Потрошитель - Гоулмон Дэвид Линн Страница 5

Вашингтон был молодым человеком, и, судя по его виду, он тоже заметно охладел к полицейской работе с начала убийств в Уайтчепеле. Если б парень знал истинную правду, которую Эбберлайн сам узнал только что, то помчался бы прямо сейчас же, ночью, подавать в отставку. Хотя Вашингтон и не знал правдивой истории мистера Стивенсона, Эбберлайн видел гнев молодого человека и по рапортам о других преступлениях в этом районе знал о постоянно возникающем у него чувстве беспомощности. Похоже, парень, как и он, больше не мог заниматься полицейской работой. Официальное окончание расследования дела Потрошителя – по крайней мере, для Эбберлайна и его отдела – это и конец его карьеры: полицейский знал, что после такого провала по-другому быть не может. Потрошитель избежал правосудия, и Эбберлайн понимал, что случилось это благодаря вмешательству из дворца. А теперь появился независимый свидетель, которого даже королева не заставит молчать, если он решит обратиться в газету!

– Вашингтон, старина, позволь представить мистера Роберта Льюиса Стивенсона. Тебе, наверное, известно, чем он занимается?

– Нет, старший инспектор, я ничего о нем не знаю, и, с вашего разрешения, выпью того же, что вы только что заказали в баре.

Эбберлайн постарался не выказать удивления, так как знал, что молодой человек непьющий. Вашингтон справлялся с беспокойством и печалью каждую ночь с помощью молодой жены, а вовсе не выпивки, как делал инспектор.

– Конечно, Вашингтон, садись, пожалуйста, и объясни, почему такому молодому человеку нужно выпить в столь поздний час, притом когда он еще на службе?

Вашингтон бросил на стол шляпу и сел, почти не обращая внимания на недовольство Эбберлайна и на удивленный взгляд Стивенсона.

– Я только что из Уайтчепела.

Эбберлайн закрыл глаза, страшась того, что парень готовился сказать.

– С этим делом покончено. Прошло пять месяцев с тех пор, как Мэри Келли отправилась из этого мира в лучший, – сказал Эбберлайн, поднял салфетку и прикрыл нижнюю часть лица так, чтобы посетители не видели этой маски, скрывающей его эмоции, когда речь заходила об Уайтчепеле.

– Я опечатал место и выставил охрану. Знают только наши, сэр. Не знаю, долго ли мы сможем скрывать произошедшее от остальных, – Вашингтон подался поближе к Эбберлайну и заговорил тихим шепотом, чтобы сидевший за столом незнакомец не слышал. – Две жертвы, юная проститутка и один из наших ребят. Головы напрочь снесены, чего не было при других убийствах, однако близость охотничьих угодий… – молодой человек огляделся, убеждаясь, что никто его не слышит. Посмотрел на Стивенсона, потом снова на Эбберлайна, – сами знаете, чьих… Я подумал, что будет лучше всего…

Официант принес виски и поставил стаканы перед каждым из троих. Эбберлайн не прикоснулся к своему, а Стивенсон и Вашингтон выпили по двойной порции скотча.

– Страший инспектор, я не знаю, как долго мы сможем держать там охрану. Вам нужно немедленно ехать!

Эбберлайн открыл глаза и посмотрел на молодого коллегу. Казалось, он еле поднялся, с трудом сглатывая – но все-таки уверенно встал на ноги. На миг ухватился за стол, потом жестом подозвал официанта и попросил записать на его счет выпивку и нетронутую еду.

– Мистер Стивенсон, думаю, вам есть смысл поехать с нами. Вряд ли правительство довольно тем, что у вас есть определенные сведения.

– Я не настолько смел, чтобы меряться силами с самой королевой, – сказал писатель и тоже поднялся.

– Об этом не беспокойтесь, сэр, возможно, после этой ночи королеве самой придется давать объяснения… если, конечно, она захочет после того, как мы остановим этого Амброза… это последняя ночь Потрошителя, – сказал Эбберлайн и хлопнул рукой по белой скатерти. – Это окончится здесь, нынче же ночью!

