Льюис Кэрролл - Сквозь зеркало и что там увидела Алиса, или Алиса в Зазеркалье (Пер. Н.М. Демуровой) Страница 16

– Как это вы можете говорить вниз головой, да еще так спокойно? – спросила Алиса, вытаскивая его за ноги из канавы.

Рыцарь, казалось, очень удивился ее вопросу.

– Неважно, где находится мое тело, – сказал он. – Мой ум работает, не переставая. Чем ниже моя голова, тем глубже моя мысли! Да-да! Чем ниже – тем глубже!

Помолчав, он прибавил:

– Самым остроумным моим изобретением был новый пудинг! Я изобрел его, пока ел второе!

– И его успели приготовить на третье? – спросила Алиса. – Вот это быстрота!

– Нет, – протянул задумчиво Рыцарь, – на третье не успели! Не успели на третье!

– Значит, его приготовили на завтра? Вряд ли вам захотелось два пудинга в день?

– Нет, не на завтра! – повторил Рыцарь все так же задумчиво. – На завтра не успели!

Он повесил голову и мрачно произнес:

– Боюсь, что его вообще не приготовили! Боюсь, что его вообще никогда не приготовят! А какое это было остроумное изобретение!

– А из чего он делается? – спросила Алиса, желая хоть как-то его приободрить. Она увидела, что бедный Рыцарь совсем пал духом.

– В основном из промокашки, – отвечал Рыцарь со стоном.

– Боюсь, что это не очень-то вкусно…

– Одна промокашка, конечно, не очень вкусна, – прервал ее с волнением Рыцарь. – Но если смешать ее еще кое с чем – с порохом, например, или с сургучом – тогда совсем другое дело! Но здесь я должен тебя оставить…

Они вышли на опушку леса. Алиса вздрогнула от неожиданности – в эту минуту она думала только о пудинге.

– Ты загрустила? – огорчился Рыцарь. – Давай я спою тебе в утешение песню.

– А она очень длинная? – спросила Алиса.

В этот день она слышала столько стихов!

– Она длинная, – ответил Рыцарь, – но очень, очень красивая! Когда я ее пою, все рыдают … или…

– Или что? – спросила Алиса, не понимая, почему Рыцарь вдруг остановился.

– Или… не рыдают 112. Заглавие этой песни называется «Пуговки для сюртуков».

– Вы хотите сказать – песня так называется? – спросила Алиса, стараясь заинтересоваться песней.

– Нет, – ты не понимаешь, – ответил нетерпеливо Рыцарь. – Это заглавие так называется. А песня называется «Древний старичок».

– Мне надо было спросить: это у песни такое заглавие? – поправилась Алиса.

– Да нет! Заглавие совсем другое. «С горем пополам!» Но это она только так называется!

– А песня эта какая? – спросила Алиса в полной растерянности.

– Я как раз собирался тебе об этом сказать. «Сидящий на стене»! Вот какая это песня! Музыка собственного изобретения! 114

С этими словами он остановил Коня, отпустил поводья и, медленно отбивая такт рукой, запел с выражением блаженства на своем добром и глупом лице.

Из всех чудес, которые видела Алиса в своих странствиях по Зазеркалью, яснее всего она запомнила это. Многие годы спустя сцена эта так и стояла перед ней, словно все это случилось только вчера: кроткие голубые глаза и мягкая улыбка Рыцаря, заходящее солнце, запутавшееся у него в волосах, ослепительный блеск доспехов, Конь, мирно щиплющий траву у ее ног, свесившиеся на шею Коня поводья и черная тень леса позади – она запомнила все, все до мельчайших подробностей, как запоминают поразившую воображение картину. Она прислонилась к дереву, глядя из-под руки на эту странную пару и слушая, словно в полусне, грустный напев 115.

– А музыка вовсе не его изобретения, – подумала Алиса. – Я эту музыку знаю. Это песня «Я все вам отдал, все, что мог …» 116.

Она стояла и внимательно слушала Рыцаря, но рыдать – не рыдала.

