Эдуард Веркин - Спасти Элвиса Страница 12

– Какая еще крыса? – недоуменно спросил он.

– Обычная, лабораторная. Крыса. Такая толстая.

– Кто вы такие?!

– Где крыса? – снова спросил я.

– Да какая еще крыса?! – Элвис был испуган.

– Видите ли, Элвис Бенедиктович, произошел крайне неприятный случай с иностранной гражданкой. У нее была похищена крыса...

– У меня нет никакой крысы! – плаксиво перебил меня Барабанщиков. – Я вообще боюсь грызунов!

– Тем не менее у нас есть серьезные подозрения. И эти подозрения привели нас к вам.

– Вы сумасшедшие? – спросил он.

– Нет. Просто возникла необходимость... Видите ли, у нас есть серьезные подозрения...

– Постойте, – остановил меня Элвис. – Может, вы мне расскажете? Посвятите меня, так сказать, в ваши приключения? В свои подозрения?

Я думал. Быстро думал. Думал, что у меня никак не получится при всем своем желании на этого Элвиса Бенедиктовича надавить. Нет, можно, конечно, припугнуть его международным скандалом, но это вряд ли его пробьет, несмотря на элвисовские отклонения, он, кажется, не дурак.

А значит, придется попробовать его убедить. Пожилые обычно любят детей, если рассказать, как страдает ребенок, может, этот Элвис разжалобится? И крысу вернет. Небольшая надежда была.

Поэтому я пустился рассказывать про крысу Элвиса.

Про то, какой этот Элвис был слабенький, и про то, как девочка Мэри не отходила от его кровати, то есть клетки, как она выхаживала его, вызывала самых лучших докторов, как Элвис пошел на поправку. А сама девочка сирота, ее родители погибли в автокатастрофе, когда поехали ловить лосося в Канаду.

А дядя ее хоть и хороший, но чрезвычайно занятой, он конгрессмен и, хотя и не чает души в племяннице, не может ей уделять достаточно внимания. И единственным другом несчастного ребенка является как раз эта самая крыса. И Элвис. Элвис, который на небесах заботится обо всех обездоленных...

Короче, гнал я безжалостно.

– А теперь вот эта крыса пропала, – закончил я.

Элвис расхохотался.

– Что смешного? – спросил я. – Ребенок в истерике, с трудом отговорили ее пока не сообщать дяде. Пообещали, что представим крысу к завтрашнему дню, не будем эскалировать международную напряженность.

Элвис вытер слезы. Мы смотрели на него, ждали. Что скажет?

– И что? – сказал Элвис. – С чего вы решили, что эту крысу похитил я?

Я указал на собаку.

– Наш пес почувствовал запах, – сказал я. – Дело в том, что Снежок знает, как пах Элвис.

– Вы хотите сказать, что он знает, как пахла эта крыса, – уточнил Барабанщиков. – Вы хотите сказать, что от меня пахнет, как от крысы?

– Нет, мы не хотим сказать, что вы пахнете, как крыса. Просто у крысы на шее был такой маленький флакончик со слезами Элвиса...

– Слезы Элвиса?! – восхитился Барабанщиков. – Те самые? Которые я раскидывал в толпу?

Да уж, улыбнулся я. Видимо, персонификация с Элвисом у Барабанщикова достигла крайних форм.

– Ну да, – подтвердил я. – Те, которые он раскидывал на концертах. И крыса, и подушечка, и сама клетка, они все постепенно пропитались запахом Элвиса. И Снежок это чувствует. Он почему-то вас чувствует...

Элвис задумался и стал разглядывать потолок.

– Я понимаю, – сказал он через минуту, – понимаю... Это из-за шарфика.

Он помахал своим розовым шарфиком.

– Я купил его два года назад, в Дублине. На аукционе. – Барабанщиков понюхал собственный шарфик. – Честно говоря, я подозревал, что он ненастоящий. А вот...

– Давайте проведем эксперимент, – предложил Жмуркин.

Я вопросительно посмотрел на Элвиса.

– Пожалуйста, – согласился Элвис. – Пожалуйста, я ничего против не имею. Мне нечего скрывать...

Жмуркин подозвал Снежка и снова что-то нашептал ему на ухо. Снежок отправился на поиски. Дверей в обиталище Элвиса Бенедиктовича не обнаруживалось, все свободно, все нараспашку. Снежок отправился бродить по хоромам. Ходил, фырчал громко, совал свой нос во все подозрительные места, но вернулся он ни с чем, это даже по морде его видно было.

– Ничего, – подтвердил Жмуркин. – Ничего нет.

Снежок зевнул, подошел к Элвису Бенедиктовичу, вздохнул протяжно.

– Шарфик... – выдохнул Жмуркин.

– Я рад, – сказал Элвис Бенедиктович. – Я рад, что у меня есть вещь, действительно принадлежавшая Элвису.

И он с благоговением понюхал шарфик.

– Ладно, – я поднялся, – вы уж не обижайтесь на нас. Действовали в состоянии крайней необходимости.

