Дмитрий Нагишкин - Тихая бухта Страница 16

Савелий Петрович был на редкость аккуратным человеком. Оружие он любил и всегда страдал, видя небрежное обращение с ним. Свое ружье он держал в образцовом порядке. Шурка посмотрел ствол отцовского ружья на свет. Канал ствола светился зеркальным блеском. Шурка вздохнул: его винтовка не всегда походила на отцовскую! Савелий Петрович говорил сыну:

— Эх, хлопчик! Белоручка ты, а не сын партизана. Винтовку чистить не научился. Стыд и срам! Оружие, хлопец, уважать надо. Мы им свободу завоевали. И, может, еще не раз ее этим оружием защищать придется. Так-то!

Повесив ружье отца на стену, Шурка принялся чистить свое.

В окно постучали. По стуку Шурка узнал приятеля. Тот влетел, раскрасневшийся от бега.

— Шурка, я у вас ночевать останусь! Мой папа уехал на ту сторону. А мне дома скучно… Ты чего винтовку чистишь на ночь глядя?

Шурке неудобно было признаться, что он обнаружил налет на своем ружье. Он подумал и ответил:

— Хочу завтра на охоту идти. Пойдешь со мной?

— Конечно! Почему ты мне раньше не сказал ничего? Я бы тоже приготовился.

Он принялся помогать Шурке: растопил печь, наплавил свинцу, вытащил пулелейку. Работа закипела, и время прошло незаметно.

Вернулся Савелий Петрович.

— Вы чего тут завод развели, хлопчики? — спросил он.

— А мы завтра на охоту хотим идти, папка, — ответил Шурка.

Савелий Петрович задумался. Видимо, намерение ребят его не вполне устраивало.

— Куда думаете отправиться?

— На Поворотный. А что?

— Да нет, ничего! Там должна быть сейчас хорошая охота. А на Красный перевал не пойдете?

— Нет.

— Ну и ладно. Я тоже с утра в лес уйду.

Димка не остался ночевать. Когда он вернулся домой, отец лежал уже в постели и читал книгу. Димка потихоньку, чтобы не тревожить отца, прошел в свою комнату. Начал было раздеваться, но потом побоялся, что утром разоспится и не успеет ничего к охоте приготовить. Стараясь не шуметь, он принялся снаряжаться. Долго, до зеркального блеска, чистил он свое ружье, до отказа набил патронташ, подвязал к рюкзаку сетку. Разыскал в печи свинину с бобами, из сеней притащил копченой рыбы. Положив все это в мешок, он добавил краюху хлеба, соли, спичек. Затем полез на печь, где лежала сухая береста для растопки, и сорвался. По всему дому разнесся грохот падающей табуретки. Отец спросил:

— Ты чего там шумишь?

— Так, — ответил Димка, но, как всегда, когда он хотел сделать что-нибудь тихо, все вырывалось у него из рук. Вещи словно сговорились причинять ему неприятности. Упала складная сковородка и загремела по всему дому.

— Дима, поди сюда! — сказал отец. — Ты чем занимаешься? Мало тебе дня?

Пришлось объяснить, чем вызваны поспешные сборы Димки. Боясь, что отец не разрешит ему отправиться на охоту, Димка стал говорить, что местность они с Шуркой изучили хорошо и что они набьют белок на целую шубу.

Отец, приподнявшись на локте, рассматривал сына, словно впервые видя его по-настоящему. Лицо Димки даже зимой было коричневым от загара. Руки вылезали из коротких рукавов, голос огрубел. Держался Димка прямо, высоко подняв голову и чуть-чуть расставив ноги. Он вытянулся, возмужал, стал совсем не похожим на того хилого городского мальчика, который не так давно приехал из Владивостока.

Вихров удивился: он как-то не замечал этого до сих пор. Видя, что отец разглядывает его, Димка замолк.

— Как ты вырос! — сказал отец. Он спустил ноги на пол, прошлепал босиком к сыну. — А ты, наверное, и меня уже догнал? — Он стал рядом с Димкой. — А ну, померяемся…

Димка был теперь отцу по плечо. Тог взъерошил ему волосы:

— Смотри, как вырос! Совсем молодой человек стал! — Потом, вспомнив, о чем шла речь вначале, сказал одобрительно: — Ну, коли на охоту собрались, идите. Охота — занятие полезное, прекрасный спорт! — На всякий случай он добавил, сам сознавая бесполезность совета: — Не заблудитесь только!

— Не заблудимся, — сказал Димка.

ГЛАВА ДЕВЯТНАДЦАТАЯ

На другой день, плотно позавтракав, Димка отправился к Шурке. Тот уже в полном снаряжении ждал его. Быстрым шагом ребята направились к Поворотному мысу. Вдруг Димка спросил приятеля:

— Послушай, а почему нам не пойти на Красный перевал?

— Да ведь мы же сговорились на Поворотный идти.

