Владимир Журавлёв-Даманский - Бортжурнал КСП Страница 19

- Стой, как умный, — сказала Танька и улыбнулась.

Вовка слушал Андрея молча, внешне спокойно, только в сероватых глазах вспыхнули холодные искорки:

- Всё? Отдай автомат Таньке. Она за тебя подежурит...

Танька по настоянию Андрея была освобождена от этой обязанности. Андрей ничего не сказал в ответ, круто повернулся и скрылся в густом кустарнике.

Начало этого дня принесло неожиданность. Разминая первую же лопату глины, Танька ощутила в пальцах жёсткий упругий ободок. Аккуратно счистила с него прилипшую глину и чуть не вскрикнула. На ладони заблестело серебряное колечко. Боясь дышать, она протёрла утолщённую часть кольца, напряжённо вглядываясь, прочла надпись, и в её зеленоватых глазах зажглось изумление.

- Вовка, — еле выговорила она. — Гляди сюда...

Мальчик взял колечко и поднёс к глазам.

- Любава?! — сказал, обводя друзей ничего не понимающим взглядом. — Почему Любава?

- Как ты не понимаешь, Вовка, — тихо сказала девочка. — Её колечко Костька носил...

Из кустов вышел Андрей.

- Что нашли? — спросил издали.

Вовка встретил Андрея сурово:

- Почему ушёл с поста? Сейчас бдительность особенно важна...

- Посмотреть нельзя! — обиделся Андрей. — Командир нашёлся!

Лицо Вовки потемнело, брови сдвинулись:

- Нельзя! Командир! Танька, возьми автомат! Мы не можем доверять ротозеям...

- Что ты носишься с Танькой?! — Андрей круто повернулся и скрылся, только зашумели ветки.

И никто, даже Вовка, не услышал шороха в ближних кустах.

Кольцо не было главной находкой. Ещё большей неожиданностью оказался серебряный кружок, обнаруженный Димкой в плотном комке глины. Это была расклёпанная и потому увеличившаяся в размерах старинная серебряная монета. На плоскостях не сохранилось ни царского орла, ни знаков её достоинства. Только по окружности остались зубцы да на одной стороне — чёткая надпись: «Вадим Буркун. Светлые Ключи. 1942 год». Отполированную поверхность другой стороны беспорядочно бороздили линии, чёрточки, царапины.

«Неужели знак тайный?» — чувствуя, как замирает сердце, думал Вовка, оттирая кружок о штанину.

Танька и Димка не сводили глаз с командира. Вовка, затаив дыхание, поворачивал кружок, пытаясь разобраться в сплетении чёрточек и царапин.

И вдруг из них сложились буквы, сложились слова. Вовка закрыл глаза, вытер ладонью вспотевший лоб и снова впился взглядом в блестящую поверхность кружка. Это не был обман зрения. На расклёпанной монете проступала прыгающая, неровная надпись:

«С нами Макс и Ганс. Кузьма нас предал. Отомстите».

- Что там, Вовка? — нетерпеливо спросила девочка. — Дай гляну...

- Тут написано! Руками не хватай... Видишь?.. Вот что нужно было деду в Москву захватить вместе с бортжурналом... Гляди!..

- Ага, вижу... — выдохнула Танька, читая надпись.— Значит, и Макс с Гансом в этой могиле?

- Значит, здесь, — сказал Димка, заглядывая через Танькино плечо.—Ну и фашист Захаба!.. Ну и гад!.. Сам предал, а на других свалил... Ещё и деда называет предателем...

Друзья не заметили, как из-за куста вышел Андрей, осторожно положил автомат на землю и на цыпочках подкрался к ним сзади.

- Дай-ка я гляну, что написано, — сказал Андрей, кладя руки на плечи Димке и Вовке.

Но глянуть ему не пришлось. Зашуршали листья, и совсем рядом раздался негромкий голос Захабы:

- Ну-ка, покажите, ребятки, что там у вас?..

Вовка резко обернулся на голос.

Захаба стоял шагах в пяти от ямы, держа наготове их автомат. Усмешка, похожая на гримасу, кривила его тонкие губы.

Первой мыслью и первым движением Вовки было схватить свой верный лук, и он сделал шаг в сторону дуба. Димка сжал черен лопаты, подавшись вперёд. Танька отшатнулась.

- Ни с места! — прохрипел Захаба, уловив движение мальчишек. — Застрелю, кто бежать вздумает! Ишь, бандиты! С автоматами по лесу шляются...

Немецкий автомат вздрагивал в его руках.

- Эх, Андрей, а всё ты... — тихо проговорил Вовка.

- Молчать, бандиты! — грозно вскрикнул Захаба.

А рядом в кустах лежал Яшка и, ничего не понимая, глядел на отца. Когда они с Витьком час назад набрели на Вовкин отряд и увидели настоящий автомат у Андрея, решили немедленно сообщить о своем открытии следопытам. Витёк кинулся к лагерю, а Яшка остался в засаде.

