Школьные годы чудесные - Александр Тимофеевич Филичкин Страница 16

Спустя много лет, Люба переехала с мужем в Россию. Она оказалась в той местности, где температура падает до минус тридцати с лишним градусов. К тому же, такая зима длится три, а то и четыре месяца кряду.

Там Люба сильно мучилась от обморожения, что получила в Азербайджане. Кожа на коленях мёрзла с неистовой силой. Не помогали ни толстые брюки, ни шерстяные чулки, ни наколенники, связанные заботливой мамой.

Пока студентка изучала ноги Любаши, та обратила внимание на внешний вид любимой сестры: — Валь, а что это на твоей голове? — спросила она: — Как называется такая причёска?

Валентина привычно поправила волосы и важно сказала: — Сейчас в Баку крутят фильм «Бабетта идёт на войну», с французской актрисой Бриджит Бардо в главной роли! Так вот, у неё точно такая причёска! В городе все только такие и носят.

— Похожа на большой одуванчик. — удивилась Любаша: — И как она держится в таком состоянии?

— «Бабетту» делают особым макаром. — начала объяснять Валентина учительским тоном: — Чистые волосы начёсывают с помощью гребня, укладывают в пышный тюрбан и скрепляют всё на затылке при помощи шпилек. Потом, верхний слой волос осторожно приглаживают.

— А как же волосы тогда не слипаются? Почему они дыбом стоят? — продолжила интересоваться сестра.

— Для этого используют лак для волос! — пояснила Валюша: — Говорят, что только благодаря этой прическе парикмахерский лак и появился на наших прилавках.

— Я и не знала, что такой вообще существует! — удивилась Любаша: — Думала, что есть только для дерева или металла. Вон у отца, сколько разных банок стоит в гараже.

— Его даже в Баку сейчас не сразу найдёшь! — успокоила сестру Валентина: — Как мы только не пробовали скреплять наши причёски. Проверили всё, что имелось в общаге. И сахарной водой на них осторожненько брызгали и слабым крахмалом.

Ничего не выходит. Пряди так крепко слипаются, что потом их уже ничем не разлепишь. Приходиться долго отмачивать. Хорошо, что где-то на западе придумали особенный лак. Говорят, что при обычном расчесывании он, просто осыпается с чистых волос. Не знаю, не знаю, сама не видала.

— Но у тебя же вон какая «Бабетта» — с ума можно сойти. — восхитилась Любаша.

— У меня шевелюра достаточно жёсткая и очень подходит для этой прически! — пояснила Валюша. Она подошла к младшей сестре, пощупала её тонкие шелковистые волосы и тихо добавила: — А тебе придётся подобный начёс каждый час восстанавливать.

Такие слова донельзя расстроили Любу. Ей сильно хотелось сегодняшним вечером отправиться в клуб. Она собиралась появиться там с новой причёской и опять оказаться в центре внимания у всех сельских парней. А тут получается, что всего через час, вся её красота бесследно исчезнет.

— Да ты не печалься! — сказала ей Валентина: — Чтобы создать нужный объём, можно под волосы что-нибудь подложить.

— Что подложить? — воспрянула духом Любаша.

— Лучше всего, конечно, свои вычесанные или остриженные волосы, чтобы со стороны не было очень заметно. Эти очёсы по-французски называют — шиньон! — пояснила Валюша: — Но можно и вату подсунуть, или старые чулки из капрона.

При упоминании об ужасном капроне девчушка изменилась в лице и передёрнулась так, словно наступила на гвоздь.

— Ничего, — обнадежила её Валентина: — я тебе смастерю такую «Бабетту», что все вокруг упадут!

В тот же вечер, двоюродные сестры пришли в старенький клуб, где произвели настоящий фурор. Все посетители «очага сельской культуры» не сводили с них восторженных глаз.

Приятельница Любы — Филониха даже сильно обиделась: — Как же ты могла так поступить? — шипела она всю дорогу: — Только себе такую причёску и сделала! А я хожу, как лахудра! А ещё подругой приходишься.

Любаше ничего не осталось, как обещать своей верной товарке: — В другой раз, я тебе сделаю точно такую «Бабетту», как у меня.

Нужно сказать, что эта толстушка являлась её ближайшей соседкой. Их большие дворы стояли через забор друг от друга. К тому же, они с первого класса вместе учились в общеобразовательной школе. А Филонихой девчушку прозвали за то, что она постоянно отлынивала от всякой работы. Если проще сказать, то всё время филонила.

Всю дорогу, пока сёстры с соседкой, возвращались из клуба, Люба усиленно трещала мозгами. Своих очёсов у неё и подруги явно не хватит на нормальный шиньон. Укладывать на голову вату или чулки, ей не хотелось. Ещё, чего доброго, выпадут на пол в ходе быстрого танца, сгоришь потом от стыда.

— «Но где же взять настоящие волосы?» — размышляла Любаша и, наконец, всё придумала!

Когда они подошли к отчему дому, Валентина отправилась дальше, к себе. Двоюродная сестра сделала таинственный вид и прошептала Филонихе: — Завтра праздник первое мая. Днём все будут гулять по селу, а вечером сядут за стол.

— А мы разве не сядем? — взорвалась подруга.

— Нет! — категорично отрезала Люба: — Мы пойдём шиньоны себе добывать!

— Да где же мы их с тобою возьмем? — удивилась соседка.

Любаша благоразумно решила не посвящать товарку в детали: — Потом всё расскажу. Как только стемнеет, примчишься ко мне. На улице ты не маячь! Перелезешь через забор возле бани! Всё поняла?

— Поняла! — угрюмо кивнула Филониха

— До завтра! — простилась Любаша, и подруги разошлись по домам.

Почти через сутки, ближе к позднему вечеру, Люба стояла у собственной бани. Она с нетерпением ждала одноклассницу. В руках девчушка держала небольшой мешочек из ткани.

Филониха появилась минут через тридцать. Подруга весьма неуверенно перелезла через невысокий забор, встала поблизости и преданно посмотрела на свою командиршу.

От товарки сильно пахнуло вином. Люба недовольно поморщилась, но благоразумно решила, не стоит ругаться по данному поводу. Она перешла сразу к делу: — Сейчас пойдём к Минзяфяру! — сказала девушка строго.

— Ты говоришь про соседа, живущего с той стороны вашего дома? — уточнила подруга, которая никогда не блистала быстротою ума.

— Да! — рассердилась Любаша на бестолковость подельщицы и в двух словах объяснила смысл задуманной акции.

Филониха просто опешила от услышанных слов. Она открывала и закрывала свой рот. Всё пыталась, что-то сказать. Впрочем, юная бандерша и не стала бы слушать никаких возражений. Она повернулась и пошла прочь от бани. Подруга протяжно вздохнула и отправилась следом

Они пересекли подворье Любаши, упёрлись в противоположный забор и посмотрели на дом Минзяфара. Площадка перед низким крыльцом была совершенно пуста.

— Наверное, она сейчас где-то у речки. Там травка свежее и гуще, на ней так приятно валяться. — сделала вывод Люба и направилась вглубь надела отца. Они прошли сквозь ухоженный сад из плодовых деревьев, миновали большой виноградник и вышли к задам огорода.

— Вон она! — радостно крикнула Люба.