Александр Асмолов - Сказки Дальних дорог Страница 10

– Ой, смотрите! – пискнул мышонок. – Бурундук в красной тряпочке.

– И правда, – насторожился Ме́ня, подозрительно прищуривая глазки. – Вот вырядился… – потом добавил со знанием дела. – Это жилетка. Так люди одеваются… Я видел.

– Где это ты видел? – вспыхнул Малёк. – Во сне?

Косолапый хотел было возмутиться такой наглости, но вовремя остановился. Рассказывать всем о пещере Желаний, о том, как он туда попал, как видел превращения Веды, как сам чудом спасся от преследователей, обернувшись со страху сотней лисиц – сейчас было ни к чему.

– Ой, да ладно врать-то! – ухмыльнулся мышонок. – Сотней лисиц… Ты еще скажешь…

– Как ты? – оборвал его Ме́ня. – Мысли читаешь?

– Не-а, – протянул грызун, потупив черные глазки. – Я читать не умею. Только слушаю.

– А как это… «слушаю»?

– Обыкновенно, – мышонок моргнул, отводя взгляд в сторону. – Когда на поляне на меня зеркала времени направили… Оно как шарахнет… Вот с тех пор.

– И слышишь все, что мы думаем? – испугался своей догадке косолапый.

– Нет, только если на кого-то внимательно посмотрю, – смутился мышонок. – Как будто прислушиваюсь… У нас, подземных жителей, слух очень тонкий. Я, если в норке прислушаюсь, то слышу, как наверху кто-то по траве ходит… Вот только Соню никто не слышит – она на деревьях сидит и летает тихо-тихо. Потому ее все боятся.

– А что она сейчас думает? – не унимался медвежонок.

– Вам скажи, вы дружить не будете. Я и тебе зря сказал… Ты не болтай. Ладно?

– Ладно… – Ме́не было очень неловко, и он заторопился перевести разговор на другую тему. – А бурундук о чем думает?

– Соню боится, – Малёк настороженно выглядывал из-за мощной шеи Длинного, не сводя маленьких глазенок с незнакомца у дороги. – Повторяет «пропал Бориска». Наверное, это он про себя…

Лось медленно подошел к застывшему от страха бурундуку и остановился, втягивая огромными ноздрями воздух. В отличие от людей, лесной народец больше доверяет запахам, они, словно надписи на больших табличках вдоль дорог, указывают направление и предупреждают об опасности, заменяют названия и даже говорят о настроении повстречавшихся на пути знакомых.

– Не трясись, – пробубнил Длинный. – Никто тебя не тронет.

– А эта, – бурундук кивнул на сову. – Чего она с вами?

– Гуляем… – пискнул мышонок, стараясь при дать своему голоску как можно более вальяжный тон. – Ты Соню не бойся, она добрая.

– Ага, – сдержанно откликнулся бурундук, то ли соглашаясь, то ли не доверяя мышонку.

– А куда гуляете?

– Туда, – неопределенно отмахнулся Малёк. – А ты чего тут сидишь?

– А я, это… – бурундук разгладил лапками складки на жилетке. – Нагулялся уже… Отдыхаю.

– Ишь ты, – проснулась Соня. – Как звать-то, гуляка?

– Б-Борис, – заикаясь, едва выдавил из себя незнакомец.

Путешественники по очереди тоже назвали себя. По всем лесным законам младшие или те, кто был в меньшинстве, представлялись первыми.

– Вот как? – Соня почти ничего не видела днем, отчего, не моргая, уставилась на бурундучка, приняв еще более важный вид. Так поступают многие, когда ничего не понимают в разговоре и пытаются скрыть это. – А где остальные?

– Я… – бурундук нервно оглянулся по сторонам. – З-заблудился…

– Интересно-интересно, – сова щелкнула мощным клювом, отчего сидящий впереди Малёк, юркнул под бочок к Ме́не. – И давно?

– Не знаю…

– Ладно вам! – заступился за полосатого бурундука лось. – Совсем напугали мальца.

– Да! – мышонок неожиданно вскочил и метнулся вниз, ловко цепляясь лапками за шерсть Длинного, как за веревочную лестницу. – Храбрые – все на одного! – он уже был рядом с дрожащим бурундуком. – Так нечестно!

– Никто его и не трогал, – обиженно промямлил Ме́ня.

– А чего Соня клювом щелкает?

– Мне что – теперь у грызунов разрешение спрашивать? – обиделась та.

– Не ссорьтесь, друзья, – лось обернулся к сидящим у него на спине. – Лучше узнаем, как он потерялся.

Все разом умолкли и уставились на полосатого в жилетке.

– Сам не понимаю, – после некоторой паузы растерянно пролепетал Борис. – Тут всегда опушка была, – он пожал округлыми плечиками и развел маленькие лапки. – Тропинка от опушки в самую середину Рыжего леса шла… а теперь его нет.

– Почему Рыжего? – удивился Ме́ня.

