Джон Гришэм - Завещание Страница 9

— Когда?

Трой-младший с недоумением уставился на него:

— Сейчас.

— Ну конечно, Ти Джей. А как с оплатой?

— Я расплачусь за него тогда же, когда и за свой черный, тоже девятьсот одиннадцатый. Сколько они стоят?

— Около девяноста тысяч каждый.

— Без проблем. Когда их нам доставят?

— Мне сначала нужно их раздобыть. На это уйдет день или два. Платить будешь наличными?

— Разумеется.

— А когда у тебя будут наличные?

— Примерно через месяц. Но машины мне нужны прямо сейчас.

Дикки перевел дыхание и смущенно заерзал:

— Послушай, Ти Джей, я не могу отдать две новые машины без какого бы то ни было платежного документа.

— Прекрасно. Тогда посмотрим на «ягуары», Бифф всегда хотела иметь «ягуар».

— Но послушай, Ти Джей…

— Нет, это ты послушай. Я могу купить все ваше заведение. Могу пойти прямо сейчас в любой банк и попросить десять миллионов. Или двадцать. Или еще больше — сколько там нужно, чтобы все это купить, — и мне с радостью дадут их на шестьдесят дней. Ты понимаешь?

Дикки, прищурившись, кивал головой. Да, он понимал.

— Сколько он тебе оставил?

— Достаточно, чтобы и банк заодно приобрести. Так ты даешь мне машины или мне идти в другой магазин?

— Дай мне время найти их.

— Вот так-то лучше, — кивнул Ти Джей. — Поторопись. Я зайду сегодня после обеда. Садись на телефон. — Он швырнул буклеты на стол и направился к выходу.

В представлении Рэмбла оплакивать покойного означало провести целый день, запершись в своей берлоге на первом этаже, курить травку, слушать рэп и не обращать никакого внимания ни на стук в дверь, ни на телефонные звонки.

В связи с семейным горем мать разрешила ему не ходить в школу до конца недели. Если бы у нее был ключ, она бы знала, что он не ходит туда уже целый месяц.

Вчера, по дороге из «Филан-Тауэр», адвокат сказал Рэмблу, что он вступит в право владения деньгами по достижении восемнадцати или двадцати одного года — в зависимости от условий завещания. И хотя до тех пор он не сможет свободно распоряжаться деньгами, разумеется, ему везде будет предоставлен широкий кредит.

Рэмбл решил сколотить свою группу и на собственные деньги выпускать альбомы. У него много друзей, которые не могут раскрутиться, поскольку у них нет средств на аренду студии. У него же все будет по-другому. Он назовет свою группу «Рэмбл», будет играть в ней на бас-гитаре, петь, и девчонки начнут сходить от него с ума. Это будет альтернативный рок с элементами рэпа — нечто новенькое, придуманное им самим.

Двумя этажами выше, в своем кабинете, Тайра и ее мать весь день висели на телефоне, принимая сердечные соболезнования друзей. Многие из них болтали долго, пытаясь выведать, сколько она получит по завещанию Троя, но Тайра боялась загадывать. Она вышла замуж за Филана в 1982 году, когда ей было всего двадцать три, и перед этим подписала длинный брачный контракт, согласно которому в случае развода получала только десять миллионов и дом.

Разошлись они шесть лет назад, и теперь у нее осталось всего два миллиона.

А ей столько всего нужно. У ее друзей — дома в тихих бухтах на Багамах, у самого моря, а ей приходилось жить в отелях. Они покупали наряды у лучших нью-йоркских кутюрье, а она свои приобретала в местных магазинах. Их дети учились вдали от них, в закрытых частных школах, и нисколько не мешали им, а Рэмбл постоянно торчал рядом в доме, на первом этаже.

Конечно же, Трой оставил ей миллионов пятьдесят.

Один процент его состояния равняется приблизительно сотне миллионов. Один паршивый процент. Это она быстро подсчитала, набросав цифры на салфетке, пока разговаривала со своим адвокатом.

Джине Филан-Стронг было тридцать лет, и она переживала бурные перипетии своего второго брака, с Коуди. Он принадлежал к старинному богатому семейству с северо-востока, но к настоящему времени от их денег остались лишь воспоминания, сама Джина их так и не увидела. Коуди был блестяще образован — он окончил Тафт, Дартмут и факультет бизнес-менеджмента в Колумбийском университете — и считал себя провидцем в области коммерции. Он не задерживался ни на одной должности, так как полагал, что это непозволительная роскошь — зарывать свой дар в стенах того или иного кабинета. Его наполеоновским планам не должны были мешать капризы и распоряжения разных боссов.

Коуди должен был стать — разумеется, благодаря собственным талантам — миллиардером, причем, не исключено, самым молодым в истории США.

