Эйлис Диллон - Лошадиный остров Страница 10

— Рассказать только родителям. Ты скажешь своему отцу, а я — своему.

— У тебя, конечно, должна быть веская причина, чтобы это предлагать, — заметил Пэт. Но так как я, подыскивая слова, молчал, заговорил он, волнуясь все сильнее: — Ведь мы решили никому ничего не рассказывать, а то все понаедут туда, переловят коней и увезут. Мы ведь договорились: Лошадиный остров — наш и никто, кроме нас двоих, ездить туда не должен.

— Но туда все равно ездят, — сказал я.

— Кто ездит? От кого ты это слыхал?

— Ни от кого я не слыхал. А дело в том, что некоторые лошади на острове были подкованы.

Пэт так долго молчал, что я легонько тряхнул его. Пэт упавшим голосом проговорил:

— Такого идиота, как я, Дэнни, на белом свете еще не было! А когда ты это заметил?

Я понимал, что Пэта мучает мысль, вдруг у жеребенка есть хозяин, и старался говорить как можно мягче:

— Когда мы вышли из хижины в первое утро и увидели на земле множество следов, мне уже тогда показалось в них что-то подозрительное. Но что, я никак не мог понять. Меня осенило, когда Дерри Фолан сказал, что жеребенок еще не подкован. Да, наш жеребенок не подкован, это верно, но некоторые лошади там были подкованы.

— Ничего не понимаю! — пожал плечами Пэт, и мы оба замолчали надолго, ломая голову над этой загадкой.

Мы, наверное, так бы и просидели до восхода солнца, если бы позади нас не послышались чьи-то тяжелые шаги со стороны дома Конроев. Я обернулся и стал вглядываться в темноту. С тропы послышался грубый, но сдобренный притворной веселостью голос Майка Коффи. Он, конечно, уже давно нас заметил.

— Ну конечно, это они. Два храбреца, которых танцы не интересуют.

Он вынул из кармана старый клетчатый носовой платок, аккуратно расстелил рядом со мной и тяжело на него опустился. Чувствовалось, что он изо всех сил старается подольститься к нам, и я все ждал: вот-вот вынет из кармана какой-нибудь товар и начнет опять предлагать. Майк Коффи был не из тех, кто скоро забывает виденные в чужих руках деньги. Но ничего подобного. Он привалился спиной к поросшему травой крутому склону и заложил руки за голову: нате, мол, глядите, моя любимая поза.

— Какое славное путешествие вы совершили! — воскликнул он. — Ваши матери могут гордиться вами.

«Ну вот, — подумал я, — начинается». Но Майк Коффи продолжал совсем в ином духе:

— А они спрашивали вас, где вы взяли жеребенка?

«Так вот оно что, Майк позарился на жеребенка», — подумал я и ответил:

— Моя мать спрашивала.

— И что ты ей ответил? — полюбопытствовал Майк.

— То же, что и вам.

— То есть что он плыл в море и вы его подобрали? — подчеркивая каждое слово, проговорил Майк. — Прекрасный, исчерпывающий ответ. И спрашивать больше нечего. Плыл себе, и все. Но если вы хотели, чтобы вам поверили, вы бы хоть догадались искупать его, чтобы он был мокрый.

— А он успел обсохнуть за время пути, — не очень уверенно возразил я.

— Промокшая до нитки лошадь обсыхает долго, — наставительно заметил Майк. — Но, кроме того, разве вам под силу втащить в лодку из воды даже маленького жеребенка? Я представить себе не могу, как вы это проделали, не перевернув лодки.

— Он долго плыл и очень устал. Увидел нас, сам в лодку запросился.

Пэт легонько толкнул меня локтем в бок, чтобы я не очень-то завирался.

— Так ты говоришь, он сам в лодку прыгнул? — с насмешливым удивлением переспросил Майк.

— Я этого не говорил! — крикнул я.

— Ну-ну, полегче!

Он положил свою руку на мою, и я едва удержался, чтобы не ударить его по этой руке. Убрав руку, он продолжал дальше:

— Ну, а угрей вы где наловили?

— А вам-то что до этого?

Мы, конечно, могли бы вскочить и убежать, но мы почему-то сидели и слушали. Скорее всего, нас удерживало любопытство: что он еще скажет? Пропустив мимо ушей грубость, Майк Коффи продолжал как ни в чем не бывало:

— Меня ведь тоже интересуют угри. Так вот, рыбаки из Темплбриди ходили вчера за угрями к Голлем-хеду и ничего оттуда не привезли.

Я промолчал. Без сомнения, весть о нашем богатом улове очень скоро облетит остров. И, конечно, кто-нибудь из Темплбриди не сегодня-завтра заглянет к нам и скажет отцу, что они вернулись пустыми с того места, откуда мы привезли две полные бочки. Я сидел как на иголках. Скорее бы уж Майк уходил! Я немедленно вернусь в кухню Конроев, позову отца и все ему расскажу.

Но тут вдруг из темноты донеслось громкое, визгливое хихиканье, точно поблизости заржала лошадь, и рядом с Майком на траву неуклюже опустился его сын Энди.

— Вот ты, оказывается, где, отец, вот ты где, — зачастил он захлебываясь. — Ты нашел этих мальчишек; конечно, ты их нашел.

— Садись и попридержи язык! — с холодной злобой проговорил Майк.

Энди издал короткое блеяние, внезапно оборвав его, точно кто стал его душить. Я подумал, что Майк, наверное, бьет сына, когда они остаются одни на шхуне в открытом море. Энди наконец уселся, с трудом подобрав тонкие, длинные, как у паука, ноги, и замолчал.

— Я-то знаю, где вы были, — как бы между прочим, сказал Майк. — Вы плавали на Лошадиный остров.

Последовало долгое молчание. Энди привстал и по очереди заглянул в наши лица: как, интересно, мы воспримем эти слова отца. Но Майк огромной ручищей спокойно усадил его на место. Меня слова Майка как громом поразили. Я хотел было что-то возразить, раскрыл рот, но не мог произнести ни звука. Майк был явно разочарован. Он думал, что мы будем с ним горячо спорить. Не дождавшись от нас возражений, он принялся по пунктам доказывать, что мы просто не могли никуда больше плавать. Как будто мы оспаривали каждое его слово.

— Во-первых, вас не было дома два дня. А мы уже знаем, что у мыса Голлем-хед вы не могли быть, потому что угрей там сейчас и в помине нет. И на Аранах вы не были. Я спрашивал одного приятеля из Инишмана, он сказал, что ни на одном из трех островов вас не видали.

— Очень много знает этот ваш приятель! — ехидно заметил я.

— Не знал бы, не говорил, — отпарировал Майк. — Два дня назад он рыбачил в море в своем кураке (курак — плетенная из ивняка лодка, обтянутая брезентом или шкурами — прим.автора) и видел парусник, который шел в сторону Лошадиного острова. Он очень испугался: неминучая беда грозит тем, кто отважится пристать к Лошадиному острову. Потому-то он и приплыл сегодня в Инишрон: хотел узнать, вернулись ли вы живыми. Когда его курак подплыл к причалу, мы с Энди кончали у себя на шхуне нашу скромную трапезу. По его виду я сразу понял, что его привело к нам нешуточное дело. Он мне все рассказал, и я посоветовал ему ехать обратно, не волновать понапрасну ваших матушек. Я сказал ему, пусть не беспокоится: таких храбрецов не испугает и целый полк испанских привидений.

Пэт слегка поежился. Я знал, о чем он сейчас думает: мы должны благодарить Майка за то, что он отправил назад этого паникера. Он наверняка переполошил бы весь остров, и, чего доброго, наши отцы снарядили бы на поиски целую экспедицию. Майк почувствовал, что наше отношение к нему смягчилось.

— Я люблю храбрых ребят, которые не боятся приключений, — проговорил он дружелюбно. — Если в юности держаться за юбку матери и сидеть дома, ничего в жизни не добьешься, ведь правда, Энди?

С этими словами он ткнул Энди кулаком в бок, и тот тихонько заблеял, как недужная коза.

— Но одно дело храбрость, а другое — безрассудство, — продолжал Майк назидательно. — Я знаю вас обоих с пеленок и, если бы не считал себя вашим другом, ни за что бы не стал вмешиваться. Вот вам мой совет: пусть ноги вашей больше никогда не будет на Лошадином острове.

— Почему это? — спросил Пэт таким будничным голосом, что патетическое предупреждение Майка прозвучало очень глупо.

— Пожалуйста, смейтесь, если хотите. Можете считать все рассказы о Лошадином острове выдумкой. Но вспомните хотя бы Пэтчина Молони или Джерри Саливана. А Морти О'Нейл? Вы их всех хорошо знали. Все они были храбрецы, каких мало; все трое плавали, как и вы, на Лошадиный остров. И все трое не вернулись назад.

— Но ведь они утонули, когда рыбачили, — возразил я. — Ушли далеко в море, их застиг шторм. Упокой господь их души.

— Аминь! — подхватил Майк, и вслед за ним заблеял бесконечное «аминь» Энди, пока отец не дал ему тычка.

— Вас просто не хотели пугать, — продолжал Майк. — Но теперь вы уже взрослые, и вам можно рассказать правду. Эти трое, как и вы, плавали на Лошадиный остров просто для забавы. Но в отличие от вас они плавали поодиночке и провели каждый на острове ночь. Вы, наверное, потому и остались живы, что вас было двое.

— А что с ними случилось? — спросил я, от страха выбивая зубами дрожь, так напугали меня эти слова Майка.

Майк схватил мою руку и крепко сжал ее.

— В полночь верхом на конях вышли из морской пучины привидения — испанская конница, которая утонула два столетия назад. Увидев на острове человека, привидения очень рассердились, окружили его, таращили пустые глазницы, лязгали челюстями, хотели что-то сказать. Бедняга стал кричать, звать на помощь, но никто его не услышал, ведь рядом никого не было. Тогда привидения подхватили его, посадили на круп коня и ускакали вместе с ним в море. Все глубже и глубже, наконец волны над ними сомкнулись, и человек утонул. Так было со всеми тремя.