Теперь всё изменилось. Отец нарушил их планы.

Яшка увидел, как в руке у Андрея сверкнул нож. Отец успел увернуться от удара, и лезвие глубоко вошло в ствол дуба. Тогда Андрей рванулся прямо на автомат, крикнул, задыхаясь:

- Предатель! Гад фашистский!

Яшке стало страшно. Он вжался в землю, затаил дыхание. Отец поднял автомат навстречу Андрею.

- Стой! Застрелю! — крикнул приглушенно.

Андрей не остановился. Он схватил автомат за ствол и рванул к себе. Коротко забилось пламя, рыкнула автоматная очередь — Андрей упал. Голосисто закричала Танька, бросаясь к товарищу.

Дрожа всем телом, Яшка смотрел на отца: никогда он не видел его таким страшным.

- Руки вверх, Захаба! Бросай автомат! — раздался звенящий голос, и Яшка увидел в руке у Вовки маленький блестящий пистолет.

Отец не бросил автомат, рывком повернулся к Вовке.

- Папка! — закричал Яшка, срывая голос. — Что ты делаешь?!

Он кинулся к отцу и вцепился в горячий ствол автомата.

- Щенок! — прохрипел отец.

Сильный удар швырнул Яшку на землю. Падая, он услышал сухой короткий щелчок, увидел, как отец, нелепо взмахнув руками, стал оседать и упал. Яшка кинулся к нему. На него смотрели помутившиеся чужие глаза, наполненные ненавистью и болью.

- Щенок! — повторил отец, напрягая последние силы, и поднял автомат.

Выстрелов Яшка не слышал. Почувствовал только, как что-то обожгло бок и руку, а огромный дуб, что стоял над ним, вдруг наклонился и стал стремительно падать. Потом завертелись перед глазами, как крылья огромной мельницы, его могучие ветки, и всё исчезло.

Вовка Буркун сжимал в руке влажную рукоять пистолета и смотрел, как Захаба, теряя сознание и силы, всё пытается освободить ствол автомата из-под навалившегося на него тела сына. Рядом с Вовкой, стиснув пальцами дрожащий черенок лопаты, стоял Димка. Танька плакала над телом Андрея.

А на поляну уже выскакивали, запыхавшись от быстрого бега, мальчишки и девчонки в голубых краснозвёздных испанках и пионерских галстуках на груди.

ЭПИЛОГ. ШУМЯТ ДУБЫ

Шумят дубы.

Шумят старые, израненные осколками мин и гранат высокие дубы, выстроившиеся, как на параде, — в две шеренги, раскинули в стороны мощные густые ветки; высоко подняли над перелеском могучие гордые вершины.

Шумят дубы. Ноют старые, давно зарубцевавшиеся раны на корявых стволах. Вьётся в кустарнике, между дубами, старая грунтовая дорога.

Шумят дубы. А под теми дубами, в двух шагах от дороги, на поляне, выстроившись в две шеренги, стоят в молчании пионеры. Знамя дружины развёрнуто, древко склонилось почти до земли; на алом полотнище — слова, написанные золотыми буквами: «Пионерская дружина имени Красных сандских патриотов».

У знамени — трое ребят в зелёной пионерской форме: девочка и два мальчика. Танька и два ее неразлучных друга. Чуть поодаль — пионервожатая, Зоя Петровна, и коренастый седобородый старик с пионерским галстуком на груди, дед Аникей. Справа и слева у знамени — горнисты и барабанщики.

- Дружина, смирно! — раздаётся команда. — Флаг КСП поднять!

Над вершиной самого высокого дуба взвивается красный флаг с чёрным прямоугольником в центре и буквами КСП.

- Сейчас, — раздаётся тот же звонкий голос, — почётный пионер нашей дружины, дедушка Аникей, зачитает Указ Президиума...

Тишина над поляной. Шумят дубы.

- Дети! — сказал дед Аникей, и голос его дрогнул.— Дети! Родина высоко оценила подвиг пионеров нашего села. Все они награждены посмертно орденами и медалями... Не забыты и немецкие друзья, антифашисты-тельмановцы — Макс Новак и Ганс Шварц... Сейчас я зачитаю Указ...

И снова тишина над поляной. Только слышится тихий голос старого человека.

- Ребята! — звучит голос пионервожатой. — Решением совета дружины пионеры, павшие смертью храбрых, навечно занесены в списки пионерской дружины имени Красных сандских патриотов...

Она вскинула над головой руку:

— Салют!

Звуки пионерских горнов всколыхнули тишину; взорвалась чёткая дробь барабанов. Замерли шеренги пионеров. Торжественная тишина повисла над поляной. Трое у знамени стоят неподвижно, в глазах слёзы.

Шумят дубы.

Шумят старые, израненные дубы у дороги. Шумят... Шумят...

г. Жигулевск. Август 1969 — август 1970 год.

Художник И.Дубровин