– У нас лето всегда жаркое, засушливое, вот и листва на березках и ясенях желтеет быстро. Среди елок да сосен они рыжими пятнами смотрятся. Так лес и прозвали.

– И куда же он подевался? – пискнул Малёк. – Засохнул?

– Засох, – поправила его Соня.

– Какая разница, если леса-то нет! – отмахнулся мышонок. – Куда теперь бедному грызуну деваться? А?!

– Беда… – протянул лось, приподняв голову, чтобы оглядеться.

– А ты грибков сухих не грыз? – недоверчиво спросила Соня. – Маленькие такие… От них чего только не привидится.

– Да я вход копал, – бурундучок прижал лапки к яркому жилету и подался вперед, всем своим видом показывая, что не врет. – У нас везде земля твердая… Ну, сухо потому что… А тут вдруг песок! Я его царапнул нечаянно, а он как посыплется…

– И что? – Соня склонила голову набок, стараясь определить по голосу: говорит ли собеседник правду. – Засыпало?

– С головой! – закивал Бориска. – Выбрался наверх, а тут это… – он растерянно оглянулся. – Леса-то и нет!

– И куда ж он подевался? – сова вопросительно заморгала.

– Пропа-а-ал, – плаксивым голосом протянул бурундук, собираясь зареветь. – Как и я, совсем пропал.

– Не реви, – остановил его медвежонок. – Может, ты заснул?

– Так ведь утро было! – вскинулся грызун. – Мы с братом к дубу копали. Там всегда желудей много. Боб, ну, братик мой, справа от меня рыл… А потом – бац!

– Погоди, – опять перебил его Ме́ня. – А что было перед этим «бац»?

Борис задумался.

– Мне попался какой-то старый лаз…

– Почему старый?

– Ну, он корнями насквозь пророс, – пояснил бурундук. – Пришлось не столько копать, сколько перегрызать корни… А потом этот песок попался. Я его только чуть тронул, а он как сыпанет!

– И что? – недоверчиво переспросил медвежонок.

– Ни леса, ни Боба, никого…

В наступившей паузе сверху, почти над ухом каждого, отчетливо прозвучал уверенный спокойный голос:

– Это были песочные часы.

Все задрали головы. Орел бесшумно парил над тропинкой. Он всегда появлялся в самые необычные моменты, поэтому один вид мудрой птицы говорил о том, что сейчас начнется что-то интересное. Понятно, что всем хочется узнать, что же произошло дальше, но на этом заканчивается только сказка о песочных часах.

Загадки времени

– Зачем часы под землей? – удивился Ме́ня.

Гордый сделал круг, осматриваясь по сторонам, и бесшумно сел рядом с перепуганным его появлением бурундуком.

– Скорее всего, часы кто-то спрятал.

– Закопал у дуба? – предположила Соня.

– Возможно, – согласился орел. – Ведь дубы живут очень долго. Такую большую крону издалека видно. Это хороший ориентир.

– Ну, я же не специально! – попробовал оправдываться Бориска.

– Успокойся, тебя никто не обвиняет, – голос Гордого придавал всем уверенности. – Вопрос в том, как навести порядок со временем.

– Вы сказали порядок? – вежливо переспросила сова.

– Именно так, – сдержанно кивнул орел. – Измеряя что-то, мы часто прибегаем к сравнению. – Умная птица сделала паузу, чтобы смысл сказанного дошел до всех присутствующих. – Мы говорим: романтичный, как Вы, уважаемая Соня; сильный, как наш неутомимый друг Длинный, или хвастунишка, как совсем недавно говорили о нашем славном медвежонке. Прости меня, дружок, теперь все изменилось… – он помолчал. – О времени всегда говорили, что оно течет, как вода или просыпается, как песок. Люди давно придумали часы: солнечные, водяные, песочные, – чтобы с их помощью измерять время.

– А чего его мерить-то, – вмешался Малёк. – День длится от утра до вечера, год – от лета до лета.

– Это верно. Но как измерить минуту или век.

– Зачем? – не сдавался мышонок.

– Это знания, дружок.

– А зачем мне знания?

– Кто владеет знаниями, тот владеет миром.

– Зачем владеть миром?

– Очень скоро ты поймешь, что мало иметь теплую норку и горстку зернышек. Две – лучше.

– Чем больше, тем лучше, – робко добавил осмелевший бурундучок.

– Все, все, все? – глазки у Малька заблестели.

– Да, – грустно согласился Гордый. – Все-все – это и есть мир.

– И что нужно знать? – мышонок уже не мог остановиться.

– Еще один Магистр на нашу голову, – оборвал его Ме́ня.

– Чего сразу «Магистр»! – насупился грызун, но быстро вывернулся. – А зачем нам эти часы?

– Обычные песочные часы измеряют промежуток времени, – пояснила умная птица. – Но с помощью колдовства они могут это время в себя впитывать. И чем сильнее заклинание, тем больше времени поглощает песок.