Николай Глебов - Карабарчик Страница 12

Янька и Кирик пригорюнились. Ночь приближалась к концу. На востоке загорелась утренняя заря. Недалеко от аила в кустах прокричал коростель, и в густой осоке мягко прокрякал селезень.

Потом, видимо напуганная кем-то, птица взмыла вверх; тихо скуля, пробежала собака. Вскоре пес вернулся и, фыркая, начал скрестись в дверь.

— Да ведь это Делбек! — Глядя в отверстие в стене и сложив руки рупором, Янька тихонько позвал: — Делбек, Делбек!

Топчась на месте, пес заскулил, сделал попытку прыгнуть к дыре, но скатился к основанию аила.

— Делбек нас выведет из аила! — Янька радостно посмотрел на Кирика.

— Что у него, ключи висят сбоку, что ли? — усмехнулся Кирик и глубже запахнулся в свою шубу.

Янька не ответил. Опустившись на колени возле одной из стенок аила, он прошептал: «Делбек, Делбек, мышь!» — и легонько поскреб ногтем о кору лиственницы.

Было слышно, как за наружной стенкой быстро заработал ногами Делбек, выбрасывая землю и углубляясь все дальше и дальше под основание аила. Кирик понял затею своего друга и с восторгом посмотрел на него.

— Мышь! Искать! Мышь! — Подражая звуку скребущейся мыши, Янька водил ногтем по коре.

Близость «добычи» возбуждала охотничий инстинкт Делбека, и собака работала энергично, углубляя проход в аил.

Рассвет приближался. Где-то за рекой послышались ржанье жеребенка и звук ботала22: стойбище просыпалось.

Вскоре, к большой радости ребят, показалась голова Делбека, и через минуту, оставив клок шерсти на сучковатой жерди, пес пролез к своим друзьям и, усевшись на задние лапы, тяжело дыша, высунул длинный язык.

Нужно было выбираться быстрее. Янька сильным пинком ноги отбил большой кусок коры, висевшей над «норой», и скомандовал Кирику: «Лезь!»

Ободрав плечо, Кирик с трудом выбрался через отверстие, следом за ним выползли Янька и Делбек. Час спустя ребята шагали по дороге, направляясь к Яргольскому ущелью.

Прошло несколько дней. На Мендур-Сокон напала вооруженная охрана Сапока. Руководил набегом Тужелей.

— Где твой разбойник? — кричал Тужелей, размахивая нагайкой над лежащим возле разрушенного аила Мундусом.

— Не он разбойник, а ты, — с трудом приподнимаясь на локте, прошептал старик. — Вы, граби…

Резкий удар плети прервал слова старика. Вскрикнув от боли, Мундус снова припал к земле.

Налетчики избили старого Барамая, Амата и горбатого Кичинея, разгромили несколько аилов, перешарили все постройки, но Темира не нашли.

Вскоре в районе Усть-Кана появилась вооруженная группа людей. Говорили, что ею руководит какой-то молодой алтайский охотник: бедноту он не трогает, а у богатеев уводит целые табуны лошадей.

Заимка Зотникова охранялась стражниками. Сам Евстигней ездил по делам в сопровождении Чугунного.

У кривого Яжная неизвестные люди угнали косяк лошадей. Келейский богач так и не смог добиться толку от своего пастуха.

— Не знаю кто… Ночь темная, собаки лают, люди кричат… Кто был, не знаю, — разводил пастух руками.

— А ты где пропадал?

— В аиле. Хотел выйти, но дверь оказалась припертой снаружи колом. Утром вылез, смотрю — лошадей нет.

Яжнай выругался и поехал в Онгудай к приставу. Огарков встретил его дружелюбно:

— Слышал, слышал! Принимаю меры. По слухам, часть лошадей обнаружена. Для проверки натравил в этот район урядника. Был недавно Зотников. У него тоже табун угнали. Говорил, что лошадь с его тавром он видел у Амата. А Амат говорит, что это его конь от кобылицы, которая ему досталась от отца. Соседи подтверждают. Показывали примету. И я, признаться, не пойму, в чем тут дело — какая-то чехарда. — Пристав пожал плечами и махнул рукой.

Глава девятая

По горам Алтая, над таежными стойбищами, из аила в аил пронеслась важная весть: русский царь отрекся от престола.

Старшину вызвали в Бийск. С ним уехал встревоженный Зотников. Табунщики и пастухи встречали Яжная угрюмо, и бай чувствовал, что почва уходит из-под его ног.

Зотников вернулся из города хмурый:

— Плохи, Иван, дела! Говорят, в Петербурге рабочие бунтуют. Солдаты не хотят воевать. И еще слышал, — широкая борода Евстигнея приблизилась к лицу Чугунного: — будто появились какие-то большевики, и сила у них огромная. Настороже нам надо быть, — закончил он.

