Тоня Шипулина - Тайна ведьмы Урсулы Страница 12

– Убилайся, я сказала! – крикнула Урсула, подобрала с земли выпавший трофей и, повернувшись к Межевику спиной, скрылась в доме.

Миры вокруг тебя

Страна Туманов встретила Юсинь неприветливо. Даже несмотря на то, что туман вокруг был жидким, как разбавленная водой густая каша, и Юся могла хорошенько рассмотреть всё вокруг. И даже несмотря на то, что болотный дух насыпал в Юсину руку горсть кроваво-алой клюквы, а также отправил с Юсинь таинственную сопровождающую, которая должна была показать верную дорогу. Несмотря на это всё, в мире по ту сторону живых необыкновенно холодно, тоскливо и страшно…

У Юси во рту лопнула ещё одна кислая ягода– чувство голода поутихло. Под ногами пружинил ковёр из увядшей листвы, кое-где обрываясь, он победоносно выставлял на суд бледному свету неопрятные зелёные травинки. Фиолетово-бирюзовая дымка стелилась по земле, расходясь от каждого Юсиного шага, словно круги по поверхности тихого озера. Отчего-то лес пах затхлостью и пылью.

Юсинь двигалась неуверенно, к тому же Болотный дух запретил ей смотреть назад.

– К-кто в-вы? – спросила Юся. Пару раз, поворачивая голову налево и делая вид, что смахивает с лица невидимую паутинку, упавшую с дерева, Юсинь замечала позади чьи-то голые ноги. Зеленоватая, пятнистая кожа обтягивала косточки пальцев– ноги скорее принадлежали скелету, чем живому человеку.

Навья молчала. Юсинь решилась спросить снова:

– П-почему м-мне н-нельзя п-посмотреть н-на в-вас?

– Потому что тогда ты умрёшь. – Голос незнакомки оказался настолько скрипуч и тонок, что мог вполне принадлежать мальчику-подростку. Наверное, именно поэтому Юся не совсем прониклась ужасом произнесённых Навьей слов.

– М-медуза Г-горгона м-могла у-убивать в-взглядом, а ещё В-в-василиск из Г-гарри П-поттера. – Юсе вдруг так сильно захотелось повернуться, что, чтобы удержаться от этого порыва, ей даже пришлось крепко обхватить себя руками.

– Не знаю, о ком ты говоришь, – Навья шла за Юсей бесшумно. Её движение можно было определить лишь по лёгкому влажному дуновению, дотрагивающемуся до Юсиных волос на затылке.

– В-вы у-уже у-убивали?

– Они сами звали меня, – проскрипела незнакомка. – Я ничего не могу с этим поделать. Меня зовут, и я должна прийти.

– Н-но к-кто м-может з-звать в-вас п-по собственной в-воле? – Юсинь была поражена, с её губ сорвался страшный вопрос – В-вы с-сама с-смерть?

– Нет, – Навья отвечала спокойно, не торопясь. – Я всего лишь печаль, тоска и безысходность. Прихожу к тем, кто оплакивает смерть близких слишком долго. Я прихожу к тем, кто готов уйти вслед за ушедшими. Они встречаются со мной взглядом, полным горя, получают облегчение и умирают…

– Э-это н-нечестно, – Юсинь почувствовала, что её начинает трясти, ноги перестают слушаться, становясь тяжёлыми, как чугун. – К-каждый имеет п-право г-горевать о с-своём л-любимом и б-близком человеке с-столько, сколько х-хочет… К-кто определяет г-где «слишком» н-наступило, а г-где ещё н-нет?

– Я всегда вижу, когда мне пора появиться, – Навья коснулась правого плеча Юсинь, – сейчас нам туда…

Юсю передёрнуло, но она послушалась. Дорогу, устланную листьями, сменяла каменистая тропинка.

– М-может, п-правильнее сначала п-предупредить ч-человека? – Юся никак не могла успокоиться. – В-ведь о в-вашем с-существовании н-никто не д-догадывается!

– Как ты думаешь, сколько миров вокруг тебя? – спросила Навья, и Юся услышала в её голосе искреннее любопытство.

– Н-не з-знаю, в к-космосе м-миллиард г-галактик, – Юся растерялась. – Н-никто н-не знает т-точной цифры…

– Я спрашиваю, сколько миров вокруг ТЕБЯ? – Теперь в голосе незнакомки Юсинь уловила насмешливые нотки. Навья над ней потешалась.

– Е-есть м-мой м-мир и в-ваш м-мир, – Юсинь начинала злиться, – п-при чём з-десь э-это?

