Валерий Квилория - У собачьего древа Страница 14

Кото-рыбья рокировка[64]

После обеда Лера заявил, что отправится с другом на океаническую прогулку.

– Вы под домашним арестом, – запротестовал Василий Петрович.

– Послушайте, – подошёл к нему и посмотрел свысока Лера. – Вы воевода, а я царь. Вот и не указывайте, что мне делать.

– Но мышка так и не написала заявление о том, что не имеет претензий к вашему величеству, – напомнил воевода.

– Молчать! – рявкнул Лера.

От его грозного крика Петрович невольно присел.

– Я бы рад, – заговорил он примирительным тоном, – да закон не позволяет.

Но тут подбежал рыжий котик-секретарь на полусогнутых лапках и доложил, что по закону на время военного положения все домашние аресты отменяются.

– Что же ты раньше молчал?! – повернулся к нему Петрович.

А потом так дал лапой в ухо бедному котику, что тот закатился в дальний угол царских покоев.

– Не смейте бить моего секретаря! – зашипел Лера. – И немедленно распорядитесь снять охрану!

– Охрану не могу, – отступил на шаг воевода. – Охрана ваше величество охраняет. И океаническая прогулка кошачьему царю по статусу не полагается.

– Это почему же?

– Как же, как же, – ухмыльнулся Василий Петрович, – ведь известно, что все коты воды боятся.

– Ладно, – сдался Лера, – тогда мы по бережку пройдёмся. Солёным воздухом подышим.

– Это можно, – согласился воевода.

Спустя полчаса друзья сидели на дощатом настиле причала и смотрели в бескрайний синий простор. Вокруг было так тихо и так спокойно, что океан, казалось, превратился в одно большое зеркало.

– Смотри, какая глубина, – показал Лера на прозрачную зеленоватую толщу воды у причала, внизу которой на самом дне ползала на брюхе полуметровая рыба с крупной усатой головой.

– Красиво, – зевнул косматый Шурка и, присмотревшись к рыбе, авторитетно заявил, – это треска.

– Слушай, – вдруг оживился Лера, – преобразуй нас в рыб и уплывём отсюда тихонько.

– Можно, конечно, – склонил голову набок Шурка, – но потом очень трудно возвращаться.

Лера непонимающе посмотрел на друга.

– Куда возвращаться?

– В котов.

– Зачем?

– А затем, что, если мы не станем опять котами, твоя интуиция не сможет вернуть нам человеческий облик. Забыл, что преобразовывать можно только по очереди?

– Всё равно преобразовывай, – махнул лапой Лера. – Главное – удрать подальше, а там разберёмся.

– Толку никакого, – лёг Шурка на доски причала.

– Почему?

– Как же ты тихонько уплывёшь? Придворные подумают, что царь утонул, и шум поднимут. А инопланетяне узнают и сразу догадаются, что мы не в Рио-де-Жанейро уехали.

– Да, – погрустнел Лера и прилёг рядом, – нас сразу вычислят.

Шерсть на Шурке подсохла, и он стал клевать носом. Но лишь только закрыл глаза, как на причал выскочил садовник и облил царского друга ледяной водой.

– Время полива окончено! – пискнул он, взмахнул пустым ведром и исчез в прибрежных зарослях.

– Бр-ры! – вскочил охлаждённый Шурка. – Сейчас бы пару сосисочных мышек проглотить.

– Эй, стража! – крикнул он, – принесите его высочеству дюжину[65] обжаренных сосисок!

И когда сосиски принесли, с урчанием набросился на еду.

– От частого замачивания я скоро озверею, – признался он. – Такой аппетит просыпается – собственный хвост готов сожрать.

Лера тоже откусил от одной сосиски. Пожевал, скривился, выплюнул и смахнул хвостом надкушенную сосиску в воду.

– Надоело всё, – вздохнул он горько. – И сосиски, и придворные, и дворец, и всё это царствование…

В этот момент к причалу подплыла рыбина с плоской головой похожей на кувалду. Мотнув головой-кувалдой, она проворным движением проглотила сброшенную в океан сосиску.

– Слушай, Шурик! – вдруг осенило Леру. – Давай рокировку сделаем, как в шахматах. Нас в рыб превратим, а рыб – в нас, и местами с ними поменяемся.

Шурка оторвался от сосисок и посмотрел в воду.

– Вот с этой рокироваться?

– Ну, да.

– Это рыба-молот, – прищурился Шурка, – акула такая. Видишь, у неё по бокам головы два больших выроста, а на них глаза?

– И что такого?

– Можешь с непривычки куда-нибудь не туда поплыть. У неё расстояние между глазами, наверное, с полметра.

– Да какая разница, лишь бы от инопланетян подальше удрать.

– Ну, смотри, сам напросился, – Шурка проглотил ещё одну сосиску, а две оставшиеся бросил в океан.

