Юрий Александров - Кудеяров стан Страница 10

— Скажите, Дмитрий Павлович, — после непродолжительной паузы заговорил Игорек, — правда, что монета, которую я нашел, имеет большое значение?

Археолог прищурился, с улыбкой посмотрел на мальчика.

— Монета, что ты нашел?… О, да! Ей суждено произвести настоящий переворот в науке. Это находка мирового значения.

Мальчик не сразу заметил, что археолог шутит, а поняв, опять смутился.

— По-моему не ты, а вы нашли… Так как-то лучше звучит. Ну, ладно, — улыбнулся Дмитрий Павлович, видя, что мальчик побагровел от стыда. — Ладно. Это ты так, прихвастнул немного. Бывает. А монета ваша, если серьезно говорить, находка удачная. Вообще-то деньги нередко на городищах находят, но всё равно — это удача. Чем же она интересна, эта монета?…

Неожиданно археолог замолчал. Ребята с недоумением смотрели на своего нового знакомого, а тот, глубоко задумавшись, поглаживал диргем пальцем правой руки. Потом опять поднял взгляд на ребят.

— Ведь это тот самый диргем… безусловно.

— Какой тот самый? — изумились мальчики.

— Дырочку на диргеме видите? — спросил Дмитрий Павлович с каким-то особым значением. — Зачем, думаете, она пробита? А?

— Ясно, — сразу отозвался Игорь, — нитку в неё вдевали.

— У нас есть старая китайская монета, — добавил Глеб, — только медная. Дед ещё с японской войны привез — она тоже с дыркой: так носить удобнее — не потеряешь.

— А может быть, её на шее носили, — неуверенно предположил Игорь, — для украшения, как цыганки носят?

— Именно! Угадал, паренек. Ну, слушайте: носили эту монету действительно на тоненькой цепочке, только не на шее, а на лбу. А кто носил? Знаете?

Мальчики, конечно, не знали, кто носил на лбу арабскую монету, а Дмитрий Павлович не торопился говорить. Он сидел задумчивый, упершись локтями в колено, подбородок опустив на ладони, и смотрел куда-то вдаль, мимо мальчиков. Ребята притихли, изумленные и заинтересованные странной переменой в настроении археолога.

— Заряна, — проговорил, наконец, Дмитрий Павлович негромко и доверительно. — Заряна носила. Понимаете?

Ничего не понимали мальчики, ни о какой Заряне они не слышали.

Дмитрий Павлович поднял с земли свою сумку, вынул из нее большой блокнот, достал плотный кусок бумаги и протянул его мальчикам.

Мастерски исполненный кем-то акварельный рисунок изображал молодую красивую девушку, смуглую, русоволосую, с большими синими глазами. Девушка сидела у берега реки на стволе старой ивы, под её нависшими густыми ветвями. Пальцами правой ноги она чуть не касалась воды, словно пробуя, холодна ли. На девушке длинная, ниже колен рубашка, перехваченная у талии черным пояском. Вдоль округло вырезанного ворота узкая черная каемка вышивки. Рукава до локтей, широкие и тоже по краю черным вышиты. На левой руке, немного выше кисти, узенький браслет. Толстая русая коса переброшена на грудь. На лбу… Игорева находка — серебряный диск с затейливыми арабскими письменами.

Мальчики с интересом рассматривали рисунок.

— Вот она, Заряна, ребятки, — прошептал Дмитрий Павлович. В голосе его мальчики неожиданно почувствовали нежность.

Археолог взял из рук Глеба рисунок, взглянул на него и бережно вложил опять в блокнот.

— Она здесь жила? — спросил Игорек.

Дмитрий Павлович утвердительно кивнул головой.

— Давно?

— А вот посчитайте! — Дмитрий Павлович слегка подкинул на ладони монету. — Это арабский диргем конца восьмого или начала девятого века. Чеканен чуть не тысячу триста лет тому назад. Правила тогда в Багдаде династия аббасидов — потомков халифа Аббаса. Примерно в эти годы и жила здесь девушка.

«Чего это он о ней так, как о родной», — подумал Глеб.

— Здесь, значит, село было в те времена, — заключил Игорь.

— Не простое село — городище. Селами археологи называют поселения неукрепленные, а это была целая крепость.

— Вроде кремля, — припомнил Глеб, — а вокруг поселение.

— Правильно. Ну кремль, конечно, здесь был не ровня московскому, а все-таки крепкий. Пошли, ребята, посмотрим!