Многие свободные от дежурства полицейские видели, как знаменитый старший инспектор Фредерик Эбберлайн спотыкался, проходя мимо столов, и большинство кивнуло, понимая, что, возможно, этот человек напился после всего, что он перенес, занимаясь делом Потрошителя. В конце концов, кто больше заслуживал выпивки, чем он? Почти все понимали, что Эбберлайн был свидетелем самого страшного разгула убийств за всю современную эпоху. Однако большинство не догадывалось об одно маленькой детали: убийства не только начались снова, но и готовы перекинуться за океан, туда, где мало кто боится темноты – Потрошитель возвращался домой.

Экипаж и запряженные в него две вороные лошади неслись по улицам Лондона, огибая в опасной близости окутанные туманом углы там, куда не проникал свет газовых фонарей. Эбберлайн сидел рядом со Стивенсоном, Вашингтон напротив них. Старший инспектор держался за правую ременную петлю и молча раскачивался вместе с экипажем. Стивенсон всеми силами старался унять дрожь в руках.

– Инспектор, может, сказать кучеру, чтобы он ехал чуть помедленней в этом отвратительном тумане, – произнес сквозь сжатые зубы Вашингтон, когда экипаж проскочил на двух правых колесах еще один угол.

– Сержант Андерсон знает, что делает, – ответил Эбберлайн, глядя в никуда. Внезапно он опустил окно и высунулся в сырую ночь, не обращая внимания на то, что его шляпа-котелок едва не слетела с головы. Ухватился за шляпу и крикнул: «Быстрее, сержант!» Сев на место, он взглянул в удивленное лицо юного Вашингтона. Потом бросил быстрый взгляд на писателя, погруженного то ли в раздумье, то ли в молитву.

Лошади внезапно заржали, экипаж заскользил, останавливаясь, Эбберлайна бросило вперед, Вашингтон подхватил инспектора в том момент, когда колеса прекратили скольжение по мостовой. Стивенсон продолжал держаться за ременную петлю и, казалось, что-то бормотал под нос.

Пассажиры услышали, как сержант Андерсон обругал кого-то невидимого, и одновременно с руганью шаги, приближающиеся к дверце экипажа. Когда Эбберлайн выпрямился и кивком поблагодарил Вашингтона за спасение от неприятной головной боли, дверца открылась. Сев на свое место, инспектор увидел знакомое лицо, только на сей раз этот человек был одет в красный армейский мундир с золотыми галунами. Эбберлайн сжал зубы и, пылая гневом, вышел из экипажа, оттолкнув с пути этого человека.

– Чертов негодяй, вы сказали мне, что этот кошмар окончен, – прошипел он, подавшись к лицу высокого, но крепкого Альберта Стэнли, полковника Черной стражи ее величества. – Теперь у нас не один труп, а два! Мой человек убит этой ночью вместе с еще одной женщиной. Их убил человек, который, по вашим словам, больше не представляет собой угрозы!

Впервые за пять встреч лицо Стэнли было не отчужденно-высокомерным, а испуганным и растерянным. Полковник огляделся по сторонам и сказал:

– Прошу прощения, инспектор, за остановку. Уайтчепелу придется подождать!

– Эй, что здесь, черт возьми, происходит?! – гневно спросил Вашингтон, подходя к полковнику и Эбберлайну. Неожиданно сержант Андерсон, невысокий, но крепко сложенный, быстро встал на пути молодого инспектора и молча покачал головой. Черная кепка сползла на его глаза, но Вашингтон все-таки видел, что сержант настроен очень серьезно. Эбберлайн поднял руку, останавливая подчиненного.

– Инспектор Вашингтон, это полковник Черной стражи ее величества Стэнли. Думаю, ему есть что добавить к тому, что нам уже известно о событиях этой ночи.

Вашингтон остановился, но продолжал смотреть на сержанта, который не сходил с места, создавая преграду между молодым полицейским и полковником.

– У нас дела повсюду, инспектор, и вы больше всех заслуживаете участия в том, что необходимо сделать.

– Если так, могу я ожидать вашего сотрудничества в защите важного свидетеля, который может опознать человека, известного как Потрошитель?

– Не понимаю вас, инспектор, – сказал недовольный задержкой полковник.

– Мистер Стивенсон, – позвал Эбберлайн.

Роберт Льюс Стивенсон высунулся из экипажа и встретился взглядом с полковником Стэнли.

– Этот человек время от времени следил за мной на протяжении трех лет в Европе и в Америке.