— Ну, какая тут охота, сам посуди!

— А что?

— А Савелий Петрович куда пошел? На перевал?

— Ну да…

— Значит, охота там лучше?

— Да почему же?

— А потому, что Савелий Петрович не хотел, чтобы мы шли туда же.

— Ты глупости говоришь.

— Как хочешь, а я на перевал пойду! Ты можешь идти на Поворотный.

Шурке, в сущности, было все равно, куда идти. Он повернул вслед за Димкой. Но до Красного перевала было значительно дальше.

Охотники миновали поселок. Он остался справа. Крайние избушки скоро скрылись за деревьями. Шурка решил отомстить Димке за лишний путь — он прибавил шагу. Димка не привык к быстрой ходьбе, которой научился его друг в частых походах с отцом.

Димка скоро устал. Шурка, не обращая внимания на пыхтенье приятеля, шагал не переставая. Димка стал отставать. Но признаться в усталости ему не хотелось. Когда расстояние между ними увеличивалось, он принимался трусить. А чтобы не зазвенело снаряжение, он поддерживал его рукой. Лыжи, которые на дороге приходилось нести на себе, мешали ему и оттягивали плечо. В рюкзаке все перевернулось, и что-то твердое, должно быть все та же сковородка, воткнулось ему в спину. Он вспотел. Расстегнул кухлянку и воротник рубахи. Но ничего не помогало. Лицо его приняло растерянное, жалкое выражение. Время от времени он старался шагать, как Шурка, будто не спеша, но делая широкие шаги. Однако этот шаг тотчас же сменялся трусцой.

Но вот дорога кончилась. Шурка присел на сугроб, оглянулся. Заметив это, Димка пошел шагом. Шурка крикнул ему:

— Давай быстрее!

Дождавшись приятеля, он пояснил с улыбкой:

— До перевала дальше. Значит, надо нажимать.

Димка сделал вид, что ему все равно. Но Шурка хлопнул его по плечу:

— Устал?

— Нисколько, — ответил Димка, едва переводя дух.

— Сделаем привал, — сказал Шурка.

Он снял с себя мешок и лыжи. Мешок был небольшой, аккуратно сложенный и тугой.

Бросив иронический взгляд на Димкин мешок, Шурка, не говоря ни слова, развязал его, вытряхнул содержимое и заново уложил. И у Димки мешок почти наполовину уменьшился. А ведь ему казалось, что дома он его так тщательно уложил!

— Видал, как надо укладывать? — сказал Шурка. — Бок о бок, чтобы друг другу не мешало, чтобы его можно было как угодно трясти и перевертывать. Понял?

Друзья разлеглись на пригорке, и Шурка продолжал учить своего приятеля:

— Когда долго идешь, на привале садись или ложись так, чтобы ноги повыше головы лежали. Это чтобы кровь от них отлила. Отойдут ноги — и шагай опять сколько хочешь!

Свинина с бобами очень пригодилась в дороге. Обоим охотникам она пришлась по вкусу. Подкрепившись, они двинулись дальше. Стали на лыжи. Теперь Димка шел наравне с другом.

Короткий зимний день близился к концу. Где-то на полпути солнце попало в облачный мешок, попыталось было вырваться из него, посветило бледными лучами, пытаясь раздвинуть сумрак вечера, но не справилось с ним и пропало. Как всплывает пятно крови в воде над раненой нерпой, так всплыл красный отсвет над местом, где пропало солнце. Он вмиг сменился фиолетовой трепетной дымкой, потом она стала синей. Сумерки еще больше сгустились.

Ночь пришла с востока и накрыла снег, и лес, и камни.

— Заночуем в макосеевской заимке! — сказал Шурка.

Со времени поимки старика и уничтожения макового поля ребята не бывали здесь. Фанза, где жили макосеи, стала охотничьей базой. В ней останавливались охотники, идущие к Сихотэ-Алиню за медведем или за козой.

Мальчики отправились к заимке.

Фанза была занесена снегом по самую крышу. Снег навис белой шапкой над дверями и наличником окна. Шурка отодвинул кол, которым была подперта дверь, и ребята вошли в фанзу. Шурка разыскал и зажег лампу. Тут давно никого не было: толстый слой пыли покрывал серой пеленой все предметы. В углу лежали два ватных одеяла. Шурка заглянул в ящик, прибитый к стене. Там в порядке стояли кульки с мукой, рисом, солью и прочей снедью. Шурка по-хозяйски осмотрел все. Продукты были в полной сохранности. Только сало немного зацвело. Шурка вынул его оттуда:

— Придется зажарить его, Димка, а то испортится совсем!

На место вынутого он положил свежее сало, принесенное с собой. Потом принялся приводить фанзу в порядок: смел пыль, выколотил одеяла на дворе. Димка отправился за топливом, нарубил тонких веток, пораскидал снег и нашел валежник. Дерево было сухое. Но когда он принес все это, Шурка сказал ему: