Сара Шепард - Милые обманщицы. Невероятные Страница 9

Ария похолодела.

– Ты уезжаешь.

– У меня двоюродный брат в Провиденсе[16], – пробормотал Эзра. – Поживу какое-то время там. Развеюсь. Похожу на занятия по гончарному искусству в Родайлендской школе дизайна. Не знаю.

– Возьми меня с собой! – выпалила Ария. Она подошла к Эзре, потянула за нижний край футболки. – Я всегда хотела учиться в РАШДе. Это учебное заведение – номер один в моем списке. Может, мне удалось бы пораньше туда поступить. – Она снова подняла глаза на Эзру. – Я переезжаю к отцу с Мередит – лучше уж умереть. И… как с тобой, мне никогда так хорошо не было. И вряд ли будет.

Зажмурившись, Эзра раскачивал руки Арии взад-вперед.

– Думаю, будет лучше, если ты найдешь меня через пару годков. Потому что… мне тоже с тобой хорошо. Но я должен уехать. Ты это знаешь, и я знаю.

Ария уронила руки. Казалось, ей вспороли грудь и вынули сердце. Еще вчера вечером, всего несколько часов, все было идеально. А потом Шон – и «Э» – снова разрушили ее жизнь.

– Ну что ты, – произнес Эзра, увидев, что по ее щекам заструились слезы. Он привлек Арию к себе, крепко обнял. – Все хорошо. – Он заглянул в одну из коробок, потом вручил ей болванчика в облике Уильяма Шекспира. – Это тебе.

Ария едва заметно улыбнулась.

– Правда?

Когда она впервые пришла к нему сюда, после вечеринки у Ноэля Кана в начале сентября, Эзра сказал ей, что этот болванчик – одна из его любимых вещиц.

Кончиком указательного пальца Эзра очертил контур лица Арии от подбородка до мочки уха. Она сладостно поежилась.

– Правда, – прошептал он.

Она направилась к выходу, чувствуя на себе его взгляд.

– Ария, – окликнул ее Эзра, когда она перешагивала через груду старых телефонных справочников.

Девушка остановилась, сердце в груди екнуло. Эзра смотрел на нее со спокойным рассудительным выражением на лице.

– Более сильной девушки, чем ты, я не встречал, – сказал он. – Поэтому просто… пошли их всех. У тебя все будет замечательно.

Эзра наклонился и стал запечатывать коробки прозрачным скотчем. Ошеломленная, Ария вышла на улицу, недоумевая, с чего вдруг он заговорил с ней, как школьный психолог. Как будто намекал на то, что он взрослый человек, на нем лежит ответственность и необходимость отвечать за свои поступки, а она еще ребенок, у которого вся жизнь впереди.

Однако именно это она сейчас меньше всего хотела бы слышать.

– Ария! Милости просим! – воскликнула Мередит, выглядывая из кухни.

На ней был черно-белый полосатый передник – Ария представила, что это тюремная униформа, – на правой руке – рукавица-прихватка в виде коровы. Мередит улыбалась во весь рот, словно акула, приготовившаяся проглотить мелкую рыбешку.

Ария втащила в дом последнюю из сумок, которые накануне вечером Шон сгрузил к ее ногам, и огляделась. Она знала, что у Мередит специфический вкус: творческая натура, она преподавала в колледже Холлис, там же, где работал Байрон, – и гостиная Мередит создавала впечатление, что ее обустраивал психопат. В углу возвышалось стоматологическое кресло с полным набором пыточных инструментов на подносе. Одну стену целиком Мередит завесила изображениями зрачков. Она увлекалась пирографией[17] – выжигала надписи на дереве, выражая свое творческое «я», – и на каминной полке Ария увидела кусок доски с афоризмом: КРАСОТА СУЩЕСТВУЕТ ЛИШЬ НА КОЖЕ, А УРОДСТВО ПРОНИКАЕТ ДО КОСТЕЙ. А на кухонном столе было налеплено объемное изображение Злой ведьмы с Запада[18]. Арию так и подмывало, показав на ведьму, съязвить: я и не знала, что мама Мередит из страны Оз. Потом ее взгляд упал на енота в углу, и она вскрикнула.

– Не бойся, не бойся, – быстро произнесла Мередит. – Это чучело. Я купила его в таксидермистском салоне в Филадельфии.

Ария сморщила нос. Этот дом мог бы составить конкуренцию музею истории медицины имени Мюттера[19] в Филадельфии, нравившемуся брату Арии не меньше, чем музеи секса, которые он посещал в Европе.

– Ария! – Байрон, появившийся из-за угла, вытер руки о штаны. – Добро пожаловать!

Ария отметила, что на нем темно-синие джинсы с ремнем и мягкий серый свитер. Может быть, он считал, что негоже ему ходить перед Мередит в своем обычном домашнем наряде – футболке с эмблемой «Филадельфийских семидесятников»[20] и поношенных клетчатых шортах.

Ария с кряхтением вновь оторвала от пола матерчатую багажную сумку. Принюхалась. В доме стоял смешанный запах горелого дерева и вареной мелкодробленой пшеницы. Она подозрительно посмотрела на кастрюлю, стоявшую на плите. Может быть, Мередит стряпает ядовитое зелье, как злая директриса в романе Диккенса[21]?

