Олег Коряков - Тропой смелых Страница 11

Окна дома на противоположной стороне улицы заалели от первых солнечных лучей. «Ребята, наверное, спят еще, — подумал Дима. — Скоро встанут, позавтракают — и в путь… Что ж, раз решено, значит решено. Конечно, обидно. Но хорошо, что Лёнька не стал жалеть. И когда они пойдут, я должен быть веселым, чтобы они не огорчались, что им приходится меня оставить. Надо придумать что-нибудь смешное и крикнуть им. Лёнька на моем месте ни за что не показал бы виду, что унывает. И вообще не надо унывать. Не надо унывать, Димус!..»

Он принялся напевать, и работа пошла совсем быстро. Кусты один за другим одевались в мягкую земляную шубу. Появились прохожие. Их становилось все больше. Это рабочие спешили на заводы, к станкам и мартеновским печам. Чем ближе к заводам, тем гуще становился людской поток, и улицы, казалось, оживали. Дымящиеся серые громады заводских корпусов, приветствуя утро, перекликались гудками; им отвечали паровозы, мчащие вагоны с рудой и углем. Гул трудового дня, ликующий и праздничный, поднимался над городом.

Дима окучил последний куст и сам себе вслух сказал:

— Вот как мы!

Он двинулся во двор. Если работа пойдет так хорошо, может быть он к обеду успеет закончить. Тогда, пожалуй, сегодня же сумеет догнать ребят. Это было бы для них приятным сюрпризом.

Дима зашел за сарай — и остановился в недоумении: на большом участке тети Фисы почти половина картофельных кустов была уже окучена. Над участком, поблескивая на солнце остро отточенными краями, взлетали тяпки.

Увлекшись работой, приятели и не заметили, как Дима подошел к ним. А он стоял растерянный и взволнованный, не зная, как благодарить друзей. Миша первый увидел его и выручил, сказав просто:

— Становись рядом.

Дима не расспрашивал. И без того было ясно: Лёня вчера сообщил Дубовым о его посещении, и они все решили помочь товарищу.

Работали споро. Вова окучивал самостоятельно, а Лёня с Мишей работали бригадой. Они шли вдоль рядка кустов, и один загребал землю с одной стороны, второй — о другой. Дима, стараясь хоть чем-нибудь заплатить друзьям за участие, не разгибал спины и быстро-быстро взмахивал тяпкой. Лёня, посмотрев на него, придрался:

— Ты получше окучивай, выше.

Вова воспользовался случаем, бросил свою тяпку и направился «инспектировать» Димину работу. Подошел, потоптался вокруг, критически осмотрел пройденные Димой ряды и глубокомысленно заметил:

— Н-да.

Потом он долго ходил по участку, разглядывая каждый бугорок, нагибался над кустами и зачем-то тыкал в землю пальцем. Побродив так минут десять, Вова подошел к «стахановской бригаде» старших и пустился в рассуждения о пользе механизации труда.

— Вот мы руками машем, машем, тяпками хлоп да хлоп, а машина бы пришла — р-раз, и все окучено. А такие машины есть. Думаете, нет?

Миша огрызнулся:

— Ты не философствуй! Бери тяпку!

— Я сейчас. Что, и передохнуть нельзя, да?.. А вон смотрите, с одной стороны окучили, а с другой нет. А еще говорят: мы бригада! За вами только глаз да глаз надо…

Последняя фраза была явно украдена Вовой у матери. Миша фыркнул, а Лёня снисходительно бросил:

— Толстопуз, пошел отсюда!

Вова осторожно обошел Лёню и Мишу и вразвалку направился к Диме. Постояв с минуту молча, он и тут завел речь о великих переменах в сельском хозяйстве, которые должна принести механизация.

— Вот, Дима, ты сейчас окучиваешь картошку, а вот потом, когда мы большими станем, будут такие машины, что они сами станут сажать, окучивать и убирать. Думаешь, нет?

Дима в первый раз разогнул спину. Он повел плечами, посмотрел на Вову и, к его радости, не цыкнул, не ругнулся, а ответил.

— Почему нет? — сказал он. — Не то что будут — уже есть. У нас в Советском Союзе работают в некоторых колхозах картофельные комбайны.

— Ты правду, не врешь? — обрадовался Вова.

— Конечно, правду говорю.

Вова немедленно направился к бригаде, чтобы сообщить эту приятную новость. Так он бродил от одного к другому, изображая из себя человека, по горло занятого важными делами. За этой «работой» его застал отец, который зашел на участок к ребятам, перед тем как итти на завод.

— Это у вас что за надсмотрщик ходит? — усмехаясь, спросил он.

— А я, папа, учетчик и потом инспектор. Я наблюдаю, как они окучивают. Потом о машинах рассказываю. Мы смотри уже сколько окучили, — поспешил объяснить Вова.