На аппетитный запах к причалу подплыла вторая рыбина. Была она размером поменьше, какой-то пятнистой и чем-то похожей на большую кошку.

– Тебя в рыбу-молот преобразую, а себя в кошачью акулу, – показал на неё Шурка.

– Давай, – нервно дёрнул своим царственным хвостом Лера. – Только быстрей.

Несчастный случай

Всё выглядело как несчастный случай. Царь Мурзикова Причала неожиданно оступился, упал с пристани и камнем ушёл под воду. На помощь бросился царёв друг и тоже утонул.

Прибежавшие придворные обнаружили, что оба они сидят на дне и, выпучив глаза, беспомощно виляют хвостами. Схватив багры, царедворцы тотчас вытащили кошачье величество вместе с его косматым товарищем на доски причала.

На самом деле это были уже не Лерка с Шуркой, а преобразованные в котов рыбы. Придворные их бы ни за что не выловили. Просто у акул на какое-то время помутилось в головах, когда у них внезапно выросли уши, лапы и ни на что не пригодные под водой кошачьи хвосты.

Оказавшись на причале, акулы стали задыхаться и широко разевать рты. Со стороны же казалось, что два несчастных кота попали в безвоздушное пространство, где дышать абсолютно нечем. Увидев, что царю с другом становится всё хуже, придворные принялись пичкать окотяченных рыб лекарствами. Одни совали им под нос нашатырный спирт[66]. Другие пытались накапать в рот настойки валерианы[67]. Третьи – затолкнуть под язык таблетку валидола[68]. Ещё немного, и новоявленные коты умерли бы от удушья. На их счастье, истекли очередные полчаса, и прибежал садовник. Увидев воду, их котячье величество сунуло голову в ведро по самые плечи и стало жадно дышать, пуская пузыри.

– Гмы, – удивился воевода и, видя, что царёв друг также тянется к воде, приказал принести ещё одно ведро.

В тот же день правитель Мурзикова Причала и его косматый товарищ были помещены во дворцовый фонтан. Глядя, как они плавают, неуклюже подгребая лапами, как подбирают со дна брошенный корм, воевода возмущённо фыркал.

– Зачем нам такой царь. Только и знает, что брюхом по дну елозить. Это и не кот вовсе, а какой-то карась с усами.

А Шурка с Лерой в это время уже находились в сотне миль[69] от города котов. Изгибаясь мощными акульими телами, они с наслаждением рассекали солёные воды бескрайнего океана.

Так прошёл час, и два, и три, и четыре…

– Слушай! – вдруг опомнился и спросил телепатически Лера. – А куда это мы плывём?

– Не знаю, – замедлил ход Шурка. – Плывём и плывём. Наверное, какой-нибудь рыбий инстинкт[70] на нас действует.

– Пора к собачьему дереву рулить, – напомнил Лера.

– Конечно, пора, – согласился Шурка. – Инопланетяне, по идее, давно пошли по ложному пути и теперь плывут в Рио-де-Жанейро.

Неожиданно внимание их привлёк стремительно нарастающий сверлящий звук. Секунда, другая – и на друзей вынеслось неведомое чудище.

Сели на хвост и попали в брюхо

В последний миг друзья разглядели, что это никакое не чудище, а большой быстроходный катер-амфибия[71]. Опасаясь быть раздавленными его стальным днищем, они нырнули как можно глубже. Под водой были тишина и спокойствие – ни волн, ни качки. Шурку по котячьей привычке потянуло в сон.

– За мной! – ткнул его в бок носом-молотом Лера и, выставив над водой плавник, понёсся вслед за катером.

– Чего мы там забыли? – удивился Шурка.

– Сейчас сам увидишь, – прибавил ходу Лера.

Когда они поравнялись с судном, Шурка всё понял. За штурвалом катера стоял осёл с квадратной мордой.

– Так это же Фу-Фью! – мысленно воскликнул он. – Только преобразованный!

– А я о чём, – отозвался Лера. – И команда у него, смотри, какая.

На палубе амфибии сидели свора кружечного вида собак, стая карандашной наружности крокодилов и стадо небольших сливовидных верблюдов. Котов не было.

– Значит, инопланетяне Мурзиков Причал не штурмовали, и никакой войны не было, – заключил Лера.

– Мы всё правильно рассчитали! – обрадовался Шурка. – И они, скорей всего, в Рио-де-Жанейро мчатся.

В надежде выведать планы Фу-Фью, друзья поплыли рядом с катером. Увы, осёл стоял за штурвалом и всю дорогу молчал. Спутники его изредка переговаривались, но из-за шума воздушного винта ничего нельзя было разобрать. Отчаявшись, мальчишки решили, что напрасно теряют время. И тут на их счастье за штурвал встал один из сливовидных верблюдов. А Фу-Фью отошёл к борту и поднёс к морде копыто. Друзья были от него буквально в двух метрах.