Сесилия Джемисон - Леди Джен, или Голубая цапля Страница 18

Когда Пепси осталась одна, ей стало еще тяжелее. Напряженно всматриваясь в сгущающийся сумрак, она плакала.

В комнате мадам Жозен горел свет, но дверь была заперта. Вечером похолодало, и улица опустела. Бедной Пепси не с кем было отвести душу. Одиноко сидела она в темной комнате; только цапля шевелилась в углу, точно призрак, да жалобно тянула свое вечное «тонь! тонь!».

Вдруг послышался стук колес, и, торопливо взглянув в окно, Пепси увидела знакомую повозку. Сердце у нее так и забилось.

— Наконец-то! — проговорила она. — Это наши. Как было глупо так пугаться!.. Ее нашли и везут целой и невредимой.

Но вместо нежного голоса своей любимицы, Пепси услыхала дядю Пешу, затем в комнату вошла тетя Модя с встревоженным лицом.

— Вернулась она? — были ее первые слова.

— Как! Значит, она не с вами? — И Пепси разрыдалась пуще прежнего.

— Полно, дитя, не плачь, — мы ее найдем… Пешу найдет. Да успокойся же… Видишь: когда я заметила, что становится поздно, а ее все нет, я поскорей отвезла домой ребятишек, а Пешу захватила с собой. Мы сейчас едем в полицию. Вернее всего, что она уже нашлась и ждет нас там. Во всяком случае, там должно быть известно, где она…

— У меня точно было предчувствие. Помните, я говорила вам… Я так боялась за нее… — стонала Пепси.

— Помню, помню, но я думала, что на Тибурция можно положиться. Бедный мальчик страшно огорчен. Он рассказал мне, как было дело: он все время был с нею и только на одну минуту выпустил ее руку… ну, разумеется, толпа страшная, девочку и оттерли. Не убеги от них эта ветрогонка Мышка, ничего бы не случилось, но она удрала, как только все отошли от повозки.

— Так я и знала! — сказала Пепси, сверкая глазами, — Погоди же ты, негодная девчонка! Достанется тебе на орехи!

— Едем, жена! — послышался из-за двери голос Пешу.

— Дядя, голубчик! Найдите мне мою девочку! — крикнула Пепси умоляющим голосом.

— Будь покойна, дитя: через час, самое большее, она будет здесь. Не плачь. В этот сумасшедший день дети часто теряются. Я уверен, что в полиции сидят десятки потерявшихся в ожидании, когда их разберут по домам.

В эту минуту на улице послышались голоса, и Пепси закричала:

— Это леди Джен! Ее голос!

В самом деле за дверью звенел веселый детский голосок. Через секунду на пороге появилась Мышка и торжественно возгласила:

— Вот она, мисс Пип! Я нашла ее! — И тотчас Жерар ввел за руку леди Джен.

Девочка с веселым смехом бросилась в объятия своего друга.

— Пепси, душечка! Ведь я потерялась! — кричала она. — Совсем потерялась, а месье Жерар меня нашел! Чужой мальчик сорвал с меня маску и домино, а я ударила его по лицу… а потом не знала, что еще сделать, и вдруг месье Жерар пришел, да как толкнет его, он так и отлетел. Правда, месье Жерар?

— Ну, хорошо, хорошо, — говорила тетя Модя, целуя девочку и чуть не плача, пока Пепси выслушивала скромное повествование бывшего балетмейстера о том, как он спасал свою маленькую даму.

— А потом я обедала с месье Жераром, — тараторила леди Джен. — И какой был вкусный обед! Мороженое, виноград и торт.

— А птичку-то, маленькая леди, вы забыли, птичку с салатом, — перебил ее месье Жерар, которому не понравилось, что об его элегантном угощении говорили так небрежно.

— Ну да, и птичка, и еще рыба, и суп, и горошек… знаете, Пепси, сладкий горошек, — заботливо перечисляла леди Джен.

— Ах, нет, нет, моя миленькая леди!.. Вы немножко… как бы это сказать… немножко спутали, — снова вмешался Жерар и даже руками всплеснул от волнения. — Сперва был суп, потом рыба, а потом уже птичка. Изволите ли видеть, месье Пешу, маленькая леди немножко спутала, но вы не должны думать обо мне так дурно, что я не сумел заказать настоящего элегантного обеда.

— Я и не думаю, месье Жерар, — сказал Пешу с улыбкой, — напротив, я совершенно уверен, что вы сумели бы заказать обед и для самого мэра.

— Очень, очень вам благодарен, — пробормотал обрадованный старик и, расшаркавшись перед всей компанией, отправился восвояси мечтать на свободе о своем торжестве.

Глава 16

Пешу делает покупку

Странная вещь, — говорила Пепси матери на другое утро, — вчера, когда леди Джен пропала, Жозен хоть бы крошечку встревожилась! Мне кажется, она нисколько не заботится о ребенке. Лишь бы девочка не торчала у нее на глазах — вот все, что ей надо. А посмотри, как она волнуется всякий раз, как исчезает ее балбес-сын!

