Юрий Воищев - Крах Мишки Мухоркина Страница 2

6. У нас в гостях — детский писатель (поэт). Обсуждение рассказов (стихотворений) писателя (поэта).

7. Лекция о творчестве выдающегося русского художника Шишкина с просмотром диафильмов на стене.

8. Подготовка к летнему однодневному многокилометровому походу по родному краю: выбираем маршрут, наносим на карту, уточняем необходимое снаряжение.

П р и м е ч а н и е. О дне и часе каждого мероприятия будет объявлено особо.

Объявление произвело на всех потрясающее впечатление.

— За нас собираются взяться всерьёз, — похвастался Витька Кунин. — Хотят нас так загрузить, чтобы ни одной свободной минуты не осталось!

А Санька Свечкин насмешливо сказал:

— В наше время ещё не таких видали!..

Но когда Николай VI вдруг неожиданно объявил, что сегодня после занятий согласно первому пункту плана все идут в краеведческий музей, никто не отказался и даже не удрал по пути. В музей было интересно сходить.

Даже Свечкин снисходительно заявил:

— Музей — это ничего… В наше время нас туда три раза водили. Есть на что посмотреть.

В музее ребята вначале чинно следовали за Николаем VI и слушали его объяснения. Он две недели готовился к роли гида и целыми днями пропадал в музее, скрупулёзно изучая сопровождающие надписи ко всем экспонатам. Но не успел он ещё дать краткого обзора из истории областного краеведческого музея, который «был создан на пожертвования жителей города и раньше ютился в ветхом маленьком домишке, а теперь занимает здание бывшего губернского управления» и т. д. и т. п., как ребята разбежались по залам. Кто куда!

Девочки сгрудились вокруг чучел животных и, тихонько ахая, пытались их погладить, хотя таблички строго-настрого предупреждали: «Руками не трогать!»

Витька Кунин сразу уселся в позолоченное кресло «петровских времен», ограждённое бархатным канатом. На нём даже не висело никакой запрещающей надписи, потому что дирекция музея вполне справедливо считала, что каждому здравомыслящему посетителю и без того ясно, что сидеть на таком кресле — просто преступление.

Несколько мальчишек умчались в самую последнюю комнату, в которой, по слухам, были выставлены бивни, рёбра и зубы самых что ни на есть доисторических животных.

А остальные во главе с Санькой Свечкиным столпились у витрины со старинным оружием.

— Шпага! — с восхищением зачитывал Санька сопроводительные надписи. — Сабля казацкая!.. Стрелецкая пищаль!.. Пистолет одноствольный!.. Мушкет!.. Алебарда!.. Кинжал обоюдоострый!..

— Жили же люди, — завистливо сказал Вовка Сидоров, которого все дразнили Кабасём за пухлые щёки с ямочками.

Вовка был страшный лентяй. Единственное, что он любил по-настоящему, — это читать. И не что-нибудь, а только самые интересные книги! А самые интересные книги, по Вовкиному мнению, писали только три писателя: Александр Дюма (отец), Вальтер Скотт и академик Обручев. Так что уж в чём в чём, а в старинном оружии Вовка разбирался. У него у самого дома был ещё тот склад оружия: семь шпаг, восемь сабель, пять мечей одноручных и четыре двуручных, шесть дротиков и двадцать четыре кинжала. Правда, всё это оружие было деревянным, но зато как оно было сделано! Недаром Вовка часами изучал рисунки к «Айвенго». Летом Вовке ни минуты не было покоя. К нему стекались с досками мальчишки со всей Чижовки — так назывался район, где он жил, — и умоляли его научить их делать шпаги и сабли «совсем как взаправдашние»! Особенно большой наплыв «учеников» у Вовки был в прошлом году, когда по экранам города с триумфом прошёл французский фильм «Три мушкетёра». Две серии!

Раньше Вовка никогда не бывал в краеведческом музее. Уж так получилось. То музей был закрыт на ремонт, то Вовке было некогда. Просто он не мог даже предполагать, что в музее может оказаться настоящее старинное оружие! Само название музея — краеведческий — почему-то всегда приводило Вовку к мысли, что там, наверное, собраны всевозможные гербарии, чучела зайцев — других диких зверей в здешнем лесу не водилось, — ну и фотоснимки дореволюционных улиц города, застроенных покосившимися домишками, — эти снимки часто помещали в областной газете с обязательным примечанием: «Из собрания краеведческого музея».

Обнаружив в музее такую богатую коллекцию оружия, Вовка не стал растрачивать время на пустяки. Он тут же достал из кармана блокнот, с которым никогда не расставался, и принялся зарисовывать с натуры рукоятки шпаг, которые по-научному назывались гордо и звучно — эфесы.