— Мы пахали! — засмеялся отец. — Знаешь, поросенок, такую басню: муха на рогах у вола сидела, он плуг тянул, а потом муха всем хвастала: «Мы пахали». Вот и ты. У нас на заводе таких «работников» знаешь как называют?

— Как?

— Лодырями.

— Ну уж! — обиделся Вова.

— Он, батя, языком больше трудится, — подтвердил Миша.

— А вы ему отведите участок и скажите: «Если не сделаешь, с нами не пойдешь».

— Вот это вы правильно, Петр Семенович, придумали! — обрадовался Лёня.

— А я подосвиданьичать с вами зашел. Да еще вот подарок хочу сделать. Держи-ка, Мишук. — Отец протянул сыну свой карманный электрический фонарик.

— У-ух! — восхищенно сказал Лёня.

— Ну, спасибо, батя. Большое тебе спасибо!

— Уж как-нибудь сочтемся. Медведя поймаете — привезёте. Хорошо?.. Ладно, я побегу. Ты, Мишук, за Вовкой-то поглядывай в лесу, построже будь. До свиданья, карапуз. Бывайте здоровы, ребята!

Он приветливо помахал рукой и широкими, неторопливыми шагами двинулся со двора. Все моментально обступили Мишу. Каждому хотелось не только осмотреть фонарик, но и ощупать его, подержать в своих руках и попробовать, как он зажигается.

Мише очень хотелось сказать друзьям, какой у него хороший отец и как они с Вовой его любят, но он промолчал: ведь ни у Лёньки, ни у Димы отца не было.

Вове отвели «индивидуальную делянку» — солидный угол картофельного участка.

— Вот. Машины сюда выписывай или как хочешь, а только чтобы через час готово было, — приказал Лёня.

Собственно, оставалось сделать уже немного. Это веселило. Работая, ребята начали переговариваться. Дима мурлыкал песенку.

— А с фонариком хорошо будет. Верно, Лёнька? — сказал Миша, усердно орудуя тяпкой.

— Еще бы! Он нам в пещере знаешь как пригодится!

Они помолчали. Вдруг Лёня широко улыбнулся.

— «По-вашему не быть», — вспомнил он записку. — Нет, все равно по-нашему будет!

Солнце стало припекать. Яркоголубое небо наливалось зноем. Последний ряд они окучивали особенно старательно.

Вова пыхтел, косясь на товарищей: ему-то еще нельзя было шабашить. Обтерев тяпку травой, Миша заложил руки за спину и направился к брату.

— Вот ты машешь руками, машешь, — начал он, — а есть такие машины…

— Лёня! — завопил Вова. — Что он мне работать мешает?

Дима сжалился над Вовой и стал ему помогать. Миша с Лёней подтрунивали над обоими. В это время на огород пришел Витя. Поздоровавшись, он замялся, потом сказал:

— Ребята, вам придется итти без меня. Я с вами не пойду.

Лёня сразу же съязвил:

— Я так и знал, что он с мамой пойдет.

— У меня приезжает папа. Вот. — Витя протянул почтовую открытку. Она была покрыта мелкой карандашной скорописью. В конце была фраза: «Скоро увидимся: 8-го или 9-го приеду недели на две домой». — Сейчас принесли, — сказал Витя. — А восьмое — это послезавтра.

— А ты ее не сам написал?

— Даже если я мог так написать, так штемпели-то поставить не мог.

Он был прав.

— Раз отец приезжает — факт, надо остаться, — сказал Миша. — А жалко.

— Мне, думаешь, не жалко?

— Ну, тебе что — у тебя же выдержка! — съехидничал Лёня. — Зато хорошо: медведи не съедят.

— Ты не смейся. Я сказал: докажу — значит, докажу. Не сейчас, так позднее.

— А позднее дедушка приедет. А потом бабушка. Знаем!

— Ну ладно, до свиданья. Желаю вам счастливого пути.

— Уж мы как-нибудь, не беспокойся.

Витя ушел. Настроение у всех упало.

— Ничего, это еще лучше, — сказал Лёня. — Давайте Вовке поможем все, да выходить надо.

Через несколько минут работа была закончена. Тетя Фиса только руками всплескивала — удивлялась, что сделано так быстро и так хорошо.

Когда они собрались у подъезда с вещами, Лёня построил всех и осмотрел. Лица были торжественно-важные.

— Ничего не забыли? — спросил звеньевой.

Все молчали.

— А это что?

У Вовы к рюкзаку был припутан проволокой какой-то сверток. Миша глянул и сокрушенно мотнул головой:

— Вот жук! Все-таки привязал! И когда успел?

Вова сделал кислую мину, обиженно скосил глаза на брата и забормотал:

— Ну чего ругаешься? Потом сам у меня попросишь.

— Подушка, — ткнул пальцем в сверток Миша.

Лёня расхохотался. Потом сурово приказал:

— Отпутывай!

— Так ведь я же сам потащу.

— Отпутывай! А то сейчас всем расскажу, какой ты турист.