Николай Стародымов - Гений Умирает Дважды Страница 9

— Послушайте, как вас там… — немного громче, чем следовало, сказал Александр. — Я уже все рассказал вашему коллеге. Назвал все фамилии, какие знал, конечно, ведь там были и посторонние… Мне нечего прибавить…

— Но-но-но, не горячитесь, — Джон растянул губы в искусственной улыбке. — В конце концов вы сами к нам пришли за деньгами, а не мы вас нашли, так чего уж теперь-то… Я вас попрошу еще раз просмотреть список.

Он протянул Лосницкому листок, который тот два дня назад оставил Фрэнку. Поколебавшись, Александр взял список. Развернул его, еще раз внимательно перечитал.

— Мне нечего сюда что-нибудь добавить, — сдержанно повторил он. — Вот эти люди находились рядом и слышали хвастовство девчонки, однако кто и как на него реагировал, знать не могу… Это все.

— Ну что ж… Спасибо и на этом, — Джон никак не выразил своего отношения к происходящему. — В таком случае всего вам самого доброго! Счастливо, Фрэнк, спасибо за помощь!

Фарренхауз словно очнулся.

— Вы уже закончили?.. Пока… — он чуть запнулся на имени, однако тут же закончил: — Пока, Джон.

Лосницкий и Фарренхауз провожали глазами Джона пока тот шел до выхода, спускался со ступенек и направлялся к машине с сидящими в ней двумя мужчинами.

— Ну а теперь мы займемся непосредственно нашими делами, — деловито заговорил Фрэнк, когда машина, быстро набрав скорость, влилась в поток, несущийся по трассе. — Когда вы вернетесь в Москву, наши люди вас найдут, и тогда вы получите все дополнительные инструкции… Так что сейчас у нас разговор чисто предварительный… Итак, нас сейчас в первую очередь интересует все, любые подробности, любые веяния, даже разговоры, слухи и сплетни, которые гуляют в вашем ведомстве относительно событий, происходящих на Балканах и вокруг Ирака…

Беседовали они недолго, минут пятнадцать. И все это время Лосницкого не покидало неприятное ощущение от беседы с псевдо-джоном. Правда, в кейсе лежал конверт с деньгами, Фарренхауз, похоже, всерьез заинтересован в таком агенте, как он, — так что о плохом думать не хотелось. Да вот только куда же от мыслей деваться?..

Между тем если бы Александр услышал, о чем говорит Джон, настоящее имя которого и в самом деле звучало совершенно иначе, со своими подручными, он не только не успокоился бы — его охватила бы паника!

— Он нам не нужен, — приговор был вынесен совершенно небрежным тоном.

— Хорошо, — столь же равнодушно отозвался один из сопровождающих. — Ты уверен, что он нам все рассказал?

Джон поджал губы и покачал головой.

— В том-то и дело, что не уверен. Вернее, наоборот: я уверен, что у него еще кое-что припасено. Потому и хочу, чтобы он не пытался продать это «кое-что» кому-нибудь другому. Нам конкуренты ни к чему… Ну а потом… Слишком уж откровенный он дилетант.

— Думаешь, подстава?

"Джон" неопределенно передернул плечами.

— Может, подстава. А может и в самом деле полнейший дилетант, который легко и просто подставится российской Службе внешней разведки или Службе безопасности… Нам сейчас никак не выгодно, чтобы русские что-то узнали о возне вокруг этого прибора.

Ни водитель, ни сопровождающий не знали, о каком приборе идет речь. Да их это и не интересовало. В определенной степени они сейчас лишь поддерживали беседу.

— Фрэнк обидится, — заметил, переводя разговор в другое русло, водитель.

— Обидится, — не стал спорить «Джон». — Он уже доложил «наверх», что завербовал сотрудника русского МИДа… Ну да ладно, с ним мы вопрос как-нибудь утрясем… Что ни говори, прибор для нас куда важнее, чем рядовой источник со Смоленской площади, — у нас сейчас в России информаторов хватает… В общем, сегодня же кончайте с этим дураком…

Машина остановилась перед светофором. Водитель молчал, навалившись на руль, барабанил по нему пальцами.

— Понял, шеф, — за двоих отозвался его напарник.

Джон кивнул.

— Он от тебя не уйдет?.. — поинтересовался шеф. — Что-то мне сдается, что наш друг попытается сегодня же отсюда смыться.

— Обижаешь, шеф! Я ему на машину «маячок» на «прилипалке» подсадил, так что не уйдет, — заверил подручный.

— Ну тогда ладно. В общем, так. Вы вдвоем занимайтесь им, а я передам в Москву подтверждение по поводу списочка. Пусть там наши ребятишки активизируются, займутся делом вплотную… А ведь большое мы сделаем дело, если все удастся, ребята…

Джон говорил это как бы сам себе, словно в задумчивости. В самом деле, зачем рядовым боевикам знать, участниками какой сложной комбинации им предстоит стать. Однако шеф «проговорился» вполне сознательно: пусть проникнутся важностью происходящего, чтобы, не дай Бог, не произошло осечки.

