжких трудов. Диет и строгого режима. Бесконечных тренировочных заездов. Усилий, а также помощи спонсоров и денег, затраченных на всякие улучшения и доводки техники. И теперь мне придется всего лишь быть зрителем, наблюдая за тем, как весь этот спортивный праздник проходит мимо меня. Все надежды, все ожидания пошли прахом, как и попытки вытащить родителей из той бездны отчаяния, в которую они угодили.

Я прошел мимо парочки красных металлических шкафов, где хранилась большая часть наших инструментов, и перешагнул через электрический компрессор. Над головой со стенного металлического крюка свисали мои кожаные гоночные доспехи. Я отодвинул их в сторону, чтобы иметь полный обзор всего помещения.

Гостем моего отца оказалась женщина. На ней были светлые джинсы и черная кожаная курточка без воротника. Куртка, застегнутая на молнию до самого горла, так сияла и блестела в свете голых лампочек, что сразу становилось понятно: она никогда не попадала под дождь, под плевки грязи и прочей дряни из-под колес мотоцикла. Волосы цвета кофе были собраны в гладкий конский хвост, а одну тонкую бровь гостья чуть приподняла, словно ждала от меня объяснений, зачем я сюда явился. Я совсем не возражал против того, чтобы что-нибудь ей объяснить. Выглядела незнакомка просто замечательно. Тридцать с небольшим. Тонкий носик. Выступающие скулы. Очень полные губы. Потрясающие карие глаза. От этих глаз я просто не мог оторваться и пялился в них слишком уж долго.

Я глянул вниз, на пол. Там лежал белый коврик, на котором женщина стояла коленями. А перед ней высилась груда искореженных, искалеченных останков какой-то машинерии, очень похожих, как я понял с болезненным ощущением в животе, на части моего дорожного байка «Ямаха Р-1».

– И что тут происходит?

– Роберт! – Папа моргнул и покачался на каблуках.

Он перевел взгляд с меня на женщину, потом обратно. Рокки обежал отца и уселся рядом, прижав голову к его ноге.

– Это мой сын, – пояснил папа, махнув рукой в мою сторону, а потом опустив ее на голову Рокки.

Женщина с минуту смотрела на меня оценивающим взглядом. Ее прекрасные карие глаза изучили мое лицо, потом опустились ниже, на середину торса. Задержались там, и на полных губах гостьи появилась улыбка. Я глянул туда, куда смотрела женщина, и тут же увидел прореху в застежке своей рубашки.

– Твой папа сообщил мне, что у тебя перелом лопатки, – сказала она.

Я пожал плечами; по большей части эту задачу выполнило мое здоровое плечо. Не знаю почему, но гостья поставила меня в оборонительное положение. Я прикрыл ладонью прореху на рубашке.

– Со мной тоже такое было. Несчастный случай на лыжах. Здорово болит, да?

– Не так уж сильно, – ответил я. – Это же просто трещина. Я даже могу двигать рукой, свободнее, чем ожидал. Да и лекарства помогают, снимают боль.

Гостья секунду смотрела на меня, и при этом ее глаза, как мне показалось, расширились и увеличились в размерах. Потом она вернулась к моему байку, тыкая в разные его части кончиком своей ручки. Искореженная рама лежала на другом коврике, прямо как мертвое тело на сепарационном столе в морге. Вокруг были разбросаны обломки металла, пластиковые обтекатели и другие части и механизмы. Примерно так в музеях раскладывают окаменевшие кости вымерших динозавров, которые далее намереваются собрать вместе, в единый скелет.

– Когда вы это привезли? – спросил я.

– Мы забрали обломки из полиции сегодня утром, – ответил папа.

Я так понял, что под словом «мы» он имел в виду эту женщину в кожанке. От моего внимания не ускользнул и тот факт, что он мне ее так и не представил.

– Зачем?

Папа посмотрел на гостью. Она оторвалась от изучения останков моей «Ямахи» и поднялась на ноги. Высокая, длинноногая. Подтянутая и спортивная. Лицо, бледное от природы, лишь слегка тронуто косметикой. Этот бескровный тон ее кожи резко контрастировал с роскошными каштановыми волосами.

– Меня зовут Ребекка Льюис. – Гостья нахмурилась, заметив масляное пятно грязи на руке. Нагнулась и вытерла его о край коврика на полу. – Я работаю в компании «Уилтон Ассошиэйтс».

Рокки двинулся было к женщине, но она сделала гримаску, наморщив носик, и это остановило пса на полпути. Он снова мрачно уселся у папиных ног.

– А кто это? – поинтересовался я. – Какая-то страховая компания? Занимается возмещением ущерба?

Я подумал, что Ребекку, вероятно, прислали мои страховщики, чтобы подтвердить – мой байк остается только списать.

– Нет, мы не страховая компания, – ответила женщина. – Мы занимаемся частными расследованиями.

Я чувствовал, что у меня на лице написано полное непонимание и замешательство.

– Не понял?

– Нужно объяснить? – спросила гостья у отца.

Он как-то кисло посмотрел на меня, направив взгляд куда-то под мою нижнюю челюсть.

– Извини, Роб. Это выше моих сил.

И прежде чем я успел еще что-то сказать, мой отец, знаменитый гонщик, легенда гонок на приз «ТТ», подцепил Рокки согнутым пальцем за ошейник и вывел на залитый солнцем двор.

Ребекка была очень уверенной в себе женщиной. Она не произнесла ни единого слова за полных две минуты после ухода папы. Она просто смотрела на меня без всякого выражения на лице, никак не выдавая своих мыслей, а потом так же молча отступила в сторону, когда я сделал шаг к тому, что осталось от моего дорожного мотоцикла.

Повреждения оказались гораздо хуже, чем я мог ожидать. Передок весь смялся, вилка вогнулась назад, повредив двигатель и радиатор. Боковина вся в глубоких вмятинах, полученных, очевидно, в те моменты, когда байк тащило по асфальту. Это могло объяснять и соответствующие ссадины на моей левой ноге. Масло и охлаждающая жидкость сочились из всех щелей в движке на белый матерчатый коврик, а переднее колесо выглядело так, будто кто-то пытался его сплющить и превратить в нечто, напоминающее шестиугольник.