Но и после шести лет их супружества он не нашел своего места в жизни. А если выражаться точнее, потери его были ошеломляющими. В 1992 году он потерпел крах, занимаясь контрактами в торговле медью, на что ушел один из миллионов Джины. А два года спустя Коуди облапошили на не имеющих законной силы сделках, когда произошел драматический обвал рынка ценных бумаг. Джина уходила от него на четыре месяца, но потом они помирились, и она вернулась.

Они много тратили. Врач рекомендовал им путешествовать, чтобы поддерживать себя в хорошей форме, поэтому они объехали чуть ли не весь мир. Пока они были молодыми и богатыми, проблемы не казались им такими уж серьезными, но деньги таяли. От десяти миллионов, полученных Джиной от отца на совершеннолетие, осталось меньше миллиона, а долги все росли. К тому моменту как Трой выбросился с балкона, их брак оказался под угрозой.

Все утро они потратили на поиски дома в Суинкс-Милле — месте, где всегда мечтали поселиться. С каждым часом мечты их становились все более дерзкими, и к обеду они уже замахнулись на дома стоимостью более двух миллионов. После ленча они встретились с агентом по продаже недвижимости — энергичной женщиной по имени Ли, кудрявой блондинкой со взбитыми волосами, двумя сотовыми телефонами и сияющим «кадиллаком». Джина представилась как Джина Филан, причем фамилию произнесла подчеркнуто весомо и многозначительно. По всей видимости, Ли не читала финансовой периодики — она никак не прореагировала на это, и когда они осматривали третий дом, Коуди был вынужден отвести жену в сторону и шепотом сообщить о событиях, касающихся его тестя.

— А, это тот богач, который сиганул с балкона? — спросила Ли, прикрыв рот ладонью. Джина в это время заглядывала в чулан в конце коридора, где была устроена небольшая сауна.

Коуди печально кивнул.

К наступлению сумерек они добрались до пустого дома, стоившего уже четыре с половиной миллиона, причем и Джина, и Коуди всерьез размышляли о том, чтобы его приобрести. Ли редко доводилось иметь дело с такими богатыми клиентами, и они своими капризами довели ее до бешенства.

Рекс, сорокачетырехлетний брат Ти Джея, был единственным из детей Троя, находившимся в момент его смерти под следствием. Его неприятности были связаны с рухнувшим банком, за которым банковские эксперты и сотрудники ФБР вот уже три года вели пристальное наблюдение, и множеством исков и расследований, которые повлекло за собой это крушение.

Чтобы обезопасить себя и обеспечить привычную шикарную жизнь, Рекс купил сеть топлесс-баров и стрип-клубов в районе Форт-Лодерейла, являвшихся частью владений убитого в бандитской разборке бизнесмена. Заведения подобного рода очень прибыльны, их посещаемость высока, и при быстром обороте средств скрывать наличные не составляет труда. Не будучи сверхалчным человеком, Рекс прикарманивал ежемесячно около двадцати четырех тысяч свободных от налогов долларов — приблизительно по четыре тысячи с каждого из шести своих клубов.

Клубы были записаны на имя Эмбер Рокуэлл, его жены, бывшей стриптизерши, с которой он познакомился однажды ночью, когда она, пошатываясь, слонялась по бару. В сущности, все его доходы принадлежали ей, и это его беспокоило. Добавив немного одежды, убавив макияжа и сменив эксцентричную обувь, Эмбер могла сойти за вполне респектабельную особу даже в тех вашингтонских кругах, где вращался Рекс. Там мало кто знал о ее прошлом. Но в душе она оставалась шлюхой, и то, что вся их собственность официально принадлежала ей, заставляло бедного Рекса проводить ночи без сна.

К моменту смерти отца Рексу были предъявлены кредиторами, партнерами и инвесторами банка иски на семь миллионов долларов. Ввиду отсутствия у него таких денег его имущество могли арестовать, а его самого — подвергнуть судебному преследованию. И сумма эта постоянно росла. Иски, однако, оставались неудовлетворенными, поскольку кредиторам не на что было претендовать. Рекс не владел ничем, даже машиной. И квартира, и два одинаковых «корветта» были арендованы на имя Эмбер. Клубы и бары официально принадлежали оффшорной корпорации, которую создала она, никаких следов участия Рекса проследить было невозможно. Поэтому-то ему и удавалось пока ускользать от закона.

Их брак был стабильным настолько, насколько может быть стабильным брак мужчины и женщины со столь «сложными» биографиями; они устраивали множество вечеринок и имели огромное количество друзей-прихлебателей, которых манило имя Филана. Жизнь их была сплошным праздником, несмотря на финансовые трудности. Но Эмбер и ее доходы страшно тревожили Рекса. Какая-нибудь серьезная ссора — и Эмбер могла исчезнуть навсегда.