Клара Моисеева - В Помпеях был праздник Страница 18

Обещание хорошо уплатить за свидание со Стефаном возымело действие. Охранник сговорился со старостой о том, чтобы Стефана вытащили из колодки и привели на свидание с отцом. Посулив старосте половину обещанных Мерулой денег, охранник добился желаемого. И вот Стефана Мерулу вытащили из колодки, окатили холодной водой, дали чистую одежду и потащили. Юноша едва стоял на ногах, потому что ноги отекли. У него кружилась голова от голода и оттого, что он трое суток почти не спал и кричал, призывая к милости и справедливости. И то, что его сейчас повели на свидание с отцом, показалось ему величайшим чудом его жизни. Однако охранник предупредил его, чтобы он не вздумал рассказывать подробности своего пребывания в карцере и чтобы сказал отцу, что был нездоров после долгой тренировки и фехтования. Охранник предупредил, что Стефану же будет хуже, если он не послушается и расскажет о порядках в гладиаторской школе…

Потин Мерула и Арий Келад тихонько переговаривались, когда открылась дверь и два охранника привели Стефана. Отец с криком боли и радости бросился к сыну и, гладя его по мокрым волосам, все приговаривал:

— Ты жив, сын мой, это самое главное… Ты похудел, побледнел, осунулся, у тебя нездоровый и печальный вид, но ты жив!. «Вот это — главное! Я выкуплю тебя, сын. Не рассказывай, как это случилось. Наш друг Арий Келад все знает и рассказал мне, каков мошенник ланиста. Боюсь, что он подпоил тебя, и ты не очень понимал, что делаешь и какой свиток подписываешь.»

— Ты прав, отец. Прости меня. Я поддался дурному влиянию обманщика. Он целый вечер подливал мне горячего вина и рассказывал о прекрасной жизни гладиаторов. А я рассказал ему о своей мечте — добыть денег, чтобы ты мог устроить свою пекарню. Я рассказал, что мы купим себе жилище и все будем там жить, свободные и счастливые. Разве я дурно задумал, отец?.. Только знай: он должен получить не более двух тысяч сестерций. Ни одной монетой больше! Он может приврать, этот ланиста, сказать, что давал мне больше… Не верь ему.

— Не тревожься, сын мой. Потерпи немного — и все будет сделано. Для спасения твоего не будет преград, даже если он потребует больше денег. А две тысячи сестерций я привез. Вот они. Дожидайся меня, Стефан. Все будет хорошо…

Прощаясь с охранником, Потин Мерула хорошо отблагодарил его и уплатил еще за то, чтобы сына больше не сажали в карцер и чтобы не обижали его.

— А теперь, друг Потин Мерула, — сказал Арий Келад, — пойдем ко мне и обсудим все… как быть дальше. Я узнал, где живет ланиста, и мы пойдем к нему с деньгами, чтобы вызволить твоего сына. Но сначала отдохнем.

— Друг мой Арий Келад, я могу пойти только к дому ланисты, больше никуда. Я успокоюсь только тогда, когда смогу отдать ему деньги и увести Стефана. И как только мне это удастся, мы вместе со Стефаном придем в твой дом и посмотрим твои хлебные печи, посмотрим, как ты устроил свою пекарню. Ведь нам надо учиться у тебя доброму делу, не правда ли, если мы хотим покинуть место вилика в имении. С тех пор как в дела хозяйства, которым я управляю, стала вмешиваться жена моего господина, Злобная Скантия, мне стало трудно работать. Госпожа нередко проявляет недоверие ко мне, все подсчитывает и записывает, проверяет каждый шаг мой. И это после того, как я двадцать лет тяжким трудом добывал им богатство, изворачиваясь и изобретая всякие способы продать подороже то, что вырастили на полях и в садах имения! Скантия обвиняет меня в том, что я мягкотел и невзыскателен к рабам, работающим на полях. Ей и в голову не приходит просто сравнить, сколько дают те же земли в соседнем имении. Если бы она сравнила, то увидела бы, что наши земли дают почти вдвое больше. Люди работают у меня честно и добросовестно. Но она этого не видит. У нее вздорный нрав и какая-то дурацкая скаредность. Она хочет сэкономить на мелочи, а при этом губит большое дело. Вот почему я задумал устроить пекарню и покинуть имение. А мой сын, который умен и благороден, вот так неразумно стал мне помогать в моем замысле… Пойдем, Арий Келад, к ланисте. Это первая моя забота.

Они вовремя подошли к дому ланисты. Вовремя, потому что встретили его у калитки. Он спешил по своим делам. И когда Потин Мерула обратился к нему со словами приветствия и сказал, что должен с ним поговорить о важном деле, ланиста с любопытством спросил, не предлагает ли ему неизвестный гость рабов для школы. Он тут же сообщил, что его ждут очень важные дела и времени у него крайне мало.

Ланиста толкнул калитку и пригласил пришедших в перистиль. Это был довольно богатый дом. Хозяин не поскупился на крытую мраморную колоннаду, в центре которой под синим небом был раскинут великолепный цветник. Ланиста любил розы. Потин Мерула сразу же понял это. Он увидел здесь редкие сорта роз, которые росли в цветнике имения его господина.

