Дэвид Моррелл - Шпион, который явился под Рождество Страница 9

«Бейсбольная бита! — вдруг спохватился Каган. — До сих пор у него?» И тут же с облегчением увидел биту, мирно стоящую у кухонного шкафа. Почему мальчишка на него кинулся, Каган так и не понял, но выяснять было некогда.

Он попытался сесть и вовремя вспомнил про микрофон. Женщина или мальчик могут что-нибудь такое сказать, что выдаст Андрею его местонахождение. Делая вид, что потирает затекшую мышцу, он полез под куртку и выключил передатчик. Впервые с того момента, как Каган взял младенца, у него оказались свободны обе руки.

Слева над мойкой чернело маленькое окошко.

— Пожалуйста! — Он постарался убрать акцент, и сейчас получилось уже чище. — Задерните штору. И свет погасите.

Младенец затрепыхался у женщины на руках, лягаясь и снова оглашая кухню плачем.

— Так надо, — просил Каган. — Выключите свет.

Женщина с мальчиком отступили, видимо опасаясь, что Каган бредит.

— Вы видите, я даже подняться не могу, так что угрозы для вас не представляю.

— Угрозы? — Хозяйка испуганно расширила глаза.

— За мной гонятся.

— Почему?

— Хотят забрать малыша. Вы должны погасить свет, чтобы нас не заметили снаружи.

— Малыша хотят похитить?

На лице хозяйки отразился ужас. Она прижала младенца покрепче, будто пытаясь защитить. Синее одеяльце скрылось под широкими рукавами красного платья.

«Притормози, — мысленно одернул себя Каган. — Не надо вываливать все сразу. Дай ей переварить».

Он медленно втянул воздух, задержал дыхание, потом выдохнул, каждый раз считая до трех, как привык перед перестрелкой, пытаясь собраться и успокоиться.

— Как вас зовут? — поинтересовался он, стараясь говорить помягче.

Женщина удивилась неожиданной смене тона. По-прежнему отворачиваясь, она помолчала, раздумывая, но тут захныкал младенец, всем своим сморщенным личиком будто побуждая ее ответить.

— Мередит, — наконец отозвалась она.

«Слава богу, — подумал Каган. — Контактирует». Взгляд его упал на ночной фонарик рядом с плитой.

— Если боитесь оставаться со мной в темноте, включите вон тот фонарь. С улицы его не заметят. А яркие надо погасить. И тогда я вам обещаю объяснить, почему меня ранили и откуда малыш.

Мередит не отвечала.

— Послушайте! — Каган напрягал все силы, чтобы не отключиться. — Я не собирался подвергать вас опасности. Хотел спрятаться в сарае или в гараже. Не вышло. Простите, что втянул вас, но теперь уже ничего не поделаешь. Мои преследователи хотят отобрать малыша любой ценой. Вам придется помочь мне сделать так, чтобы его здесь не обнаружили. Только так вы с сыном сможете выпутаться.

Каган готов был спорить, что, не держи Мередит малыша на руках, она бы тотчас схватила сына в охапку и понеслась прочь из дому. Но из-за младенца ее как будто пригвоздило к месту.

— Вы же видите, я едва шевелюсь, — настаивал Каган. — Что страшного, если задернуть занавески над мойкой и включить фонарик? Вам плохо не будет, а малышу может спасти жизнь.

Мередит все еще колебалась, и по ее напряженному лицу видно было, что она в полном замешательстве.

— Вас с сыном это тоже касается, — втолковывал Каган. — Здесь у вас ситуация ясна. Беспомощный младенец. Раненый мужчина. Но что вам грозит извне, вы даже не представляете.

Малыш снова захныкал, и Мередит в тяжком раздумье уставилась на сморщенное плаксивое личико. Потом пригладила его темные курчавые волосы и, нахмурившись, посмотрела на окно.

— Коул, сделай, как он просит, — неохотно велела она сыну.

— Но…

— Сделай, — повторила Мередит твердо, но тут же смягчила приказ: — Пожалуйста.

Мальчик посмотрел на нее вопросительно, однако послушно двинулся к окну.

— Спасибо.

Коул кивнул, и Каган не стал скрывать вздох облегчения.

К удивлению спецагента, мальчик слегка подволакивал ногу. Перегнувшись настороженно через раковину, он задернул занавески, потом включил фонарик. Перфорированный жестяной кожух в форме елки приглушал яркость.

Глядя, как Коул, прихрамывая, направляется к арке между кухней и гостиной, Каган перестал хмуриться, наконец поняв причину его медлительности. Одна нога короче другой. Каблук на правом ботинке дюйма на два толще, чем на левом.

И все равно Каган мысленно подгонял мальчика.

Щелкнув выключателем, Коул погасил лампу под потолком. Теперь дом освещался только мягким огнем ночника, пламенем камина и гирляндами на елке в гостиной.

Каган позволил себе проблеск надежды.