– Пойдем, покажу твою комнату.

Взяв дочь за руку, Байрон повел ее по коридору в большую квадратную комнату, где Ария увидела несколько деревянных колод, инструменты для выжигания, огромную ленточную пилу и сварочные приспособления. Ария предположила, что это мастерская Мередит – или помещение, где она приканчивает своих жертв.

– Сюда, – сказал Байрон.

Он завел ее в закуток в углу мастерской, отделенный от остальной комнаты цветастой занавеской.

– Та-да-да-да! – пропел отец, отодвинув штору.

На крошечном пятачке, чуть больше душевой кабинки, размещались односпальная кровать и туалетный столик, в котором не хватало трех выдвижных ящиков. Чемоданы Арии Байрон принес сюда раньше, но на полу места не было, и он сложил их все на кровать. В изголовье лежала желтоватая подушка, на подоконнике стоял маленький портативный телевизор с наклеенной сверху блеклой надписью, исполненной в стиле семидесятых: ПОБЕРЕГИ ЛОШАДЬ, КАТАЙСЯ НА СВАРЩИКЕ.

Чувствуя тошноту, Ария повернулась к Байрону:

– Мне придется спать в мастерской Мередит?

– По ночам она не работает, – быстро произнес Байрон. – И смотри-ка! У тебя свой телевизор, свой камин!

Он показал на огромное кирпичное чудище, занимавшее почти всю дальнюю стену. В Старом Холлисе почти во всех домах камины имелись в каждой комнате, потому что центральное отопление работало плохо.

– Будешь создавать здесь теплую атмосферу вечерами!

– Папа, но я понятия не имею, как разжигать камин.

Ария заметила вереницу тараканов на потолке, протянувшуюся от одного угла до другого.

– Боже! – взвизгнула она, показывая на них и прячась за Байрона.

– Они не настоящие, – заверил ее Байрон. – Их Мередит нарисовала. Художественными штрихами она сумела придать этому дому индивидуальность.

Ария боялась, что у нее сейчас начнется приступ удушья.

– Мне они кажутся очень даже настоящими!

Байрон искренне удивился.

– Я думал, тебе здесь понравится. Это лучшее, что нам удалось приготовить для тебя за столь короткий срок.

Ария закрыла глаза, с тоской вспоминая убогую квартирку Эзры с ванной посреди комнаты, сотнями книг и схемой нью-йоркского метрополитена на шторке в душевой. Там тараканов не было – ни настоящих, ни нарисованных.

– Милый? – зазвенел из кухни голос Мередит. – Ужин готов.

Байрон скупо улыбнулся дочери и направился в кухню. Ария сочла, что должна последовать за ним. Мередит каждому на тарелку поставила глубокую чашу. Слава богу, она подала на ужин не ядовитое зелье, а вполне невинный на вид куриный суп.

– Я подумала, что сейчас мне это для желудка в самый раз, – сказала она.

– Мередит беспокоит желудок, – объяснил дочери Байрон.

Отвернувшись к окну, Ария улыбнулась. Может быть, ей повезет, и Мередит подхватит бубонную чуму.

– Соли я мало положила. – Мередит стукнула Байрона по руке. – Так что тебе тоже полезно.

Ария с любопытством глянула на отца. Байрон имел обыкновение солить каждый кусочек, который цеплял вилкой.

– С каких это пор ты перешел на малосольную диету?

– У меня высокое давление, – ответил Байрон, показывая на сердце.

Ария наморщила носик.

– Ничего подобного.

– Да нет, высокое. – Байрон заткнул салфетку за ворот. – С некоторых пор.

– Но… раньше ты никогда не ел малосоленую пищу.

– Я – диктаторша, – заявила Мередит.

Она со скрежетом отодвинула стул и села. Арию Мередит посадила у головы Злой ведьмы, и она пододвинула чашу на ее зеленое лицо.

– Держу его на диете, – продолжала Мередит. – И витамины заставляю принимать.

Ария ссутулилась, в животе клубился страх. Мередит вела себя, как жена Байрона, а ведь он жил с ней всего месяц.

Мередит кивнула на руку Арии.

– Что у тебя там?

Ария сообразила, что все еще держит в руке, лежащей на коленях, болванчика-Шекспира, которого подарил ей Эзра.

– О. Да так… друг один подарил.

– Друг, увлекающийся литературой, насколько я понимаю.

Мередит протянула руку к болванчику, пальцем толкнула голову Шекспира. Та закачалась. В глазах Мередит Ария разглядела подозрительный блеск. Она оцепенела. Неужели Мередит знает про Эзру? Ария взглянула на Байрона. Ее отец, ничего не замечая, преспокойно ел суп. Он не читал за столом, как это постоянно делал дома. Неужели Байрон был очень несчастен, когда жил с ней и ее матерью? Неужели Мередит, любительница чучел и нарисованных тараканов, нравится ему больше, чем милая, добрая, нежная мама Арии, Элла? И почему Байрон решил, что Ария будет сидеть сложа руки, молча примет его новую привязанность?