Все трое встали, взобрались на возвышение, что длинным горбом тянулось от обрыва до обрыва у западного края Кудеярова стана. Дмитрий Павлович продолжал рассказ.

— Видите? Слева крутой обрыв, справа такой же. Сейчас на них кустарник, а тогда они голые были и почти отвесные. Нарочно ещё их очищали да ровняли жители. А тут, где мы стоим, вал, людьми насыпанный, и ров. Ров теперь заплыл, и вал пообсыпался. А тогда глубина рва была, вероятно, не меньше восьми-десяти метров, да высота вала не меньше. А на валу ещё стена — частокол из толстых дубовых бревен. Тоже метров в пять высотой. Итого от дна рва до верха стены метров двадцать пять.

Шутка? Попробуй раскуси такой орешек! Пушек тогда не было, ружей тоже. Лезь, штурмуй. А на стенах защитники: люди, которые знают, что, если городище будет взято, и им всем конец, и женам, и детям их. Значит, драться до последнего. Победить или всем умереть. И из луков на тебя сверху стрелять будут, и камнями глушить, и бревнами. Словом, такое городище взять, много надо труда приложить, много голов положить.

— Сколько же людей на городище жило? — поинтересовался Глеб.

— На городище немного. Семей двадцать-тридцать. Но, я сказал уже, тут же сразу за валом было неукрепленное селище. На нём ещё могла жить сотня семей. Когда враг приближался, все сюда укрывались, а скот далеко в леса угоняли. Мы знаем, леса вокруг были непроходимые, непролазные — врагу беглецов в них не сыскать.

— В Троицком тоже такое городище есть, — вспомнил Глеб, — и в Демине. Это вверх по реке километров десять. Только деминское маленькое и всё в кустарниках, в лесочке. Так и лесок называется: «Городище». И ров там есть и вал, только маленькие.

— Вот как? — заинтересовался археолог. — О Троицком-то я знаю, а про Деминское от тебя впервой слышу. Добре. Учту.

— А тут ещё малые курганы есть в лесу, — вставил Игорь и добавил после секундного колебания: — Мне их Глеб показал. Там небось вождей хоронили. С оружием.

— Где курганы?

Мальчики рассказали, что курганы в лесу в километре от городища и всего их около десятка. Дмитрий Павлович расспросил о них подробно, записал.

Ребята с удовольствием обещали проводить ученого к курганам.

— А я и не знал, что здесь арабы жили, — полувопросом опять обратился Глеб к археологу.

Дмитрий Павлович отрицательно покачал головой.

— Не жили они здесь никогда.

— А как же Заряна? — удивился Игорь.

— И Заряна не арабка была. А что монета у неё была на лбу арабского чекана, так она…

— В походах добыта? — подсказал Игорь.

— Или купцы привезли? — предположил, в свою очередь, Глеб.

— Правильно, — с удовольствием подтвердил Дмитрий Павлович. — И на войне могли раздобыть монету здешние жители, они далеко воевать ходили, и от купцов могли получить. Хотя бы за те же бобровые шкуры. Купцы чужеземные частенько сюда заявлялись. Они даже описание здешних мест оставили. И называли здешние места «Гардаркия» — значит, «страна городов». Очень уж много городищ они здесь встречали. А Заряна была местная жительница.

— Кудеярка, — не то спросил, не то подсказал Глеб.

Дмитрий Павлович внимательно посмотрел на мальчика.

— Ишь ты! Где такое слыхал?

Мальчики, перебивая друг друга, начали рассказывать археологу о недавней встрече с древним дедом и о занятной истории, поведанной стариком.

— Любопытно, — заключил Дмитрий Павлович, когда ребята замолкли. — И большой он был, баран-то этот золотой?

— В натуральную величину, — отчеканил Глеб.

— Ишь ты… А знаешь, сколько такой баран весит?

Глеб начал подсчитывать в уме.

— Килограммов шестьсот, — сказал он через несколько секунд, сам удивляясь полученному результату, — это тридцать шесть пудов?

— Как определял?

— По объему: на золотого барана не меньше четырех ведер золота надо. Ведро — восемь литров. Это если небольшое. Литр воды — килограмм, а золото примерно в девятнадцать раз тяжелее воды. Четырежды восемь — тридцать два. А тридцать два килограмма на девятнадцать — шестьсот восемь килограммов…

— Неплохо рассчитал, — согласился Дмитрий Павлович. — Мешок, значит, ваш, ребята, вам мало помог бы. И не выдержал бы такой тяжести, да и не донесли бы вы… А сколько же такой баран может стоить?