Клара Моисеева - В Помпеях был праздник Страница 14

И Юлий Полибий рассказал, как искать поместье Потина Теренция, где живет вилик Потин Мерула.

Расставшись с Юлием Полибием, Антоний почувствовал, что ему обидно равнодушие Стефана. «Ему безразлично, — подумал Антоний, — а мне почему-то хочется еще раз увидеть Стефана Мерулу… А может быть, послать письмо? Тогда надо найти человека, который отправится в это поместье. А что даст письмо? Ведь Стефан может и не ответить… Может быть, забыть эту странную встречу?.. Чего не бывает на свете!» Однако сколько Антоний ни думал, он не мог не признаться самому себе, что случай этот чрезвычайно редкий. Не просто редкий, а редчайший!

На следующий день Антоний снова искал Стефана. Непонятная встреча совершенно отвлекла его от обычных занятий и заставила, не щадя себя и не жалея времени, заниматься поисками таинственного Стефана. И оттого, что Антоний делал это тайно от родителей, это занятие забавляло его и даже развлекало.

— Где ты бродишь целыми днями, Антоний? — спросил как-то отец, когда Антоний в задумчивости сидел за обедом. — Я давно не вижу тебя на занятиях. У нас были такие интересные споры с учениками. Твои друзья спрашивают о тебе. Не заболел ли ты, сын?

— Немножко отвлекся, — улыбнулся Антоний и не стал ничего рассказывать.

В конце июньских календ Антоний решил, что искать Стефана в Помпеях бесполезно, и стал думать, как ему устроить себе путешествие в поместье, где живет Стефан, но так, чтобы родители Этого не знали. Он стал просить разрешения посетить Рим, чтобы увидеть большие гладиаторские игры, послушать споры модных риторов и стихи молодых поэтов. Он не сразу получил разрешение. Ему долго пришлось убеждать отца в том, что такая поездка принесет ему великую пользу. А когда отец согласился, он почему-то очень настаивал на том, чтобы Антоний отправился в сопровождении верного человека. Мало ли что бывает в дороге… Ведь нередко грабители нападают на одиноких путешественников. Антонию пришлось долго убеждать отца в том, что он легко может присоединиться к каким-либо путешественникам, людям добрым и порядочным, с которыми он доберется до великого города без лишних хлопот и лишних расходов. И он так долго и убедительно доказывал свою правоту, что не только отец, но и мать согласилась с ним, и Антонию были даны деньги на развлечения, на покупки новой одежды и нарядных римских сандалий, каких не было в Помпеях.

Для Антония никогда ничего не жалели. В доме философа баловали единственного сына, как это делали в любом богатом доме, где не было ни поэтов, ни философов, а был просто большой достаток. Отец Антония утешал себя тем, что, доставляя удовольствие любимому сыну, доставляя ему радость, он воспитывает в нем добрые чувства — чувства благодарности и привязанности. А старому философу, у которого мог бы быть и внук такого возраста, прежде всего хотелось воспитать в сыне эти благородные чувства.

И вот уже все готово к путешествию. Уложена поклажа в дорогу: фляги с вином и водой, фрукты и жареный барашек, маслины и печеные рыбы — все, что любил единственный сын философа и что приготовили заботливые руки матери. Они долго прощались и желали сыну счастливого путешествия. Было условлено, что Антоний вернется не позднее чем через две недели.

Покинув дом, Антоний не сразу мог решить, как ему начать путешествие. Может быть, стоит заглянуть на какой-нибудь постоялый двор и найти себе попутчиков? А может быть, просто отправиться по указанной ему дороге и понадеяться на то, что все будет хорошо в пути?

Ему показалось, что осел сам доставил его к постоялому двору, стоящему у дороги, что вела в Нолу. Зачем я здесь, подумал Антоний и тут же вспомнил печальные глаза матери, ее тревогу. Ему было неприятно, что он обманул родителей и, попросившись в Рим, поехал в другое место. Но его утешала мысль о том, что потом они будут вознаграждены. Он твердо решил, что познакомит их со своим двойником. Ему казалось, что это будет им так же интересно, как ему.

На постоялом дворе он узнал, что всего лишь несколько часов назад отсюда ушли пастухи, которые доставили в Помпеи очень хорошую мягкую шерсть для фуллонов.

— Если поторопиться, то их можно нагнать, — сказал хозяин. — Путь их ведет как раз мимо того места, которое ты назвал, юноша.

Вскоре хорошо накормленный осел Антония весело побежал вслед за неизвестными пастухами, единственным признаком которых была одежда из крашенной в красный цвет шерсти. По такой одежде их легко было узнать. Но догонит ли он их?

