Кэтрин Валенте - Девочка, которая объехала Волшебную Страну на самодельном корабле Страница 2

Леопарда Легких Бризов издала негромкий рык, и стайка мелких облаков поспешно убралась с ее пути.

– Земля, моя радость, отчасти трапецоид, слегка ромбоид и чуточку гиперкуб, и все это вместе весьма недовольно, когда его гладят против шерсти. Иными словами, сокровище мое осеннее, это головоломка, вроде тех сцепленных серебряных колец, которые тетя Маргарет привезла из Турции, когда тебе было девять.

– Откуда вы знаете про тетю Маргарет? – воскликнула Сентябрь, одной рукой отбрасывая волосы.

– В полдень я всегда хлопочу по хозяйству – поднимаю пыль. В тот день твоя тетя была в черной юбке, а ты в желтом платье с обезьянками. У нас, Вихрей, отличная память на все, что мы поднимаем.

Сентябрь разгладила складки на измятом подоле оранжевого платья. Она любила все оранжевое: листья, иногда луну, бархатцы, хризантемы, сыр, тыкву (и в пироге, и так), апельсиновый сок и апельсиновый джем. Оранжевый – цвет яркий и требовательный. Его невозможно игнорировать. Однажды она увидела в зоомагазине оранжевого попугая и захотела его так сильно, как прежде никогда в жизни ничего не хотела. Она назвала бы его Хэллоуин и кормила бы ирисками. Мама сказала, что от ирисок птице стало бы плохо, к тому же собака ее непременно съела бы. После этого Сентябрь из принципа никогда не разговаривала с собакой.

– Головоломка вроде тех колец, – повторил Зеленый Ветер, глядя на нее поверх зеленых очков. – Мы разомкнем Землю и снова замкнем, а потом окажемся в другом кольце, которое и есть Волшебная Страна. Уже скоро.

И в самом деле, среди льдисто-голубых облаков, раскинувшихся над миром, уже проступало множество крыш – все очень высокие и очень шаткие. Дощатые башни соборов, ржавые своды, колонны с облупленной позолотой, громадные купола церквей наподобие тех, что Сентябрь видела в книжках про Италию, вот только многие кирпичи выпали, разбились, обратились в пыль. Как раз в таких стенах ветер воет, стонет и свищет особенно крепко, громко и пронзительно. Все, что не укрыто, – заиндевело, включая жителей, которые носились и порхали по городу, укутанные не хуже самого́ Зеленого Ветра, только куртки и бриджи черные, или розовые, или желтые; и у всех – круглые надутые щечки, как у херувимчиков, что гонят ветер рассевшись по углам старинных карт.

– Добро пожаловать, Сентябрь, в мой родной город Вестерли, где все Шесть Ветров живут не иначе как в полном согласии.

– Спасибо, тут очень… мило. И очень холодно. И я, кажется, потеряла туфлю.

Зеленый Ветер покосился на босую ступню с синими, скорее даже лиловыми пальцами. Будучи хоть немного да джентльменом, он сбросил свой теплый пиджак и учтиво помог девочке его надеть. Рукава, конечно, были слишком длинные, но пиджак и сам за время долгих странствий поднабрался кое-каких манер, поэтому он любезно подстроился к размеру девочки – тут надулся, там утянулся – пока не сел как влитой.

– Кажется, я похожа на тыкву, – прошептала Сентябрь, втайне радуясь. – Вся зеленая и оранжевая.

Она глянула вниз. На широком ярко-зеленом бархатном лацкане пиджак вырастил для нее оранжевую брошь в форме ключика, изукрашенного драгоценными камешками. Ключик сверкал так, будто был сделан из самого солнца. Пиджак смутился и немного потеплел. Он надеялся, что брошь не останется незамеченной.

Зеленый Ветер выразительно кашлянул.

– Туфелька – это большая утрата, врать не буду, – тут он хмыкнул, – однако Волшебная Страна требует жертв. – Он доверительно понизил голос. – Вестерли – городок пограничный, а наш Красный Ветер нечист на руку. Скорее всего со временем твою туфельку все равно бы украли.

Сентябрь и Зеленый Ветер приземлились в Вестерли – Леопарда Легких Бризов обеспечила безупречно мягкую посадку, – и двинулись по широкому Проезду Арктического Ветра. Здесь сновали по бакалейным лавкам щекастые Синие и Золотистые Ветра́, набирая охапки перекати-поля для сочного тернистого салата. Облака неслись по улице, выделывая виражи, точно старые газеты в тех городах, где бывали мы с вами. В конце проезда виднелись две тонюсенькие колонны. Сентябрь не сразу разглядела, что на самом деле это были не колонны, а очень высокие и очень тонкие люди с очень тонкими и очень длинными лицами. Трудно было сказать, мужчины это или женщины, но они были не толще карандаша и выше любой колокольни в Вестерли. Их ноги пронизывали облака и терялись в кучевых толщах. Лица были защищены от солнца, светившего в Вестерли особенно ярко, темными очками, тоже длинными и тонкими.

