Вольфганг и Хайке Хольбайн - Пророчество Страница 12

Украдкой они то и дело бросали на него взгляды, и Атон начал подозревать, что перед этим речь шла именно о нем. Он занервничал и вспомнил ночной разговор с мамой: неужели она рассказала отцу о происшествии с мумией?

Минуты тянулись ужасно долго, и любопытство Атона еще не было удовлетворено. От этой неопределенности он чуть не лопнул. Но тут отец отставил в сторону чашку и взглянул на него.

- Вчера вечером мама сказала тебе, что нам придется уехать в Египет, - начал он.

Атон молча кивнул.

- Вчера, возможно, я был довольно резок, - продолжал отец. - Прости, пожалуйста. Я был очень удивлен и, признаться, рассержен. - Не отрывая взгляда от чашки, он негромко продолжал: - Я хотел бы попросить у вас прощения. У тебя и прежде всего у господина Птаха. Теперь я вижу, что он оказал мне очень серьезную услугу.

- Как это? - удивился Атон.

Отец сделал глубокий вдох.

- Он не только сэкономил наше время, но и, вероятно, спас тебе жизнь.

- Что-о? - удивлению Атона не было предела. Он посмотрел сначала на отца, затем на египтянина. Птах молчал. Лицо его было совершенно бесстрастно.

- Ты ведь видел только что последние известия? - спросил отец.

- Конечно, но какое это имеет отношение ко мне...

- Это был Крайлсфельд, Атон. Интернат Зенгера.

Атон замер. В одно мгновение перед глазами его пронеслись те ужасные картины: разрушенные дома, горящие машины, раненые и убитые.

- Об этом рассказали в программе новостей, - едва слышным голосом продолжал отец, - подробности пока неизвестны. Взрыв, быть может, или вышедшее из-под контроля пламя. Ужасная катастрофа, много людей пострадало. Боюсь, что среди воспитанников интерната тоже были жертвы. Не представляю, если бы ты был там...

Атон не слышал, что говорил дальше отец, - у него в голове все отчетливее звучали вчерашние слова Птаха: «Он будет сердиться, но не слишком долго, поверь мне».

Не мог же он знать заранее, что произойдет!

- А уже... уже есть сведения о погибших? - спросил он запинаясь. Голос почти отказывался служить ему, но почему-то страха и боли он не испытывал - лишь глубокую оглушающую пустоту. Возможно, ужас был слишком силен, чтобы почувствовать его сразу.

- Нет, - покачал головой отец. - Надеюсь, что из твоих друзей никто не пострадал. Конечно, я тут же попытался позвонить в интернат, но связь с ним нарушена.

Атон уставился на Птаха. Египтянин совершенно бесстрастно продолжал жевать. Затем едва заметно кивнул, так, что ни отец, ни мама не могли заметить этого движения. Однако Атон обратил на него внимание и вдруг понял, что оно значило: среди жертв был Вернер.

Руки его внезапно задрожали так сильно, что пришлось спрятать их под стол. Естественно, это не ускользнуло от родителей. Отец печально улыбнулся, а мама, обняв Атона, крепко прижала его к себе.

- Я знаю, тебе тяжело, - произнесла она. - Но катастрофы всегда происходят непредвиденно, как бы мрачно это ни звучало. Жизнь порой бывает очень, очень несправедливой.

Хотя слова эти должны были успокоить Атона, они прозвучали злой шуткой. Мальчик ничего не ответил - да и что он мог сказать? То, что катастрофа, обрушившаяся на интернат Зенгера и Крайлсфельд, вовсе не была несчастным случаем?

Внезапно общество Птаха стало для него тягостным, выносить его более просто не было сил. Одним рывком он вскочил - да так, что стул его опрокинулся, а Анубис, испуганно взвизгнув, отпрыгнул в сторону, - и тут же выбежал из кухни.

Его охватило чувство, которого он никогда в жизни не испытывал: чудовищная смесь отчаяния, беспомощности и страха. Какое-то время он ходил по комнате из угла в угол, не воспринимая окружающую действительность. Немного успокоившись, Атон остановился и попытался собраться с мыслями.

Полностью уверен он был лишь в одном: ему ничего не померещилось. Ни внезапное пробуждение к жизни древней мумии, ни тень на лестнице, ни приключение в лесу. Все это происходило в действительности, происходило с ним, и он точно знал: конец этому еще не наступил. Совсем наоборот. Теперь-то все и начиналось. Только он не знал что.

Немного погодя мальчик почувствовал, что в комнате он не один. Ожидая увидеть отца или маму, Атон обернулся и обнаружил стоявшего возле распахнутой двери господина Птаха. Птах молчал. Он стоял и смотрел на него, все так же бесстрастно, как и на кухне. Рядом с ним возникла темная тень с четырьмя ногами, очертания которой казались неясными, колеблющимися, будто Анубис был не настоящей собакой, а призраком. Обманчивое видение пропало, стоило Атону моргнуть, и Анубис вновь стал настоящим Анубисом. Правда, неприятное ощущение от этого видения все же осталось. Атон невольно отшатнулся:

- Кто... кто вы такой?

