Мирча Сынтимбряну - Большие каникулы Страница 19

ПОРТРЕТ СОСЕДКИ ПО ПАРТЕ

ПОСЛЕ КАНИКУЛ КАЖДАЯ УЧЕНИЦА должна была написать сочинение, тема которого — литературный портрет соседки по парте. С точки зрения ее внешности и характера. Как она выглядит и что она за человек…

Две девочки, сидевшие на одной парте, да к тому же и жившие по соседству — Викторица и Дана — принялись за дело. Вот уже написаны первые фразы… вот сочинения уже кончены… «с точки зрения внешности».

Викторица вытягивает шею и заглядывает в тетрадь своей соседки.

— Прочитай мне, — просит она. — Ужасно хочется узнать, что ты про меня написала.

— Но потом ты тоже мне прочитаешь, ладно?

— Конечно. Давай!

— А ты не рассердишься?

— Зачем мне сердиться?

— Честное слово?

— Честное слово!

Девочка глубоко вздыхает, смахивает с тетрадки несколько воображаемых пылинок и начинает:

— Слушай. «Моя соседка по парте очень от меня отличается».

— Верно, давай дальше, умираю от любопытства, так хочется узнать, как ты меня представляешь…

Соседка не заставляет себя долго упрашивать. И продолжает:

— «Она кругленькая и полненькая…»

— Как?! — хмурится вдруг оскорбленная Викторица и щупает свою талию. — Разве я кругленькая?

— А ты думаешь, нет? Ведь недаром все зовут тебя пышкой.

— Это ты придумала, — сердится Викторица. — Сейчас же сотри слово «кругленькая»!

— А чем же я его заменю? Пышкой?

— Нет! Не надо пышку.

— А как? Кубышкой?

— Нет! Не хочу кубышку. Пиши…

Закрыв глаза, она ищет подходящее слово. Подруга ей помогает:

— …Тетеха? Тумба? Честное слово, все-таки лучше кругленькая…

— Нет, напиши так: «Она похудела на два килограмма триста грамм…»

— Не заметно… Право же, совсем не заметно.

— Нет, заметно, — возражает Викторица. — Если хочешь, я покажу тебе на платье…

— Зачем это? Разве я про платье пишу?

Викторица сдается. Она кисло улыбается:

— М-да! Знаешь, мне очень любопытно, что ты написала дальше…

— Ну давай, я тебе прочитаю. Я написала так, — безмятежно продолжает Дана: —«Она широколицая…»

— Как это широколицая?

— А как? Узколицая, что ли? Посмотрись в зеркало! «Нос у нее картошкой, а уши топорщатся…» Вот и все.

Викторица бледнеет от злости. Она кусает губы и угрожающе шипит:

— Да? Хорошо. А вот что написала я… «Моя соседка по парте очень отличается от меня…»

— Это верно, — с удовлетворением подтверждает Дана.

— «Она высоченная…»

— Что? — взвивается Дана, словно ужаленная.

— Что слышишь! А теперь я еще добавлю: «костлявая и неуклюжая, а нос у нее, как слоновий хобот…»

— Ах так? Ты еще и сравнивать?.. Ладно, — угрожающе бормочет Дана. — Ты думаешь, я не могу написать вместо «уши топорщатся» — «уши, как листы квашеной капусты»? И… и… «подбородок острый, как носок башмака»? Подходит тебе?

Викторица смотрит ей прямо в глаза.

— Подходит. А я напишу: «Пальцы у нее, как пробки, и… и… щербинка между зубов, как Дунай у Железных ворот…»

Дана вскакивает, опрокинув стул и от злости даже не замечая того.

— Да? Пошли к зеркалу! Вот, пожалуйста. — Она прилипает носом к блестящему стеклу и говорит, засунув пальцы в рот, как вилку: — Ну скажи, где ты видишь у меня Железные ворота?

— А ты где видишь у меня квашеную капусту? — кричит Викторица и тянет себя за уши.

Наконец они, кажется, немного поостыли. И перешли к переговорам.

— Сотрешь «костлявая и неуклюжая»?

— А ты сотрешь «широколицая»?

— Сначала ты сотри, — просит Дана.

— Нет, сначала ты.

— Ладно. Значит, не хочешь? — снова закипает Дана. — Ну подожди, я тебя обработаю, «по характеру».

Она бежит к столу и решительно берется за ручку.

— Что ты собираешься написать? — спрашивает изумленная Викторица.

— Я напишу, что ты… эгоистка!

— А я напишу, что на уроке румынского ты делаешь задание по математике. И списываешь у других.

— А я, думаешь, не напишу, что ты убежала с последнего собрания, чтобы сфотографироваться в моменталке?

— А ты разве не прикинулась больной, потому что не выучила стихотворение к празднику?

Дана замирает с повисшей в воздухе ручкой. И говорит дрожащим голосом:

— Ты в состоянии написать… такое?