– Понимаю. Вы, ребята, не думайте, я на вас не обижаюсь. Все в нашей жизни бывает...

– Может, вы шубу хотите? – предложил Жмуркин. – Смотрите, какая она отличная...

– Нет, спасибо, – улыбнулся Элвис. – Я не поклонник такого... творчества.

– Не расстраивайся, Жмуркин, – сказал я. – Ты видел объявления? На столбах часто висят? «Куплю волосы». Так вот, у тебя из этой шубы волос получится множество, продашь их...

– Послушайте! – Элвис Бенедиктович обрадовался. – А это действительно потомок той самой крысы? Ну, в смысле, крысы Элвиса?

– Он, – подтвердил я. – У этой девчонки даже родословная специальная имеется...

– Послушайте, ребята, а можно будет потом добыть щеночка... то есть крысеночка? Я бы тоже хотел себе такого.

– Да, – скорбно сказал я. – Можно щеночка. Если самого Элвиса отыскать удастся...

– И кто только мог похитить крысу? – вопросил Элвис Бенедиктович.

– Хотел бы я знать, – сказал я.

В этот раз ехали в автобусе вообще в полном комфорте – те, кто в нем были до нас, дружно вышли, а те, кто входили на остановках, немедленно выскакивали обратно. Жмуркин сидел вальяжно, раскинувшись на задних сиденьях.

– Странно, – сказал я, – подушечка была сшита из покрывала, на котором спал Элвис тридцать лет назад. После на этой подушечке спала еще крыса. А этот Бенедиктович тоже шарфик не в сейфе, наверное, хранил. И тем не менее Снежок учуял...

– Дух Элвиса невозможно выветрить! – с полной уверенностью заявил Жмуркин.

И я так и не понял – серьезно он это говорит или нет.

Глава 6

Элвис живет на Марсе

Вечер я провел в одиночестве.

Тоска отправилась провожать Питера до гостиницы, Жмуркин со Снежком побежали домой, я остался один. Денек получился буйным. Похищение крысы, уездные Элвисы. Событий на целую неделю, а прошло всего восемь часов. Восемь часов. И завтра часов восемь, ну, может, больше. Немного. Можно сказать, что половину времени пожгли. Безрезультатно. Хотя говорят, что отрицательный результат – тоже результат, но это все чушь, никакой это не результат. Есть еще ночь, однако ночью можно только думать. Ну, будем думать.

Побродил немного по городу, потом по парку у реки. Сел на пенек, съел пирожок. С брусникой.

Я был в тупике. А что они хотели. За два дня? Тут целая бригада должна искать месяц. Хотя обычно, что не находится в первые два дня, то не находится никогда. Так что претензий ко мне никаких быть не должно. Я не виноват.

Конечно, я пообещал этой Мэри, что найду ее крысу...

Но не нашел. Получается, вроде как соврал. Наверное, поэтому я никак не мог успокоиться, не мог избавиться от неприятного чувства. Я бессмысленно поболтался по улицам, после чего вернулся домой. Поужинал и закрылся в своей комнате. Разложил на столе сделанные утром распечатки. Посмотрел, почитал. Никаких идей в голову не приходило.

Где искать крысу, я не знал. Совершенно. Мне даже пришла в голову идея найти какую-нибудь крысу пожирнее, привесить ей на шею похожую склянку со слезами и выдать за Элвиса...

Но это была всего лишь минутная слабость. Я быстро взял себя в руки. Сказал себе, что путь простого консультанта по общим вопросам отнюдь не обязательно должен быть путем побед, поражение – это оборотная сторона любой победы, поражение – это норма, ерунда, поражение – это всего лишь поражение.

Я лег спать, но уснуть не мог долго, ворочался, беспокоился, слушал шаги на лестнице. А потом всю ночь мне снились Элвисы. Разные. Элвисы-крысы, Элвисы-собаки, Элвисы-Элвисы. Всем им было от меня что-то надо, все они за мной бегали, охотились, как вампиры охотятся за последним человеком на Земле.

Отстали только под утро. Но лучше бы не отставали, поскольку вместо Элвисов мне стал сниться Буханкин, что было несоизмеримо хуже.

Сон оказался в руку.

Буханкин.

Буханкин заявился утром, в девять, после того как родители ушли на работу. Я хотел было его выгнать, но Бухан нагло вломился в коридор, и, прежде чем я успел что-то сказать, он уже успел снять кроссовки и пройти на кухню.

День начался неудачно. Я подумал, что бороться с этим бессмысленно, и решил с Буханкиным смириться, как смиряются с плохой погодой. Нет, можно, конечно, попробовать плохую погоду разогнать, я знаю пару тучегонных заговоров, но это все равно не мера: сегодня дождь разгонишь – завтра он пойдет с удвоенной силой.

Поэтому я тоже отправился на кухню.

Буханкин уже вовсю хозяйничал, достал из холодильника малосольного лосося, отрезал от него толстый оранжевый пласт, отрезал горбушку от белого хлеба, набросал на нее слой масла в палец и сверху пристроил рыбу.