— Хорошо. Вы сказали, что телефоны не работают. А сотового у вас разве нет?

— Нет, — через силу ответила Мередит. — А у вас? Нет разве?

Каган вспомнил про оторванный на бегу карман.

— Потерялся.

— Он унес мамин телефон с собой, — подал голос Коул.

— Он? — Каган, превозмогая боль, подполз к деревянному стулу у кухонного стола.

Ответа не последовало. В глубине дома приглушенный мужской голос запел: «В яслях полутемных, где нет колыбели…» Каган, к удивлению своему, не сразу догадался, что это Бинг Кросби.

«Черт, да сосредоточься же!» — подстегнул он себя мысленно.

— Какой-то человек унес ваш сотовый?

Каган поздравил себя с крошечной победой, когда правая рука коснулась стула.

— Вы обещали объяснить, зачем им малыш, — сурово потребовала Мередит. — Я совершила ошибку. Что меня дернуло притащить вас в дом?

— Вы притащили меня в дом, потому что услышали плач младенца. — Каган собирался с силами. — Вы не могли оставить малыша замерзать в снегу. — Он набрал воздуха в грудь. — Потому что вы порядочный человек, а сегодня та самая ночь, когда тем более нельзя бросить раненого в беде.

С усилием подтянувшись, Каган взгромоздился на стул. Взгляд спецагента скользнул к настенному телефону рядом с ночником. К тому, что осталось от телефона, если точнее. Кто-то разнес его молотком вдребезги. Молоток валялся тут же, на кухонном рабочем столе.

— Это… — Каган указал на пластмассовые осколки, — сделал тот, кто унес ваш сотовый?

С нового места он смог получше разглядеть лицо Мередит. Даже в приглушенном свете ночника стало ясно, что на скуле у нее ссадина и глаз постепенно заплывает. В уголке рта запеклась кровь.

— И тот же, кто вас избил? — добавил он к вопросу.

На душе стало тяжело и горько. Сколько раз ему приходилось избивать людей, чтобы доказать русской мафии свою состоятельность. Пахан часто приказывал лупить женщин по лицу, бить коленом в пах, валить на пол, пинать ногами по почкам, заставляя их мужей, отцов, сыновей и братьев подчиниться требованиям мафиози.

Руководители операции только радовались, видя, насколько успешно такая тактика прокладывает Кагану дорогу в ближние круги русской мафии.

Но каждую ночь Кагану снились кошмары, и каждое утро он просыпался, терзаясь муками совести.

И теперь в нем закипел гнев при виде того, что сделали с Мередит. Всплеск адреналина придал Кагану сил.

— Если не скажете, почему эти люди охотятся за малышом, мы с Коулом идем в полицию, — предупредила Мередит.

— Нет! — выпалил Каган. — Наружу выходить нельзя. Это опасно!

Малыш заерзал на руках у Мередит. Крошечное личико сморщилось, и Каган испугался, что сейчас снова раздастся рев. Но младенец только захныкал, отпихиваясь от Мередит.

— Коул, — настойчиво позвал Каган, — сможешь помочь маме и мне? У вас есть комната с окнами на переднюю часть дома? С телевизором?

Мальчик посмотрел озадаченно.

— Есть, моя.

— Иди туда и включи телевизор. Шторы задерни, оставь только узкую щель, чтобы снаружи было видно мерцание телевизионного экрана. Пусть думают, что здесь все тихо-мирно.

Коул наморщил лоб.

— Потом иди в гостиную и гляди в окно. Сделай вид, что любуешься снегопадом, — продолжал Каган. — Если кого-нибудь увидишь, не реагируй. Просто смотри в окно, как будто ждешь Санта-Клауса.

— Я уже вырос из сказок про Санту.

— Да, конечно. Надо ж так лопухнуться. Конечно, ты уже взрослый для Санты. Но главное — обмануть тех, кто будет наблюдать за домом. Любуйся снегом. Это будет такое шпионское задание. Не желаешь поучиться шпионскому делу?

— Хотите сказать, что вы тайный агент? — вмешалась Мередит. В ее голосе послышался ужас.

— Да. — Каган обмяк на стуле под грузом навалившегося изнеможения. — Да, я тайный агент, помоги мне Боже.

Андрей шел по перепутанным следам вдоль переулка, подмечая, когда какая-нибудь цепочка ответвлялась к домам за невысокими, по грудь, заборами — кто-то из жильцов вернулся.

«Хочешь, чтобы именно к такому выводу я пришел, да, Петр? — рассуждал про себя Андрей. — Хотя на самом деле одна из этих цепочек может быть твоей».

Одинокие следы вели за калитку по правой стороне. Сквозь пелену снега Андрей попытался разглядеть, что происходит за окном гостиной. Праздничная гирлянда над камином, мужчина держит в вытянутой руке лакомство, а перед ним смирно дожидается угощения задравший голову далматин.