Леэло Тунгал - Половина собаки Страница 15

— Отец послал! — соврал я.

— Чего вы мучаете ребенка? — пробормотала уборщица Реэт. — Он-то в чем виноват?

— Кто твой отец? Местный полицейский, да? — спросил Март.

— Мой отец главный бухгалтер!

Мужчины усмехнулись.

— Ишь ты, какие есть прекрасные профессии! Тихие, дрожащие канцелярские крыски ведь тоже хотят жить, — сказал Март, противно посмеиваясь. — И посылают поэтому своих сыновей сумеречными августовскими вечерами следить за школой!

— Отец велел проверить, все ли дни в саду я отработал.

— Они собирают ягоды в саду, — объяснила уборщица Реэт, — а мы с поварихой варим из них варенье на зиму.

— Ах, какая красивая картина: детишки собирают ягодки, а тетя Реэт варит сладкое варенье, — восхитился Март. — Что уж говорить о пас, друзьях литературы!

Я долго собирался с мужеством, пока наконец решился спросить, опять пустив петуха:

— А что вы делаете в нашей школе? Это граммофон наш, школьный? Вы принесли его из музыкального класса?

Толстяк захохотал:

— Деточка, в мире полно граммофонов, и все они братья-близнецы.

Я подумал: «Нельзя с ними спорить, надо как можно скорее выбраться отсюда и сообщить директору. Нужно выглядеть как можно глупее и казаться послушным… Надо, надо, надо!»

— Вот оно что… — ответил я.

Худой Олав остановился передо мной и погрозил пальцем:

— Ай-яй-яй! Разве может пионер вести себя так с представителями министерства просвещения? Ты ведь пионер?

Я кивнул.

— Может быть, пионер Олав не слыхал, что сейчас проводится большая компания по объединению школ: маленькие и бедные школы упраздняются, а большие и сильные станут еще сильнее. Инвентарь маленьких школ переходит к большим, или: где есть, туда и дают, как говорят в народе. А ваша школа… — мой тезка сморщил нос, — сам понимаешь, старый дом, антисанитарные условия… Осенью начнешь ездить в большую школу тут неподалеку, там большие окна, теплые сортиры со смывом…

И уборщица, и ее муж слушали раскрыв рот. Можно было подумать, что они начнут учиться в школе с санитарными условиями. Но одурачить меня было не так-то просто: ведь я слышал, о чем говорили уборщица и ее муж раньше.

— Ну ладно, тогда я пойду.

Я боялся, что скажут сразу: «Никуда ты не пойдешь!» Но мужчины переглянулись и кивнули.

— Валяй! В другой раз, молодой хозяин, сперва выясни, с кем имеешь дело, прежде чем упрекать!

Дверь за мной закрылась, и я услышал, как тот, худой, державший граммофон, сказал:

— Если теперь что-нибудь делать, так быстрее, чем всегда. Эти мичуринцы и суворовцы… от них можно ждать чего угодно.

— Что вы хотите делать? — испуганно крикнула уборщица Реэт. Но у меня больше не было ни времени, ни желания подслушивать, я подумал то же самое, что сказал мой тезка: «Если теперь что-нибудь делать, то быстро!»

— Пойдем, Леди!

Леди прыгала передо мною, то ли сырое мясо лишило собаку разума, то ли она думала, что мы теперь навсегда останемся тут, большими скачками собака помчалась по ставшему уже привычным пути: наверх, в каморку за залом.

— Леди! Леди! — позвал я. Делать было нечего, пришлось подняться за нею на второй этаж…

— Леди, домой! — приказал я.

Собака послушно стала спускаться по лестнице. Но… тут у меня возникла очень хорошая идея.

12

Странно, иногда голова работает, как компьютер, который показывали по телевидению. Ноги у меня еще дрожали от страха, а в голове уже родилась гениальная мысль: для чего же изобрели телефон, если с его помощью нельзя подать сигнал тревоги? Раз-два, и я уже в учительской, и уже палец набирает знакомый помер. Только бы директор оказался дома! Пии-пии-пии…

— Халло! Здравствуй, Пилле!

— Здравствуй… те… Ах, это ты? Чего тебе надо?

Все еще злится на меня? Или она догадалась, что это я звонил ей каждое утро в девять? Но ведь я при этом не произносил в трубку ни слова, только терпеливо слушал всегда, как Пилле спрашивала: «Кто говорит? Халло! Слушаю… Слушай, прекрати свои фокусы!»

— Мне надо поговорить с твоим отцом. Честное слово, надо!

— Отец уехал в город. Школьная уборщица Реэт подала заявление об уходе, и он опять поехал искать новую.

Ага, ну этому не стоит удивляться.

— Слушай, Пилле, скажи, ты что-нибудь знаешь о ликвидации нашей школы?

— Что ты болтаешь? Что за шутки? Какая еще ликвидация?..