— И неудивительно, — заметила Маделон. — Бедная женщина! Много ей хлопот с этим сокровищем. Послушать ее, так она им гордится, ну, а мне-то кое-что известно. Я часто слышу о нем на улице Бурбонов: франтит напропалую, а ведь палец о палец не ударит! А где же он деньги берет? По-моему, раз человек беден и не работает, значит — ворует. Другие, может быть, иначе думают, а я всегда скажу: ворует. Ну, посуди: разве может мадам Жозен на свои жалкие заработки содержать себя и этого лентяя? Мне от души ее жаль, хоть и злюка она. Посмотри, на кого она стала похожа! Лицо измученное, глаза ввалились — видно, что ее грызет что-то. А что касается девочки, то о ней есть кому позаботиться: мы с тобой ее не бросим. Это такой милый, такой добрый ребенок! Я жалею только об одном: что не могу сделать для нее больше. Я душу готова отдать за вас обеих.

Маделон и Пепси были не единственными, кто полюбил девочку почти материнской любовью. С первого же дня, как леди Джен со своей светлой улыбкой заглянула в грустное, изнуренное лицо Дианы д’Отрев, новая жизнь открылась для этой одинокой женщины, новая надежда озарила ее унылые дни. Присутствие ребенка внесло свет и молодость в ее печальное существование. Лучшим временем за многие тяжелые годы были для нее те часы, которые она проводила со своей маленькой ученицей. Сидеть рядом с девочкой у фортепиано и смотреть, как ее тонкие пальчики бегают по клавишам, или петь вместе с ней старинные баллады — было для Дианы большим удовольствием. Девочка никогда не огорчала ее, всегда была кротка, понятлива и так мила, что даже мать Дианы, при всей старческой сварливости, ничего не могла возразить.

Жозен всячески старалась втереться в семью д’Отрев, и, чтобы удержать ее на приличном расстоянии, мать и дочь вынуждены были дать ей деликатный, но решительный отпор. В вежливой форме они дали ей понять, что если принимают племянницу, это еще не значит, что они будут рады и тетке.

Жозен молча проглотила обиду, но в душе поклялась, что так этого не оставит. «Я покажу им, как пренебрегать мною! Нищие, а туда же — важничают! Погодите, мамзель Диана: Мышка порассказала мне о вас кое-что… Дайте срок — все об этом узнают! Воображает, что я позволю оскорблять себя безнаказанно!»

Пока Жозен разжигала таким образом свою обиду и строила планы мести, мадам д’Отрев и Диана обсуждали, как бы вырвать ребенка из когтей старой ведьмы.

— Страшно подумать, что девочка во власти этой женщины, что та имеет на нее права, — говорила Диана.

— Тут какая-то тайна, и мы должны ее раскрыть. Будь у нас лишние деньги, я бы непременно поручила это дело адвокату… Конечно, если она действительно ближайшая родственница ребенка, она имеет на него законные права, которых никто не смеет оспаривать, но я думаю, что девочку можно было бы купить у нее. Мне кажется, Жозен такого сорта женщина, которая за деньги на все готова.

— Все это одни фантазии, мой друг. Денег у нас нет и никогда не будет. Но будь мы даже богаты, то и тогда был бы большой риск брать чужого ребенка. Я тоже думаю, что тут кроется тайна, и ради малютки была бы рада, если бы все разъяснилось. Но это не наша забота, у нас и своих довольно.

— Ах, мама, что вы говорите! Неужели, если человек беден, он должен быть эгоистом? — проговорила Диана с легким упреком.

— Что делать, мой друг! Так всегда бывает. Бедному в пору думать только о себе. Правда, ты составляешь в этом случае исключение: ты больше думаешь о других, чем о себе. У тебя это выражается в каждой мелочи. Ну, хоть бы с этой птицей: по-настоящему мадам Журдан была обязана заплатить тебе за нее, а не навязывать на твою шею.

— Но, мама, чем же она виновата? Она не могла ее продать. С моей стороны было бы несправедливо вводить ее в убытки. Не ее вина, что птица не пошла в ход. Она ведь не просила меня экспериментировать над новой моделью. Что же делать, если мне не удалось!

— Тебе удалось, Диана, в том-то и дело. Работа превосходная, птица как живая.

— Мадам Журдан говорит, что ее покупателям не нравится клюв. Шею тоже находят слишком длинной, — робко заметила Диана.

— Это доказывает только, как мало они смыслят. Это — порода журавля, и шея вовсе не длинна, — отозвалась мать сердито. — Вот уж правда, на всех не угодишь!

— Я решила больше не браться за новые модели. Буду мастерить своих уток да канареек, и довольно с меня.