Машина остановилась возле дома, где снимал квартиру Джон.

— Счастливо!

— Пока, шеф!

Автомобиль с боевиками сорвался с места.

Джон еще немного постоял, потом стал подниматься по широкой лестнице. Он был задумчив. Резидент размышлял, каким образом сделать так, чтобы были соблюдены несколько условий: чтобы собрать максимум информации о приборе; чтобы страна стала единоличным владельцем изобретения; чтобы лично его не оттеснили от этого изобретения люди, которые непосредственно будут заниматься им в Москве; чтобы заполучить в свое распоряжение хотя бы некоторое количество акций будущего предприятия; чтобы устранить Лосницкого; чтобы не слишком обиделся Фрэнк…

Тут нужно проявить немалую изворотливость, чтобы провернуть все это. И если удастся… О, только бы удалось!

…Между тем Александр, покрутившись по улицам города, выехал на трассу. «Хвоста» видно не было. Он начал немного успокаиваться. Хотя… При современных способах разведки… Перестраховаться не мешает.

Лосницкий аккуратно съехал с трассы, осторожно остановился у крохотного кафе. Захватив кейс, небрежно осмотрел салон, заглянул в «бардачок» — не забыть бы чего важного… После этого вошел в кафе и неторопливо направился к стойке бара.

— Здравствуйте, — по-немецки поздоровался он с юной девой, кокетливо улыбавшейся ему из-за стойки. — У меня что-то с машиной… Вы не могли бы вызвать такси?

— Конечно, мой господин.

Тут, кажется, абсолютно во всех гостиницах, кафе и ресторанах говорят на нескольких языках: немецком, французском, английском — причем в его обоих вариантах, классическом британском и вульгарном американском… В последнее время стали даже русский понемногу осваивать — все же страну в последнее время посещает 150 тысяч земляков Лосницкого в год.

— Сейчас такси подъедет, — сообщила девушка. — Может, пока выпьете что-нибудь?

В самом деле, не мешало бы немного успокоиться.

Александр всегда старался поддерживать имидж дипломата, который если уж и пьет, то только мартини со льдом или виски с содовой. Ну а тут…

— Сто граммов водки, — неожиданно даже для себя заказал он. — Нет, сто пятьдесят… И настоящей водки, не шнапса.

Дева взглянула на него немного удивленно, однако не сказала ничего. В конце концов если клиенту утром хочется выпить водки, это его дело.

— Что-нибудь еще?

Что еще? Да все, пожалуй…

— Кто заказывал такси?

— Я-я, иду, — отозвался Лосницкий.

Это ж надо, только заказал — и машина тут как тут. И недорого, кстати, не то что в Первопрестольной.

Он торопливо проглотил мягко скользнувшую в горло жидкость, не считая, бросил на стойку несколько монет и, не дожидаясь сдачи, поспешил к автомобилю.

…- Господи, какой идиот, — с некоторой досадой проговорил один из двух мужчин, сидевших в припаркованном неподалеку автомобиле. — Неужто он всерьез надеется нас обмануть?

— Скорее бы уж ехал, чтобы засветло в город вернуться, — озабоченно откликнулся водитель. — А то сегодня футбол… — И тут же предложил: — Давай пари: куда он поедет дальше?

— Покрутится по городу, потом возьмет напрокат другую машину и попытается уехать из города, — охотно включился в игру первый. — Причем, скорее всего, на юг, чтобы нам с тобой мозги заморочить.

— Да ну тебя! — едва ли не с обидой разочарованно протянул собеседник. — Я хотел предложить тот же вариант.

— Так он же идиот, — засмеялся первый.

Через мгновение к нему присоединился и второй.

МОСКВА. КАРДИОЛОГИЧЕСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ КЛИНИЧЕСКОЙ БОЛЬНИЦЫ N…

Врач-кардиолог, кандидат медицинских наук Семен Яковлевич Леваневич откровенно не желал поднимать глаза на сидевшего перед ним человека. Тот, впрочем, прекрасно понимал причину такого поведения собеседника. Вернее, он наивно полагал, что понимает. Потому старался говорить спокойно, убедительно, с не слишком бросающимся в глаза легким нажимом.

— Но согласитесь, доктор, что я должен поговорить с больным… Даже не должен — обязан!

Семен Яковлевич неопределенно передернул плечами.

— Может быть, может быть, все очень даже может быть… — он безостановочно вертел в руках карандаш, легко постукивая по столешнице поочередно то острым, но тупым, с ластиком, концами, и внимательно глядя на свои длинные тонкие пальцы. — Очень даже может быть.