Я рассказать тебе бы мог,Как повстречался мнеКакой-то древний старичок 118,Сидящий на стене.Спросил я: «Старый, старый дед.Чем ты живешь? На что?»Но проскочил его ответКак пыль сквозь решето.

– Ловлю я бабочек большихНа берегу реки,Потом я делаю из нихБлины и пирожкиИ продаю их морякам —Три штуки на пятак.И в общем, – с горем пополам,Справляюсь кое-как.

Но я обдумывал свой план.Как щеки мазать мелом,А у лица носить экран.Чтоб не казаться белым!И я в раздумье старца тряс.Держа за воротник:– Скажи, прошу в последний раз,Как ты живешь, старик?

И этот милый старичокСказал с улыбкой мне: —Ловлю я воду на крючокИ жгу ее в огне,И добываю из водыСыр под названьем бри.Но получаю за трудыВсего монетки три.

А я раздумывал – как впредьПитаться манной кашей.Чтоб ежемесячно полнетьИ становиться краше.Я все продумал, наконец,И, дав ему пинка, —Как поживаете, отец? —Спросил я старика.

– В пруду ловлю я окуньковВ глухой полночный часИ пуговки для сюртуковЯ мастерю из глаз.Но платят мне не серебром.Хоть мой товар хорош.За девять штук, и то с трудом,Дают мне медный грош.

Бывает, выловлю в прудуКоробочку конфет,А то – среди холмов найдуКолеса для карет.Путей немало в мире есть.Чтоб как-нибудь прожить,И мне позвольте в вашу честьСтаканчик пропустить.

И только он закончил речь,Пришла идея мне:Как мост от ржавчины сберечь,Сварив его в вине. —За все, – сказал я, – старикан,Тебя благодарю,А главное – за тот стакан,Что выпил в честь мою.

С тех пор, когда я тосковал.Когда мне тяжко было.Когда я пальцем попадалНечаянно в чернила.Когда не с той ноги башмакПытался натянуть.Когда отчаянье и мракМне наполняли грудь,Я плакал громко на весь домИ вспоминался мнеСтарик, с которым был знакомЯ некогда в краю родном,Что был таким говоруном.Таким умельцем и притомНезаурядным знатоком —Он говорил о том, о сем,И взор его пылал огнем,А кудри мягким серебромСияли над плешивым лбом.Старик, бормочущий с трудом.Как будто бы с набитым ртом.Храпящий громко, словно гром.Сидящий на стене.

Пропев последние слова своей баллады, Рыцарь подобрал поводья и повернул Коня.

– Тебе осталось пройти лишь несколько шагов, – сказал он. – Спустишься под горку, перейдешь ручеек – и ты Королева! Но ты подождешь и помашешь мне вслед? – прибавил он, увидев, что Алисе не терпится перепрыгнуть через последний ручеек, отделяющий ее от заветной цели. – Я тебя долго не задержу. Как увидишь, что я доехал до поворота, махни мне платком. А то я боюсь совсем упасть духом.

– Конечно, я подожду, – сказала Алиса. – Спасибо вам за то, что вы меня проводили… И за песню… Она мне очень понравилась.

– Надеюсь, – проговорил Рыцарь с сомнением. – Только ты почему-то не очень рыдала…

Они пожали друг другу руки, и Рыцарь медленно поехал назад по лесной дороге.

– Боюсь, что он очень скоро упадет … духом. Так, кажется, он сказал, – подумала Алиса, глядя ему вслед. – Ну, конечно! Опять упал… Но только не духом, а, как всегда, головой. Но на Коня он опять садится довольно легко, а Конь стоит как вкопанный, оттого, видно, что на него столько всего понавешено!

Так она размышляла, глядя, как Конь мерно трусит по дороге, а Рыцарь падает то в одну сторону, то в другую. После четвертого или пятого падения он подъехал к повороту, она помахала ему платком и подождала, пока он не скрылся из вида 119.

– Надеюсь, это его приободрило, – подумала Алиса, сбегая с пригорка. – Последний ручеек – и я Королева! Звучит великолепно!

Еще несколько шагов – и она очутилась на берегу ручья.

– Наконец-то, восьмая линия! – воскликнула Алиса, прыгнула через ручеек