«Впервые я один в пути, — подумал Антоний. — Я и мой хороший ослик. Правда, он не лишен упрямства, которым награждены все ослы на свете, но ласковое обращение иной раз помогает преодолеть упрямство животного. II вовсе мне не скучно одному. Можно читать стихи, можно смотреть по сторонам и любоваться этой красивой холмистой долиной и строгими кипарисами, темнеющими среди изумрудных полей. Кто-то говорил отцу о грабителях на большой дороге, но у меня даже нечего взять! Не знаю, успешно ли будет мое путешествие, но уже сейчас я испытываю удовольствие оттого, что нахожусь в пути. Однако я не один, я слышу цокот копыт… Кто же догоняет меня?»

Антоний обернулся и увидел всадника на сером коне. Поравнявшись с Антонием, всадник спешился и сказал:

— Я вижу молодого спутника. Далеко ли гнать тебе осла? Остановись, поговорим.

— Приветствую тебя, добрый человек, — сказал Антоний, но больше ничего не успел сказать: тяжелая рука опустилась на его плечо, и человек, изумленно разглядывая Антония, сказал:

— Чудеса, да и только! Усердие моего друга принесло только убытки. И давно ты бежал, ловкач?

— О чем ты говоришь? Твои слова мне непонятны. Как ты смеешь хлопать меня по плечу, простолюдин?..

Антоний отбросил тяжелую руку с короткими толстыми пальцами и с презрением посмотрел на коротконогого человека с круглым, морщинистым лицом.

— Купленный ланистой раб, разодетый в тогу, называет меня простолюдином! — рассмеялся неизвестный. — Ты лучше скажи, как тебе удалось добыть тогу и осла. И куда ты держишь путь, словно за тобой не гонятся собаки-ланисты? Поистине боги покровительствуют моему другу ланисте. Я доставлю тебя на место. А если есть справедливость на свете, то скаредный ланиста вознаградит меня.

— Прежде чем считать барыши, — возразил Антоний, — потрудись сказать мне, что все это значит. Я ни слова не понял. Кто ты такой и о чем ты речь ведешь? Мне не ясно, за кого ты меня принимаешь. Могу лишь сказать, что тога моя — принадлежность сына философа Тегета, человека знатного и богатого. Мой перстень с посвятительной надписью от отца скажет тебе мое имя — Антоний. Твои слова столь оскорбительны, что могут стать причиной судебного дела. И я позабочусь об этом…

— Выходит, я сошел с ума, — ответил незнакомец. — Но я запомнил твое лицо… Я видел тебя в харчевне, когда мой друг ланиста уговорил тебя пойти в школу гладиаторов. Если память мне не изменяет, твое имя Стефан. Ведь мы целый вечер вместе пили подогретое вино…

— Значит, Стефан в школе гладиаторов? — воскликнул Антоний. — Возможно ли!..

— Если ты в самом деле Антоний, то твой двойник Стефан должен быть в школе гладиаторов. Но, может быть, он бежал. Я в школе не бываю. Только изредка вижу ланисту в харчевне у моего дома. После того вечера я его не видел.

— Что, же мне делать? Ехать ли к родителям Стефана или вернуться в Помпеи и пойти в школу гладиаторов? — спрашивал Антоний. — Мне нужен Стефан…:

— А зачем он тебе? Если ты богатый и знатный человек, на что тебе раб из чужого поместья?

— Тебе не понять моего чувства и изумления, когда я встретил на форуме своего двойника. И ты, чужой человек, удивляешься, увидев меня. Ты был уверен, что я и есть Стефан. Согласись, что мне любопытно поговорить с двойником. Но вот случилось необычное… Пожалуй, я все же доберусь до поместья Потина Теренция. У меня больше не будет случая поехать: родители не любят отпускать меня одного. Мне впервые это удалось, и вот я встретил тебя, и ты повел себя, как разбойник. Чуть не избил. Но я вижу твое раскаяние и прощаю тебе. Ступай своей дорогой, а я отправлюсь в поместье Потина Теренция.

— Пусть остынет твой гнев, мой прекрасный господин! — воскликнул друг ланисты. — Если ты дашь мне несколько сестерций, то я готов сопровождать тебя до места. Все же неспокойно на наших дорогах, а ты молод и неопытен. Теперь я вижу, что ошибся. В твоих речах достоинство, а в речах Стефана — пустота.

За несколько сестерций Антоний купил не только внимание спутника, но и получил возможность воспользоваться его лошадью. Друг ланисты пересел на осла и сопровождал Антония до самых ворот поместья Потина Теренция. Здесь они расстались.

Антоний пошел по аллее, обсаженной кустами розмарина. Увидев старика, подметающего дорожку, он спросил о семье Потина Мерулы.