- Я все тебе объясню, - произнес Птах. - Только не сейчас. Всему свое время. Иные вещи не всегда таковы, какими они нам видятся, понимаешь? Кто-то, внушающий нам опасения, в действительности может оказаться другом. А надевший маску друга в решающий момент откроет свое истинное лицо, оказавшись злейшим врагом. Прошу тебя, поверь мне.

Протянув руку, он шагнул к Атону, но мальчик попятился назад и остановился, лишь упершись спиной в камин.

Птах тоже остановился, Улыбка на его лице сменилась выражением глубокой печали. Усталым жестом он опустил руку и покачал головой.

- Я понимаю тебя. И ты меня впоследствии поймешь.

- Так объясните же мне все! - потребовал Атон. - Объясните, почему все так происходит! Сколько людей погибло? Пятеро? Десять, сто человек?

- Я непричастен к этому, Атон. Ты должен мне поверить.

Странно, но недоверия к Птаху сейчас он вовсе не испытывал. Подсознательно он был уверен в том, что Птах не лжет. Но это ничего не меняло.

- Вы обо всем знали! - дрожащим голосом продолжал Атон. - Вы... вы знали о том, что там случится, ведь так? Поэтому вы меня и увезли.

- Да, - признался Птах. - Я не знал точно, что именно, но понимал, что произойдет нечто ужасное. Если бы ты там остался, то тебя не было уже в живых.

- Вы... вы должны были предупредить их, - упорствовал Атон, хотя знал, что это было бы бессмысленно.

Птах это тоже понимал; он даже не трудился отвечать на его слова. Как он мог предупредить людей? Сказать, что у него было видение, в котором он созерцал Крайлсфельд в пламени и руинах? Атон живо представил себе реакцию Цомбека на подобное откровение. В лучшем случае он просто выгнал бы Птаха из кабинета, а может, вызвал бы полицию или врача из сумасшедшего дома. Только одного он не сделал бы точно: Атона бы он с Птахом не отпустил.

Но все это не улучшало положения дел. Конечно, он не мог знать заранее о том, что произойдет. Догадка эта совершенно не отвечала элементарной логике. Но все-таки Атона не покидало ощущение, будто виноват в случившемся был именно он.

Последующие несколько часов Атон провел в одиночестве в своей комнате. Родители не знали истинной причины затворничества, но, уважая его чувства, не стали мешать. Мысли мальчика постоянно возвращались к вопросу: что здесь происходит? Что с ним творится?

Ответа найти не удалось, но в голове Атона созрело решение. Он расскажет обо всем маме: все до конца, ничего не утаив, даже своих сомнений. Атон понимал, что мама ему не поверит, но сейчас ему нужно было кому-то выговориться: события последних дней угнетали его. Он вышел из комнаты и спустился вниз по лестнице.

Зайдя в гостиную, он обнаружил там сидящих перед телевизором отца и господина Птаха. К облегчению Атона, по телевизору на этот раз шла научно-популярная передача.

Отец, услышав шаги, обернулся.

- Привет, Атон, - кивнул он. - Присаживайся к нам.

- Нет, спасибо, - покачав головой, Атон бросил быстрый взгляд на Птаха. Египтянин вновь улыбнулся своей бесстрастной улыбкой, показавшейся Атону на сей раз не такой уж дружелюбной. Он поспешил отвести глаза. - А где мама?

- Наверху, в спальне, собирает чемоданы. А зачем она тебе?

- Хочу поговорить, - уклончиво отвечал Атон. Отец, вопросительно взглянув на сына, все же удовлетворился его словами и снова повернулся к телевизору. Птах не отрывал взгляда от мальчика. Рядом с египтянином расположился Анубис, рука Птаха покоилась на его шее. Собака тоже внимательно изучала Атона.

Молча Атон развернулся и вышел, направляясь к лестнице. Не успел он пройти и нескольких шагов, из гостиной пулей вылетел Анубис и, едва не сбив его с ног, улегся прямо перед мальчиком на нижней ступеньке. Атон хотел было пройти мимо, но пес загородил дорогу.

- Эй, ты что это? - рассердился Атон.

Анубис негромко зарычал, обнажив клыки, и замер в стойке, готовый в любую секунду к прыжку.

Атон отступил на шаг и молча уставился на собаку. Крайне осторожно, боясь спровоцировать добермана к нападению, он попытался обойти его.

Но Анубис ему этого не позволил.

Атон попробовал еще раз, а потом - еще, но результат оставался прежним. Анубис не двигался с места, пока Атон находился на некотором расстоянии от лестницы, однозначно давая ему понять, что не допустит, чтобы Атон - да, собственно говоря, что именно? - поднялся по лестнице, чтобы поговорить со своей мамой?