Сергей Голицын - За березовыми книгами Страница 14

И вдруг я заметил: впереди из-за картошки начали выглядывать там и сям какие-то гигантские островерхие елки. Откуда тут, в Ополье, очутились елки? Но против солнца было так трудно глядеть. Я остановился, приставил щиток-ладонь к бровям… Вот это что такое!..

За полем, и правее и левее, вырисовывались вовсе не елки, а макушки множества колоколен.

Мы пошли быстрее, и по мере нашего приближения все вырастали из-за горы новые острия.

Как мешают солнечные лучи! Одни колокольни были повыше, другие поприземистее, то желтоватые, то серые, то ослепительно белые, а рядом самые церкви в одну, в пять луковиц.

Справа показался целый городок розовых стен и башен, еще правее – другой городок, совсем белый.

Еще во Владимире мы узнали, что ночевать в Суздале будем в Доме пионеров. Долго блуждали мы по переулкам, наконец отыскали белое трехэтажное здание. Двери его были заперты, молчаливые окна неприветливо темнели… И никого, ни души…

А между тем уже зашло солнце. Ребята сбросили рюкзаки и сели на них. Конечно, все страшно устали, хотели есть.

– Командир отряда, отдавай распоряжения, – повернулся Николай Викторович к Грише, который в это время оживленно шептался с Танечкой.

– Сейчас, сейчас, моментом. – Гриша вскочил, повел плечами туда-сюда, бойко посмотрел на Танечку, поправил свой чубчик и вдруг сразу поник и жалостно скосил глаза на Николая Викторовича.

– Ну что же, командир отряда, думай, думай, как ночевать устроиться. – Николай Викторович, прищурясь, продолжал насмешничать над Гришей. – Может быть, лучше вместе будем думать?

Гришу выручил кругленький, надутый мальчик лет десяти, который неожиданно вылез из лопухов овражка.

– Моя мамка в Доме пионеров главная начальница и старшая уборщица. Она гуляет на свадьбе, ночью придет, – важно объявил мальчик.

– Этого еще недоставало! Мы устали, а она на свадьбе! – неожиданно загремел и закипятился Николай Викторович. – Сейчас же веди меня на гулянье. Я ее вытащу, твою мамку, вместе с ключами.

– Ключи у меня. Я могу пустить туристов, – еще более важно произнес малыш. – Только в Доме пионеров на полу придется спать, а в интернате – на кроватях с матрацами и подушками.

Это сообщение мы выслушали с величайшим интересом.

– Где интернат? – быстро спросил Николай Викторович.

– Тут! – Мальчик гордо показал на второй этаж Дома пионеров.

– А интернатская хозяйка где?

– Там! – Малыш также гордо ткнул пальчиком на домик за огородом. И вдруг лицо его сразу приняло испуганное выражение. – Только, дяденька, не сказывай, что это я послал тебя.

Николай Викторович в два прыжка очутился у двери домика, скрылся внутри и через минуту вновь вышел, предупредительно уступая дорогу пожилой женщине с накрашенными, завитыми локонами и заплаканным красным носом.

– Интернат, конечно, не обязан, но раз вы очень устали, я считаю своей обязанностью… – тянула женщина сильно в нос.

– Да, да, да, – кивал Николай Викторович.

– Но вы, конечно, обязаны, чтобы полный порядок, чтобы чистота…

– Да, да, да, только, пожалуйста, поскорее, – торопил Николай Викторович.

Две комнаты с рядами коек пустовавшего по случаю летних каникул интерната были предоставлены в наше распоряжение. Спали мы в ту ночь на настоящих матрацах, на подушках, спали крепко, без просыпу – хоть из пушек стреляй.

Утром Миша приставил трубочку из кулака ко рту и протрубил «подъем». Николай Викторович вскочил и задергал подряд все одеяла мальчиков, потом выбежал в коридор и задубасил в дверь к девочкам.

Четверо очередных дежурных под руководством интернатской хозяйки уже давно возились на кухне.

– Я, конечно, не обязана, но я все же вам предоставила и плиту, и титан, и даже дрова… – сквозь перезвон мисок и кружек слышались монотонные поучения хозяйки.

В одних трусах и майках мальчики и девочки выскакивали во двор. Девочки, сонно моргая, на ходу кое-как переплетали косы; мальчики, толкая друг друга, прыгали по лестнице через три ступеньки.

В четыре ряда ребята выстроились перед невозмутимым Вовой. Сейчас он будет проводить утреннюю зарядку.

После завтрака отправились мы в музей на поиски того самого глухого археолога Аркадия Даниловича Курганова.

От прохожих мы узнали, что музей находится в двух шагах от нас, внутри кремля.

Мы ожидали увидеть внушительные, вроде московских, кирпичные стены кремля, с зубцами, с башнями, но, к нашему разочарованию, наткнулись на размытый за девять веков существования земляной вал, поросший выжженной травой. Равнодушные козы, привязанные к колышкам, мирно щипали траву. Музей помещался в большом старинном здании бывших архиерейских покоев.

Молоденькая музейная кассирша, печально вздохнув, сказала, что Аркадий Данилович тут бывает очень редко, где он сейчас находится, неизвестно. Как его найти, тоже неизвестно. В конце концов она посоветовала нам просто походить по городу, расспрашивая подряд всех прохожих.

Совет кассирши был довольно-таки неопределенный, не мы были полны желания во что бы то ни стало отыскать Аркадия Даниловича.

Перед музеем нам попался вчерашний мальчуган.

– Аркадий Данилович? – быстро переспросил он. – Видел. Только-только на машине проехал, кирпич повез… Знаю куда – в Покровский монастырь.

Мы свернули налево под гору и остановились на мосту через маленькую речушку Каменку, всю заросшую тростником и широкими листьями кувшинок.

– Сразу два кремля! – удивленно протянула Галя.

Да, такую тесную толпу луковиц, луковок, башен со шпилями вряд ли можно было где увидеть, разве что в Большом театре на декорациях опер «Иван Сусанин» и «Борис Годунов». Я насчитал тридцать четыре острия. На левом низком берегу речки расположился весь снежно-белый Покровский монастырь – белые башни, белые стены. Напротив, на правом высоком берегу, стоял Спасо-Евфимиев монастырь. Розовые высокие стены опоясывали гору. Розовые башни с черными щелями бойниц, с зелеными островерхими крышами высились по углам стен. В речке ныряли и плавали гуси, ломая розовые отражения.

– А что, если березовые книги или в том, или в этом кремле? – мечтательно вздохнула Галя.

– В наступление на монастырь! – скомандовал Николай Викторович.

– Тру-ту-ту-ту! – призывно загудел в свой кулак-рожок Миша, и все ребята во главе со своим пионервожатым понеслись по тропинке через картошку и капусту к белым стенам Покровского монастыря.

Я вынужден был тоже заторопиться, ворча на Николая Викторовича за его чересчур безудержную прыть.

Один милый мальчик Ленечка, увидев, что я запыхался и шагал сзади, тотчас остановился и сочувственно меня подождал.

– А неужели, чтобы искать березовые книги, всегда нужно так быстро бегать? – пискнул он.

– Конечно, нет, – раздраженно ответил я.

Большая, похожая на корабль белая церковь была вся в лесах. Маляры штукатурили стены и выведенные заново фигурные наличники вокруг окон. Две девушки лопатами сыпали на носилки известку.

В стороне два человека: один – пожилой и плотный, в очках, в соломенной шляпе; другой – молодой, краснощекий, с пушкинскими бакенбардами – стояли и потихоньку переговаривались. Затем пожилой кивнул молодому и торопливым шагом направился к воротам, а молодой подошел к нам.

– Интересуетесь реставрационными работами? Смотрите, как восстанавливаются памятники архитектуры? – спросил он.

– Интересуемся, это точно, только никто нам толком не объяснит, что к чему, – недовольно пробурчал Николай Викторович.

– Да вы бы Аркадия Даниловича спросили.

– Не найдем его никак.

– Вот он, только что пошел.

– Этот, в очках? Да он вовсе не глухой! – опешил Николай Викторович.

– Он, он! И учтите, очки у него такие, что он в них сквозь землю видит, знает, где клады закопаны. Да бегите скорее, догоните его.

– Аида за мной! – Николай Викторович, а за ним и все мальчики помчались во весь дух.

Юноша с бакенбардами скрылся в глубине двора.

Через две минуты пожилой низенький человек в очках показался из-за угла. Мальчишки, окружив его, забросали вопросами. Рядом шагал высоченный Николай Викторович и что-то доказывал, размахивая руками. Вся согбенная фигура пожилого выражала полную покорность судьбе. Дескать, все равно от этих шустрых туристов не отвяжешься. Шествие приближалось к нам.

Николай Викторович уже успел рассказать Аркадию Даниловичу о теории Тычинки и о нашем походе за березовыми книгами. Разговор перешел на библиотеку Константина.

– Все книги, видимо, сгорели? – спросил Николай Викторович.

Аркадий Данилович сперва очень вежливо поздоровался со мной за руку, потом улыбнулся девочкам и только тогда не торопясь ответил:

– О том, что у нас в Суздале сожгли ценнейшую библиотеку, – это я знаю точно, во Владимирском областном архиве подлинная переписка хранится. А вот библиотека Константина, может, сгорела, а может, и нет.