Я прислушался, не слышны ли шаги поблизости — этот Олав, мой тезка, умел двигаться беззвучно, как рысь.

— Пилле, поверь, я не шучу. Собираются ли переводить нас в какую-нибудь другую школу?

Пилле вздохнула:

— До чего же ты бестолковый! Ну, о какой другой школе может идти речь, если отец именно сегодня поехал в город дать объявление, что нашей школе требуется уборщица. А утром он ходил в школу посмотреть, как идут ремонтные работы. Почему ты задаешь такие странные вопросы?

— Если твой отец скоро вернется, скажи ему, что в школе воры. Всего хорошего, не могу больше разговаривать.

Я еще немного подумал и позвонил домой.

— Квартира Теэсалу! — раздался в трубке голос отца.

— Папа, это я. Будь добр, сообщи дяде Юхану, что в нашу школу забрались воры!

— Олав, ты, да? — спросил отец ужасно медлительно. Если бы улитки владели человеческим языком, они наверняка разговаривали бы так же медленно, как мой отец. — Где ты находишься? Мы уже давно ждем тебя. Уже несколько часов ждет тебя…

— Ах, ладно, сейчас мне некогда, пойми, это важно: в школу забрались воры!

— А где ты? Шутки шутками, но мама волнуется…

И тут я услышал шаги.

Бросил трубку на рычажки, словно она обжигала руку. Никакой возможности убежать уже не было.

— Ты, юноша, словно нищета: ее гони в дверь, она лезет в окно! — Март-верзила развел руками. — А ты, часом, не мелкий воришка? Знаешь небось историю о мальчишке, который, когда был маленьким, украл цыганскую иглу, а когда вырос и стал взрослым, сделался конокрадом?

Я молчал как рыба.

И тут в учительскую пришел второй Олав.

— Да это же просто невиданная наглость! — изумился он. — Другой такой школы нет на свете, в которой бы дети так расхаживали по учительской, как им вздумается. И куда только смотрят ваши педагоги!

У него-то самого глаза беспокойно сновали — явно он надеялся и тут что-то стибрить.

— А расписание тоже с собой заберете? — спросил я насколько мог смело.

— Убирайся отсюда подобру-поздорову, щенок! — угрожающе сказал муж уборщицы.

— Минуточку, тезка! — остановил меня Олав, когда я уже хотел прошмыгнуть в дверь. — Мне кажется, что современная молодежь не знает больше, что такое романтика! Иди-ка сюда, иди, иди! — Он пребольно ухватил меня за ухо, другой рукой вцепился в мой локоть и вот так повел меня в зал.

Вырываться не имело никакого смысла, это было бы безрезультатно — худощавый тезка был в семь раз сильнее меня. Теперь я здорово испугался. А что, если у него есть револьвер? Далеко ли слышен револьверный выстрел? В фильмах ведь всегда так: в последний миг герой спасается благодаря чуду… Наступил ли для меня последний миг?..

«Представитель министерства просвещения», видимо, уже основательно обследовал здание, он затолкнул меня обратно в старую милую каморку за залом, захлопнул с размаху дверь и дважды повернул ключ в замке. Эта каморка казалась мне уже рефреном в долгой и удивительной песне сегодняшнего дня. И я услышал, как мой тезка сказал верзиле Марту:

— Так будет надежнее.

«Кому как», — подумал я. Жутко сидеть в одиночестве в кладовке, призывая себя к спокойствию и прислушиваясь, что еще намерены прихватить эти «министры».

— По правде говоря, следовало бы рвать когти, — сказал Олав. — Возьмешь Реэт с собой?

— На первое время, — ответил Март, чем-то побрякивая. — Вообще-то, зря мы сюда приперлись! Тут ничего нет, кроме пустоты.

— Чертова богадельня! — сказал Олав и прибавил что-то очень тихо.

Ах наша школа для них «богадельня»! Чего же они тогда явились сюда воровать?!

— Что ты сказал? — спросил Март в зале.

— Я сказал, что нашел одну хорошенькую вещичку! С ее помощью сможем сварганить кое-какие бумаженции! Без бумажки ты букашка, а с бумажкой — ого-го!

Хлопали двери и что-то, непонятно что, падало со стуком, что-то шуршало, скрипело… А я сидел в каморке как болван! Интересно, какую это хорошенькую вещичку нашел мерзкий Олав? Пишущую машинку?.. Я приложил ухо к двери. Разговор воров доносился далеким гулом голосов, вероятно, они были где-то в классах. Приблизительно можно было догадаться, что Олав торопит Марта уносить ноги, но тот все еще что-то ищет.

— Ищешь сокровища покойного графа, что ли? — послышался насмешливый крик Олава.

— У них тут должен быть…

Дальше я не расслышал. Что такое он может искать? Но тут Март повысил голос: