Сэмюэль Сковилль-мл - Скауты в лесах Страница 10

Двадцать футов — это высоко. Уилл решил спуститься ещё немного, прежде чем рискнуть. Но тут страшный хвост свистнул в воздухе, и иглы прошлись по макушке мальчика. Через миг он ощутил острую, жгучую боль — ещё три-четыре зазубренных иголки рассекли кожу на его голове; вылетев, как стрелы, из хвоста дикобраза и пробив скальп Уилла. Ясно было, что при следующем ударе он получит пару дюжин ядовитых игл в лицо, руки, глаза… Не колеблясь более, мальчик прыгнул и упал сквозь гнущиеся зелёные ветки. Джо поймал товарища, когда тот почти коснулся земли, и немного смягчил удар, но сам не удержался на ногах, и оба мальчика покатились через кусты. Джо поднялся первым, потирая ушибленную о пенёк голову.

— Придурок, – искренне сказал он, помогая другу встать на ноги. — Что ты делал? Лучше залезть в берлогу старика медведя, чем на дерево старика дикобраза!

Уилл ничего не ответил — он осматривал себя в поисках повреждений. Впрочем, хотя его спина напоминала карту Южной Америки, а руки и ноги были сплошь в царапинах, кости были целы. Удостоверившись в этом, Уилл посмотрел наверх. Дикобраз вернулся на верхушку дерева и продолжил глодать кору, будто ничего и не случилось.

— Чёртов поркусвин[74]! — заорал вдруг Уилл, грозя зверю кулаком. — Я с тобой ещё поквитаюсь!

Вечером, у костра, Джо под оханье и сдавленные стоны Уилла вытаскивал из последнего иголки и рассказывал о неосторожных охотниках, которые лезли за дикобразом на дерево; рассказал и о том, как нашёл однажды у подножия дерева мёртвого индейца, голова и шея которого чудовищно распухли из-за пронзивших их ядовитых игл. Когда Уиллл рассмотрел вытянутые из его кожи иглы, он понял, насколько это страшное оружие. Конический кончик каждой иглы был покрыт множеством мелких зазубрин. Кроме того, иглы заносили в раны яд (и заразу), что Уилл ощутил на себе утром — кожа на голове у него распухла и болела. Джо сказал ему, что дикобразы, бывает, убивают ударами игл волков, рысей и даже ягуаров. А вот илька, или куница-рыболов, запросто ловит дикобразов, и даже, пожирая добычу, глотает приличное количество его отравленных игл безо всякого для себя вреда.

— А есть дикобразов можно? В смысле, людям? — поинтересовался Уилл.

— Да, – ответил Джо, – если голодаешь. И надо крепкий желудок, чтобы его мясо не пошло обратно.

ГЛАВА VI

Владения бобров

Как-то утром Джо и Уилл проснулись, чувствуя себя особенно бодрыми. В августовском воздухе чувствовалась какая-то острота, намекавшая, что холода уже не за горами. Как только краешек солнца появился над Чёрной горой, мальчики кубарем выкатились из своей тёплой постели, исходящей ароматом хвои. За прошедшие дни их крепкие, стройные и коричневые от загара тела совершенно закалились и привыкли к холодку. Неподалёку от лагеря маленький водопадик устроил круглый бассейн в гранитной скале, футов пятнадцати в поперечнике и футов шесть в глубину[75]. В прозрачной золотисто-бурой воде взблескивали спинки форелей, чьим домом был этот водоём. Там, где водопад падал в чашу, белели брызги и пена. Мальчики пользовались этим маленьким водоёмом как личной ванной, и каждое утро ныряли в колко-холодную воду горного ручья. Вот и сегодня они разом прыгнули в воду с покрытого мягким зелёным мхом каменного берега и принялись плавать в крутящейся воде, сами похожие на играющих вокруг них форелей. Немного поплавав, они выбрались на берег и принялись растираться пригоршнями сухого, мягкого сфагнума, который они нарочно запасли и сложили кучкой у своей «ванной» — вместо банных полотенец.

Минуту спустя Джо уже раздувал уголья в очаге, аккуратно сложенном из сухих сучьев граба и бука, а Уилл в это время чистил рыбу — дюжину форелей, которых он прямо голыми руками вытащил из маленькой запруды, где мальчики держали запас из последнего улова. Завтрак начался довольно бурно: началось с того, что Уилл нашёл тонкий и плоский кусок сланца[76] и водрузил его на два булыжника над очагом — вместо сковородки.

— Плохой камень, – прокомментировал его действия Джо.

— Да ну тебя, Джо, – отозвался Уилл. — Смотри лучше: дядюшка Уилл сейчас изжарит рыбку на сковородке, а то надоело всё на вертеле…

— Я смотрю, – кротко ответствовал Джо, но при этом отодвинулся подальше от огня. И только Уиллл положил на раскалившийся камень вычищенную и выпотрошенную форель, и собирался класть вторую, как — бабах! — словно бомба взорвалась: во все стороны разлетелись осколки сланца, куски рыбы и пепел. Уилл упал на спину, дрыгая в воздухе голыми ногами. Поднявшись, он обнаружил, что форель, сланцевая «сковородка» и большая часть очага исчезли. А Джо согнулся пополам в беззвучном хохоте.

— Кто стрелял? — пробормотал поражённый Уилл. Ему понадобилось с полминуты, чтобы понять наконец, что виной всему мягкий камень, в котором было достаточно влаги — когда та превратилась в пар, раскалённый сланец взорвался.

Уилл восстановил очаг и вернулся к проверенному способу готовки — на шампурах из прутьев. Джо меж тем молча сходил к ручью и принёс тонкий и плоский, слегка выгнутый осколок мелкозернистого гнейса[77].

— Нет уж, сэр, – отказался Уилл. — Можете сами завтра испытывать эту утварь, а я держусь за старые верные шампуры.

Вскоре завтрак был готов. Форель выложили на квадратные куски берёзового луба вместо тарелок и присолили зеленоватым пеплом от коры гикори; и очень скоро лубяные «тарелки» опустели. Последовал десерт — по кварте сладкой черники на брата, и сколько угодно свежайшей, чистейшей воды. Наконец, скауты были готовы к трудам и заботам. Мальчики были в превосходной форме. Организм Джо избавился от последних следов змеиного яда, а у Уилла окончательно зажили царапины и ссадины, заработанные в битве с дикобразом. Этот день они решили посвятить исследованию ручья, поставлявшего форель к их столу.

С милю они шагали по территории, уже хорошо им знакомой благодаря неоднократным походам, посвящённым рыбной ловле. Потом знакомые места закончились, и мальчики оказались у длинного и узкого ущелья — казалось, каменистые холмы рассёк гигантский меч. Из ущелья сквозь густые заросли елей и вырывался их ручей. А дальше, за еловой рощей, блестело широкое водное пространство. Мальчикам пришлось протискиваться сквозь очень плотно стоящие ели, а пройдя через них, они оказались на берегу озера акров в двадцать пять[78]. А в конце этого озера или, вернее, запруды, виднелась плотина добрых ста футов длиной[79]. В основании ширина плотины была пятнадцать футов, в высоту — десять[80], и состояла из длинных сучьев, толстые концы которых были направлены против течения. Эти концы, казалось, были обработаны тупой стамеской или зубилом. Каждый сук был закреплён горкой глины, и глиной же была покрыта вся передняя часть плотины; из глины торчали концы сучьев.

— Похоже, кто-то строит тут мельницу, – заметил Уилл, оглядывая плотину[81].

— Могвина, – коротко ответил Джо.

— Это ещё кто?

— Бобр[82], – объяснил индеец.

— Ты хочешь сказать, что бобрам под силу выстроить такую здоровенную плотину? — недоверчиво спросил Уилл.

Вместо ответа Джо нагнулся, с усилием вытянул из плотины один из сучьев и протянул его Уиллу. Заострённый конец сука словно бы обработали многочисленными ударами стамески, но вдоль поверхности каждого из срезов шла небольшая канавка, как если бы на лезвии той стамески была щербина. Канавка эта отмечала щель между четырьмя оранжевыми, самозатачивающимися резцами бобра, и её можно видеть везде, где поработали эти резцы: так сказать, фирменный знак строителя-бобра. Мальчики поднялись на плотину. Ниже по течению от неё были беспорядочно навалены ветки, со старыми, почерневшими в воде сучьями в основании и совсем свежесрубленными, то есть свежеотгрызенными, наверху; тут и там виднелись ошкуренные колья из осины. Экономные бобры съели кору, а сами колья использовали для укрепления плотины. Противоположная сторона была аккуратно обмазана глиной и выглажена, словно мастерком штукатура.

— Наверное, они это хвостами разглаживают, – сказал Уилл: он помнил длинный, плоский чешуйчатый хвост бобра.

Джо рассмеялся.

— Много глупых рассказов про бобра, – фыркнул он. Бобр, он хвостом ничего не разглаживает. Он шлёпает хвостом по воде, когда ныряет, – сказать другим бобрам, что кто-то идёт. Когда валит дерево, хлопает по земле, сказать, что дерево сейчас упадёт, чтобы другие бобры береглись.

— Полно, Джо, – заспорил Уилл, – скажи ещё, что бобры разговаривают.

— Разговаривают, конечно, – ответил Джо, – не хуже тебя. Только они разговаривают хвостом, а ты языком, – и, кстати, очень много иногда. Бобр, он хвостом разговаривает, плавает, ещё носит сучья и глину между хвостом и лапами, а больше ни для чего. А другая глупая история, – продолжал он, с редким для себя красноречием обличая бобра, – что он высасывает воздух из брёвен, чтобы они утонули. По правде, он их прижимает ко дну глиной.