– Я так и думала. – Навья хихикнула. Так противно и злорадно, что Юсе пришлось сжать саму себя в объятиях ещё крепче, чтобы не повернуться. Ей до дурноты хотелось взглянуть в эти наглые глаза. – Я знала, что ты ответишь именно так, – в голосе Навьи по-прежнему слышалась улыбка, но уже без злорадства. – Каждое животное и каждое растение, каждая букашка или микроб, каждое существо или дух– это отдельный мир со своей вселенной. Миров вокруг тебя столько, что ни одно создание никогда не сумеет сосчитать их. Человек же наивно полагает, что знает всё обо всём, и правила его личного карманного мира должны распространяться на все остальные. Но ведь термит, живущий в термитнике, в чаще далёкого безлюдного леса, даже не догадывается о существовании людей. Он не догадывается об их привычках, заботах, страхах и любви к саморазрушению. Не догадывается он и о том, что люди однажды могут разорить его термитник…

Юся не могла больше терпеть. Вся накопленная обида, злость, отчаяние рвались сейчас наружу. Им не оставалось места внутри– они выплёскивались кипятком из закипевшего чайника.

– Значит, считаешь людей термитами? – прокричала Юся, не запнувшись, и обернулась…

Любовь

Милька вырисовал шариковой ручкой буквы Юсиного имени, поставил толстенькую запятую и задумался. Нужно ли Юсе его признание, не посмеётся ли она над ним? Его взгляд упал на толстую книжицу в фиолетовой обложке, лежавшую на компьютерном столе. В ней жили Юсины волшебные картинки. Созданные простым карандашом, иногда они казались правдоподобнее окружающих предметов. Ландыши в вазочке, комнатные кактусы, листья и цветы самых разных форм, щенок с опущенным ухом, большеносая птица на ветке дерева, головастики на ладони, а ещё много-много маленьких сентиментальных сердечек возле Милькиных многочисленных портретов… Юсинь подарила Мильке этот блокнот в прошлом году, после того как призналась, что влюбилась… Что могло измениться?

Милька погладил блокнот по шершавой обложке, вздохнул и написал:

«Пишу тебе, потому что хочу понять, чем я обидел тебя. Мне важно знать причину. Мне важно знать её! Я долго боялся признаться, хотя чувствовал, что не признаваться тяжелее. Теперь я не боюсь. Кто-то скажет, что нам ещё рано любить и это глупости. Но я знаю, и ты знаешь, что это не так. Ведь я люблю, как мы с тобой болтаем о пустяках, как ты улыбаешься, а на твоей левой щеке появляется ямочка. Люблю твои родинки и веснушки на носу, зелёные глаза и солнечные волосы. Юся, я люблю тебя!»

Милька поставил точку, несколько раз прочитал написанное и скривился.

– Нет. Это совсем не то. Совсем, – сказал он вслух и скомкал лист.

Cекунды до конца

Темнота в доме Урсулы сгустилась. Она так легко в него просочилась, как если бы жилище было не надёжной постройкой с плотно закрытыми окнами и непроницаемой крышей, а открытым ночному небу шатром из кучки наспех перевязанных верёвкой веток. Но Рыська не торопился зажигать свечи– кому теперь нужен свет? Он остался один в этом доме. Хозяйка по-прежнему безмолвствовала, и лишь далёкий и слабый стук сердца ещё напоминал о том, что она жива. Крылатки висели на кухонных крючках сталью застывших ножей. Древняя печь, помогавшая Урсуле излечивать больных от страшных недугов, неумолимо остывала и, похоже, не желала, чтобы её разжигали вновь.

Рыська, свернувшись в клубок, не отрываясь, глядел на отрезанные Юсины волосы. Они лежали на столе и будто бы всё ещё слегка светились. Мальчику-коту не надо было видеть пробравшегося в Страну Туманов человека, чтобы догадаться, что это была Юсинь. Не зря Урсула утверждала, что в его крови есть ген хищника– он отличает и запоминает запахи, лучше обычной кошки… Волосы точно принадлежали Юсинь. В этом нет никаких сомнений. Они принадлежали той самой девочке, которая стала для Рыськи другом. С ней было интересно, и смешно, и не скучно, и… Мальчик-кот жалобно мяукнул. «Это даже холошо, что хозяйка умилает не узнав о том, что случилось с Юсинь здесь, – подумал он. – Она бы не пележила такого, она бы не смогла… Глупый, тлусливый, услужливый Межевик, чтоб тебе было пусто! Но зачем Юся к нам велнулась, как ей вообще удалось найти вход?»

Большие глазастые часы над старинным буфетом звякнули, возвестив дом о том, что настала пора ужинать. Но Рыська ничего не ел. Он даже не проверял свою кормушку-ловушку, в которую попадались такие лакомые синицы. Мальчик-кот давно утратил аппетит, потому что знал, что, если вот-вот не случится настоящего чуда, случится настоящая беда. Два чуждых друг другу мира перемешаются, как два несовместимых ингредиента, и тогда плохо будет абсолютно всем… «Интелесно, сколько часов, минут, секунд осталось до КОНЦА?»– Рыська с грустью посмотрел на часы. Зелёные, голубые, каштановые глаза на них вращались в разные стороны. Ресницы непонимающе хлопали. Мальчик-кот помнил, что Урсула с помощью часов могла вернуться в нужный момент прошлого и изменить в нём незначительные детали. Но, как именно она это делала, он, увы, не знал.