По стойбищам ползли слухи: богачи организуют управу. Бедноту к новой власти не допускают. Тайга насторожилась.

Кирик, как и прежде, находился в избушке Яргольского ущелья, и Янька не оставлял его.

Однажды, бродя по лесу в сопровождении собаки, ребята услышали яростный лай Делбека и направились к месту, куда их так настойчиво звал четвероногий друг.

На небольшой поляне, сплошь заросшей буйной растительностью, отмахиваясь ружьем от Делбека, стоял незнакомец.

У ног его лежала матросская бескозырка, и ее черные ленты, как две змейки, прятались в траве.

Делбек, злобно рыча, наступал на матроса, пытаясь схватить его за ногу.

Первым выскочил на полянку Янька, за ним Кирик.

Оттащив собаку от незнакомца, они остановились на опушке, готовые в любую минуту «задать стрекача».

— Эй, ребята! Далеко тут до жилья? — спросил их матрос и поднял бескозырку.

— А тебе куда, дяденька? — Осмелев, Янька шагнул вперед.

— На Барнаул.

— Это надо идти сначала на Тюдралу, потом на Талицу вниз по Чарышу.

Видимо, матрос заблудился в тайге. Изможденный вид незнакомца, едва стоявшего на ногах, его открытый взгляд вызывали у ребят жалость.

Пошептавшись с Кириком, Янька выступил вперед:

— Ты, поди, голодный?

— Да, не сыт, — усмехнулся горько незнакомец и провел рукой по давно не бритой щеке.

— Ступай за нами! — заявил решительно Янька и, пропустив впереди себя Кирика с Делбеком, зашагал за матросом.

Вечером гостю стало плохо. Лицо его горело, как в огне, и он часто прикладывал руку к затылку, где виднелась ссадина.

— Должно, раненый, — высказал свою догадку Кирик.

Ночью ребят разбудил крик больного.

Матрос сполз с нар и пытался встать на ноги. Он размахивал руками, рвался вперед и только перед рассветом затих.

Янька и Кирик бесшумно вышли за дверь.

— Чуял, как кричал? — спросил Янька Кирика.

— Страшно! — Кирик вздохнул. — Должно, хороший человек: о бедных все говорил, драться с богачами звал… Давай лучше посидим здесь, — предложил он приятелю.

Ребята уселись у порога и говорили о матросе до тех пор, пока не уснули.

Два дня больной не приходил в себя, и Кирик с Янькой ни на минуту не оставляли его. Позвать Темира? Они не знали, где он, а больше некому было доверить тайну.

Как-то на рассвете Кирик проснулся и увидел матроса сидящим в углу. Он медленно водил глазами по стенам избушки, делал попытки подняться на ноги и бессильно опускался на пол.

Кирик толкнул Яньку.

Тот открыл глаза и, увидев сидящего матроса, обрадованно спросил:

— Дяденька, тебе, поди, пить охота?

Матрос молча кивнул головой.

Зачерпнув из казана воды, мальчик подал ее незнакомцу. Тот с жадностью припал к кружке. Напившись, опросил:

— Чей ты?

— Я тюдралинский, Прокопия Ивановича сын. Тятя с немцами дерется.

Больной понимающе кивнул головой.

— Ты, поди, есть хочешь? Мы сейчас тебя накормим и напоим. Только у нас чаю нет, пьем бадан23. Шибко пользительный! — затараторил Янька.

— Ну вскипяти.

— А он, — Янька показал на Кирика, — вроде как брат мне приходится. Только он алтаец, а я русский.

— Вот и хорошо! — сказал матрос и внимательно посмотрел на ребят.

Накормив матроса, Янька с Кириком сочувственно посмотрели на его грязное тело.

После короткого совещания Янька объявил:

— Дяденька, знаешь, что мы думаем?

— Что?

— Вымыться бы тебе горячей водой надо.

— А где ее взять?

— У нас есть казан. Мы живо вскипятим… Кирик, — заторопился Янька, — ты сбегай за хворостом, а я принесу воды.

Через час довольный матрос говорил полушутя ребятам:

— Ну, други, устроили вы мне баню неплохую! А вот скоро в тайге будет такая баня богачам, что нагишом повыскакивают в лес.

На следующий день, когда стемнело, недалеко от избушки послышался конский топот.

Схватив свой карабин, незнакомец подошел к двери.

— Не стреляй! Это Темир, хозяин избушки, — предупредил его Янька.

— Кто он такой?

— Охотник.

— Хорошо. — Матрос поставил карабин в угол и вышел.

Вскоре показался Темир. Соскочив с коня, он смело подошел к незнакомцу:

— Здравствуй! Матрос протянул руку.

Разговор между мужчинами сначала не клеился. Осторожный Темир смотрел на матроса недоверчиво. Но пока ребята готовили несложный ужин, взрослые разговорились.