Викторица тоже немного смягчилась:

— Если ты напишешь про собрание!..

— Я не напишу. Но и ты не пиши, что я списывала.

— И про моменталку не напишешь?

— Нет, если ты сотрешь, что я не выучила стихотворение к празднику.

— Но ты тоже сотри, что я эгоистка и что у меня нос картошкой.

— А как же мне написать?

Викторица думает одно мгновение, потом весело восклицает:

— Знаю: нос — нормальных!.

— А лицо?

— Нормальное.

— А глаза?

— Нормальные.

— Ладно, я сотру, — соглашается Дана. — Но ты тоже так напишешь?

— А как же иначе? Тоже…

Некоторое время слышится только скрип перьев.

Вскоре сочинения переписаны. Дана кладет ручку и читает Викторице:

— «Моя соседка по парте Викторица очень от меня отличается. У нее нормальное лицо, рот, нос, уши и волосы. По характеру она совершенно нормальная девочка».

Викторица тоже читает подруге свою работу:

— «Моя соседка по парте Дана очень от меня отличается. У нее нормальный пос. Нормальный рот. Нормальные волосы и глаза. По характеру она девочка совершенно нормальная».

«Как? — воскликнете вы. — Разве между ними нет никакой разницы?» Как же, есть и немалая: «по внешности» у Викторицы на три запятых больше. Зато «по характеру» Дана богаче — на две точки и одну чернильную кляксу.

У ТЕЛЕФОНА

ТРИ ЧАСА ПОПОЛУДНИ. В доме тепло, мирно гудят печки; разомлевшие кошки тихо посапывают, а ребята… Они плотно пообедали, отдохнули и теперь, склонившись над тетрадями и книгами, читают и перечитывают, черкают и перечеркивают, считают и высчитывают — одним словом, занимаются. Мой друг Шербан тоже сидит за столиком, как все остальные. И, как и все остальные, читает и перечитывает, черкает и перечеркивает, считает и высчитывает. И все-таки, несмотря на все это, он… не занимается.

Некоторое время он недовольно ворчит. Затем устремляется к телефону:

— Алло, Алеку!.. Ты что делаешь! Учишь химию? Прекрасно, дорогой, назови мне дезинфицирующее средство из четырех букв, которое кончается на Т. Нет, не порезался, я разгадываю этот проклятый кроссворд… Представления не имеешь? Нет, по химии я еще не выучил… Мешаю тебе? Ну одну минуточку!.. Тогда назови мне норвежский порт из шести букв… Или животное с рыжей шерстью… начинается на Л… Не разбираешься? Надо заниматься? Ага! Ладно-о-о!.. До свидания!

Шербан бросает трубку и обиженно ворчит:

— Вот с кем я сижу за одной партой! Зубрила несчастный! Ну ладно, завтра же пересяду от него. Буду сидеть с Санду Винтил ой… В углу, возле печки. Пусть этот несчастный Алеку еще попросит у меня папин циркуль… Я тоже скажу ему: «Мне некогда, не видишь? Я чищу себе ногти…»

Облегчив таким образом душу, он набирает новый номер.

— Санду, это ты? Говорит Шербан… Санду, послушай, ты ведь сидишь один? С завтрашнего дня я пересяду к тебе. Что на меня нашло? Завтра объясню… А сейчас я ищу животное с рыжей шерстью… Какой магазин? Какая там комиссионка? Я не собираюсь его покупать. (Шербан смеется довольный: вот как остроумно ответил!) В музее? Да, нет, мне для кроссворда надо… Занимаешься? А-а-а… М-да!

В трубке сухо щелкнуло. Шербан хмурится:

— Подумаешь — занимается! Ну и что? Не может выкроить минутку для друга? Не стану я к нему пересаживаться. Пускай дожидается, как у моря погоды…

Он сердито грызет кончик карандаша… «Животное с рыжей шерстью»… Лошадь… леопард… но здесь не четыре буквы… лягушка… но у нее нет шерсти… лебедь… Но это не животное, а птица… Его взгляд падает на кошку. «Она рыжая! Но не на Л…» Разозлившись, он кидает в нее книгой:

— Брысь! Опять на кровать забралась?

У бедной кошки дыбом встает шерсть, и так, застывшая, рыжая, с желто-зелеными глазами, она как две капли воды похожа на Лику, мальчика с соседней парты, когда Шербан подталкивает его на контрольной работе, а тот свирепо поворачивается к нему:

— Оставь меня в покое!

Да, он тоже не слишком-то приветлив, этот Лику, но если попросить его по-хорошему, подойти умеючи…

— Лику, дорогой, выручи, умоляю! Не знаешь ли ты такое животное, с рыжей шерстью, из четырех букв, начинается на Л? Да, я про тебя подумал… Почему — дурная шутка? Нет, я не про тебя…