— У нас недолгий разговор, — сказал Потин Мерула. — Я принес тебе две тысячи сестерций, а ты сейчас же, немедленно пойдешь в школу гладиаторов и освободишь моего сына Стефана Мерулу.

— Я рад познакомиться с отцом Стефана Мерулы, — ответил, улыбаясь, ланиста. — Но разве я виноват в том, что сын твой не отвечает за свои поступки? Он пожелал попасть в школу гладиаторов, пожелал получить две тысячи сестерций, чтобы помочь тебе. Чем ты недоволен? И почему ты думаешь, что мы продаем обученных гладиаторов по той же цене, по которой они были куплены с их собственного согласия? Ведь у меня же есть подпись твоего сына на свитке. Я потратил на него деньги, обучая тонкому искусству. Он получал отличную пищу. Массажисты натирали его оливковым маслом. Это разве не стоит денег? А заботы и тревоги? А драки, которые учинял твой Стефан? Все это ничего не стоит? Как ты думаешь?.. Да и вообще я не собираюсь продавать своих учеников. Кто согласился перешагнуть порог этой школы, тот и должен оставаться в ней. Если так неверно и необдуманно вести себя, то в Помпеях и вовсе не будет гладиаторских игр. Нет, нет, я не намерен продавать своих учеников! К тому же я питаю к ним привязанность. Я знаю и люблю каждого, кто учится в моей школе.

— Речь идет не об учениках, а только о моем сыне Стефане, которого ты заманил, пользуясь его доверчивостью. Я согласен оплатить расходы по обучению. Говори, сколько я должен тебе!

— Я не ошибусь, если получу от тебя шесть тысяч сестерций. Не больше.

— Ты что, с ума сошел, мошенник?! — закричал Арий Келад. — Мы обратимся к судье, мы обратимся к эдилу! Мы найдем защиту!

— Я согласен дать две с половиной тысячи сестерций. Получи их, ланиста, и пойдем. Отпусти моего Стефана. Не будем спорить. Он виноват… Ты виноват… Надо исправить ошибку юноши. Он еще слишком молод и недостаточно смышлен.

— Нет, нет, я не позволю себя грабить! Я сказал, каковы мои расходы, и могу отпустить Стефана только тогда, когда получу шесть тысяч сестерций.

— Мы пойдем к судье! — закричал Арий Келад. — Не давай ему таких денег. Это бесчестный грабитель!

— Мне негде взять таких денег! — воскликнул Потин Мерула. — Я даже не знаю, смогу ли я занять такую большую сумму. Я должен вернуться в поместье и там попытаться добыть деньги взаймы у своего господина, у соседей. О боги, откуда такое наваждение! Какая беда случилась с нами!.. Что делать? Может быть, ты одумаешься, ланиста?

— Не говори. Не одумаюсь. Я могу лишь подождать. Возвращайся к себе в имение, привези деньги. С твоим Стефаном ничего не сделается, он потерпит. Правда, я не собираюсь дальше тратить деньги на кормление бездельника. Оставь деньги на расходы.

— Оставлю!

Потин Мерула отсчитал несколько монет и подал их ланисте. Он не стал просить, чтобы сына не морили голодом и не обижали. Он понимал, что за этим улыбающимся, довольным лицом ланисты скрывается злодей.

Они молча, не прощаясь покинули богатый перистиль ланисты. Вилик Мерула был в полном отчаянии, потому что не мог придумать, как добыть необходимую сумму денег. Что касается Ария Келада, то от ярости он едва мог слово произнести. У него вырывались бранные слова по адресу ланисты и ему подобных жуликов, которые мучают людей и на бедах людских наживаются. Как ни просил пекарь посетить его дом, посмотреть новую печь и недавно отстроенную лавку при пекарне, Потин Мерула ни за что не согласился посетить дом пекаря. Он решил немедленно отправиться в имение, чтобы возможно скорей вызволить сына из беды.

Печальный и озабоченный, не находя выхода из этого трудного положения, Потин Мерула невольно вспомнил богатых и самоуверенных виликов, с которыми он был знаком в соседних усадьбах. Каждый из них называл его чудаком и удивлялся тому, что Мерула совсем не умеет сколачивать богатство для себя. «Ты бы накопил деньги, купил себе имение…» — говорили ему. Мерула отлично знал, как наживались эти вилики. Они бы не стали продавать пшеницу, не взяв себе значительной части из прибыли хозяина. А он двадцать лет отдавал хозяину все до последней монетки. Мерула никогда не утаивал даже горсти пшеницы. Он получал то, что ему было положено, и этим довольствовался. Он считал, что заслуженное доверие господина и помогло ему откупиться. А это была самая большая награда, какую он желал. Однако сейчас он искренне горевал о том, что не имеет накопленных денег. Как бы они ему пригодились! Не имеет денег и благородный Евтих, который тоже никогда не обманывал. А если бы у него были деньги, он бы с радостью их отдал, а потом ждал бы терпеливо и долго. Но кто же из виликов, ему, Меруле известных, пожелает помочь в несчастье?.. Как печально, что нет у него щедрого друга. Но может ли раб иметь друга богатого и щедрого? Откуда? Те из виликов, кто сумел накопить деньги, отличаются такой скаредностью, словно их учила этому злобная Скантия. А такой человек никогда не поможет в беде.