Николай VI метался из зала в зал, безуспешно стараясь собрать класс в чинную группу экскурсантов, но из этого ничего не выходило. В музее в этот день было слишком много девчонок и мальчишек, и пионервожатый, который был прикреплён к 4-му «Б» без года неделю, с ужасом, неожиданно для себя, обнаружил, что плохо помнит своих подопечных в лицо. Вот стоял у макета древней крепости какой-то белобрысый мальчишка. Николай VI даже не сомневался, что тот из 4-го «Б», схватил за руку и потащил за собой. А мальчишка как завопит, будто его режут:

— Дедушка-а! Дедушка-а!

Оказалось — чужой.

Когда Николай VI наконец расстроился и перепугался, что так и не сумеет никого найти, его самого нашли.

— Пионервожатый четвёртого «Б»! — словно заводные, начали поочерёдно выкрикивать смотрители каждого зала. — Пионервожатый 4-го «Б»!..

Первым ему сдали из рук в руки Витьку Кунина, который основательно расшатал «кресло петровских времён». Затем старосту класса Зинку Шестакову, её тоже захватили прямо на месте преступления: она погладила по голове чучело лисы, и у той вдруг на затылке осыпались волосы.

— Это у неё от старости! — голосила Зинка. — Я не нарочно!

Потом привели Вовку Сидорова. Он пытался снять со стены кривую казацкую саблю, чтобы для верности наложить её рукоятку на лист бумаги и обвести карандашом.

Следом за ним доставили Саньку Свечкина. Он поспорил с ребятами, что сумеет выжать одной рукой тяжеленный с виду бронзовый бюст стрельца в сверкающем шлеме. Никто не знал, что бюст был полый внутри и потому очень лёгкий. И Свечкин приложил к нему такие усилия, что бюст подлетел вверх, а затем со страшным звоном обрушился на каменный пол.

— А я не думал, что он пустой! — оправдывался опешивший Свечкин.

А его дружки подняли шум на весь музей:

— Но он же не разбил!.. Всё цело!.. Ни одной царапинки!..

Прибежал директор музея, и собралась такая плотная толпа любопытных, словно здесь показывали самые интересные экспонаты.

Николай VI начал извиняться.

— Больше этого не повторится, — говорил он. — Это в первый и последний раз! Уж я за ними присмотрю! Они не такие, вы их ещё не знаете!..

Директор было уже смилостивился, но тут привели ещё одного мальчишку, который тоже признался, что он из «того самого 4-го «Б». Он пытался забраться по стремянке на высоченное чучело оленя, но его вовремя остановили.

Когда 4-й «Б» с позором выставили из музея, Николай VI построил класс в две шеренги и хотел устроить всем страшный разнос. Но тут мальчишка, тот самый, который пытался влезть на оленя, внезапно вышел из строя.

— Куда? — не на шутку рассвирепел пионервожатый.

— В музей, — невозмутимо ответил мальчишка. — Я же не из четвёртого «Б». И вообще я не из вашей школы. Ей-богу, не вру! — кричал он.

— Верно, верно, — загудели ребята. — Не наш!..

— Что же вы раньше не сказали? — в отчаянии вскричал Николай VI.

— А вы же не спрашивали, — удивился Санька Свечкин.

Пионервожатый безнадёжно махнул рукой и побрёл к автобусной остановке. И даже ни разу не обернулся.

Строй постоял ещё немного — а вдруг это какая хитрость?!

Но когда автобус укатил, увозя с собой Николая VI, все с радостным криком рассыпались в разные стороны.

— Пошли в снежки поиграем! — предложил Санька Свечкин.

— А уроки… надо готовить, — замялась Зинка Шестакова.

Девчонки тоже заныли:

— Опять шум будет!..

— Кто-нибудь сделает, — уверенно заявил Санька. — Спишем!

— Ой, мальчики, — тяжело вздохнула Зинка, — только это в последний раз, ладно?

— Ладно, — пообещал Санька.

По дороге они встретили Мишку. Он шёл из библиотеки и тащил стопу книг.

— Отличник! — сразу завопили все. — Буквоед! Академик!

Четвёртый «Б» не любил отличников.

Глава третья

НАРЦИСС

Мишка Мухоркин и Зинка Шестакова раньше жили в одном доме, в одном подъезде и на одном и том же этаже. И даже балкон у них был общий, разделенный, правда, перегородкой на две секции. Всё это способствовало добрососедским отношениям, тем более что Мишка и Зинка не обращали друг на друга ни малейшего внимания. И лишь изредка они объединялись, чтобы дать отпор Витьке Кунину, который с высоты своего балкона — он жил этажом выше — время от времени брызгал на них из лейки водой, делая вид, что поливает цветы в ящиках. Но такое случалось только летом, а в остальное время у Мишки и Зинки общих интересов не появлялось. Да к тому же полгода назад Зинка переехала в новую квартиру.