– Кто это? – прошептала Сентябрь.

– С желтым поясом – это Широта, а в цветастом галстуке – Долгота. Без них мы далеко не уедем, так что будь повежливей.

– Я думала, Широта и Долгота – это просто линии на карте.

– Понимаешь, они не любят, когда их фотографируют. Знаменитостям приходится нелегко: все вокруг только и знают, что щелкать камерами. Жутко раздражает. И вот пару-тройку веков назад они пришли к соглашению с Гильдией Картографии, что те будут изображать их символически, в виде линий. Из уважения.

Подойдя ближе к Широте и Долготе, Сентябрь притихла. Она, конечно, привыкла, что большинство людей выше ее ростом, она же все-таки ребенок, но эти двое были величины совсем иного порядка; к тому же она еще ничего не ела с самого утра, а путешествие верхом на Леопарде очень выматывает. Книксен Сентябрь решила не делать – слишком старомодно, поэтому поклонилась в пояс. Это так развеселило Зеленый Ветер, что он тоже поклонился.

Широта широко зевнула. Горло ее оказалось ярко-синим, каким рисуют океан на школьных картах. Долгота вздохнула, точно со скуки.

– Послушай, ты же не ожидаешь, что они с тобой заговорят? – шепнул Зеленый Ветер. Вид у него был слегка сконфуженный. – Они – знаменитости и мало с кем общаются.

– Ты же сказал, что должна быть какая-то головоломка, – ответила Сентябрь, невольно зевая вслед за Широтой. Зеленый Ветер дернул ее за рукав, будто обидевшись, что она не в таком уж восторге от встречи.

– Когда ты складываешь пазл, – спросил он, – как ты действуешь, тыковка моя?

Сентябрь повозила холодной ногой по гладкой синей брусчатке.

– Начинаю с углов, потом собираю края, чтобы получилась рамка, а потом продвигаюсь к серединке, пока все кусочки не встанут на место.

– А сколько всего, как традиционно считается, на свете ветров?

Сентябрь вспомнила свою книжку сказок и мифов, ярко-оранжевую и потому одну из самых любимых.

– Кажется, четыре.

Зеленые губы под зелеными усами изогнулись в усмешке:

– Так и есть: Зеленый, Красный, Черный и Золотой. Это, конечно, скорее фамилии – как Смит, например, или там Гупта. Вообще-то есть еще Серебристый и Синий, но эти двое натворили дел у берегов Туниса и отправлены в постель без ужина. Таким образом, неоспоримый факт, что в данный момент наша четверка образует углы. Вот эти двое, – указал он на бесстрастных Широту и Долготу, – образуют стороны. А ты, – он бережно распутал ее локон, зацепившийся за брошку, – ты, Сентябрь, те детали, что в серединке: самые диковинные и упорные.

– Я не понимаю, сэр.

– Это вопрос формулировки. Сейчас поймешь. Вот один из кусочков: девочка скачет на одной ножке против солнца, ровно девять оборотов. Еще один: носить яркое. Еще один: закрой один глаз ладошкой. Еще: от чего-то придется отказаться. Еще один: рядом должна быть кошка.

– Ну, это просто!

– Не всегда. Волшебная Страна очень стара, а у стариков бывают странные прихоти. Один из последних кусочков, например: должна пролиться кровь. И, наконец: надо солгать.

Сентябрь прикусила губу. Она никогда не увлекалась пазлами, хотя ее бабушка, напротив, настолько их любила, что оклеила стены у себя дома кусочками пазлов вместо обоев. Медленно, стараясь припомнить все кусочки, Сентябрь закрыла глаз ладошкой. Поджала ногу и запрыгала вокруг Леопарды Легких Бризов, надеясь, что скачет против солнца. Подол оранжевого платья бился о сверкающий на солнце зеленый пиджак. Совершив девять оборотов, Сентябрь отцепила оранжевый ключик с камешками и уколола палец иголкой брошки. Капли крови брызнули на мостовую и покатились по голубым камням. Она положила ключик к ногам бесстрастных Широты и Долготы и глубоко вдохнула.

– Я хочу домой, – тихонько соврала она.

Широта и Долгота плавно повернулись друг к другу, словно на крутящихся пьедесталах. Они начали гнуться и складываться наподобие лестничных пролетов, смыкаясь и сцепляясь, ладонь к запястью, ступня к колену, локти в стороны. Их механические движения были похожи на странный танец марионеток, дергающих вывернутыми суставами. Улица слегка пошатнулась и снова выровнялась. Широта и Долгота очень быстро поцеловались, а когда их губы разомкнулись, между ртами образовался проход – точь-в-точь для Леопарды, на спине у которой Вихрь и маленькая девочка. По ту сторону были видны только облака.