Альберт Иванов - Лилипут — сын Великана (с иллюстрациями) Страница 2

Папа с мамой переглянулись и понимающе закивали головами.

— Я мог бы, конечно, дрессировать муравьев, жучков или божьих коровок — они такие чудесные, но ведь зрители ничего не увидят. А какой бы номер получился! Великан среди лилипутов! Ведь человек — великан среди них, правда? Может, после моих выступлений люди чаще смотрели бы под ноги, чтоб никого не раздавить.

Папа и мама молчали.

— А если поставить вокруг арены увеличительные стёкла? — вдруг предложил папа и сам себя похвалил: — Фантастическое зрелище! Знание — сила!

— У тебя вечно размах, — заметила мама. — Можно просто поставить на арене домик из увеличительного стекла!

— Но тогда все букашки станут большими и покажутся людям некрасивыми, и даже уродливыми, — грустно сказал Пальчик.

— Ты не огорчайся, — бодро произнёс папа. — Раз человек думает о чём-то всё время, значит, придумает. Взгляни — какую шуточку я сочинил.

В руке у него появилась сигара, он ударил себя кулаком в глаз и прикурил от посыпавшихся искр.

— Каково? — с восхищением сказал он.

— Тем, кто не поймёт, будет очень жалко твой глаз, — смутился Пальчик.

— А кто поймёт?.. — насупился папа.

— Тот догадается, что в кулаке у тебя зажигалка, поэтому — искры. А сама сигара с какой-нибудь хитростью. Верно, на конце её порох, он и вспыхивает сразу от искр.

— М-да, — сокрушённо признался папа. — Никудышный я фокусник.

— А я?

На ладони у мамы появилась белая мышка и юркнула в пышный рукав. Мама вытянула руки вперед и сплела пальцы. Мышка выскочила из другого рукава и прошмыгнула в соседний. Мгновенно выбежала следом, снова скрылась, и тут же — опять и опять. По ладоням всё в том же, одном направлении, засновала молниеносная белая мышка!

Мальчик улыбнулся.

— Это уже лучше.

Мама торжествующе поглядела на папу.

— У тебя там через плечи в рукава ведет гибкая трубка и сквозь неё бегают белые мышки, а кажется, что только одна. Так? — засмеялся Пальчик.

Лицо у мамы омрачилось, а папа хохотнул.

— Но это уже можно показывать, — сказал Пальчик.

— Не догадаются? — обрадовалась мама.

— Не знаю… Ну, просто детям понравятся мышки.

— Детям и мой фокус понравится, — обиделся папа. — Особенно в темноте. Красочное зрелище!

— Во-во, в темноте, — рассмеялась мама. — Когда твоего бедного глаза не видно.

Папа мрачно засопел.

— Ну, а если ты выстрелишь из большого револьвера и вроде бы попадёшь в мою сигару? — предложил он сыну.

— Старо, — ответил тот.

— А если в полумраке ко мне из заднего ряда прилетит зажжённая свеча? — вслух размышлял папа.

— На леске? Слабо, — опять забраковал Пальчик.

— Сам знаю, — буркнул отец и ушёл размышлять в комнату.

— Пап, я придумал!

— Что??? — выскочил папа.

— Но это для взрослых, а то малышня жуть напугается, — предупредил Пальчик. — Пусть сигара — взорвётся! Все на миг ослеплены!.. А потом ты стоишь безголовый, только воротник торчит, а твоя отделившаяся голова у тебя под локтем попыхивает размочаленным окурком! И мысль хорошая: о вреде курения. Мол, голову не теряй.

— Так, — сосредоточенно сказал папа. — С пиджаком ясно — скроет башку. Но ведь рост останется прежним, вдруг заметят?.. Нет-нет, надену широченные брюки, ноги внутри них незаметно согну в коленях — вот и уменьшился!.. Голова под мышкой, так же по-клоунски раскрашенная, будет из резины с тем же париком!.. Локоть, который её поддерживает, — муляж, а моя настоящая рука внутри неё сжимает щёки и губы с окурком… Голова — как живая. Она курит, втягивая щёки. Ура! — он чмокнул сына в голову так, что тот чуть не упал, и вновь исчез в комнате. Снова выскочил. — А как эффектно я буду уходить! Голова под мышкой попыхивает себе дымком… Смешно, — серьёзно сказал он.

— А лучше ты выезжай на коне. «Всадник без головы» — вот это номер, а? — увлеклась и мама.

— Я не умею. Я упаду, — озадачился папа.

— Потренируйся на ослике, — посоветовала мама. — Давайте завтракать.

— Я ещё не хочу, — отказался Пальчик. — Я погуляю, ладно?

— Но, может быть, ты переоденешься? — неуверенно предложила мама. — Всё-таки в «рабочей одежде» не очень удобно…

— Ничего. Мне в этом костюме лучше думается. Маленькое до свидания!

Пальчик взял из угла вешалки длинную отцовскую тросточку — она была складная, — мгновенно сделал её небольшой и, вертя в пальцах, пошёл на улицу.

ГАВ — СЫРОЙ МАТЕРИАЛ

Пальчик шёл, на него глядели. Нельзя сказать, нравилось или не нравилось это ему. Кому приятно, когда все смотрят на тебя, как на какую-то невидаль? Кому не приятно, когда все оглядываются на тебя, будто на знаменитость? Словно на мальчика, который снимался в кино. Хоть он и был маленький, но, как всякий человек небольшого роста, был высокого мнения о себе. Когда-то он старался не замечать взглядов прохожих. А потом привык.

Он шёл и думал. Он шёл и не думал. Он шёл и отвлекался по сторонам.

Пальчик вдруг заметил, что булыжная мостовая похожа на разом упавшую каменную стену. Что черепичные крыши приморских домиков, наверно, покрыты не черепицей, а половинками цветочных горшков. Что оперение ласточек и галок похоже на фрак, только ласточки носят его изящнее. Он любил всё на свете сравнивать. И, может быть, именно поэтому в будущем его непременно ждали необычайные приключения. Ему нередко казалось, что Удивительное может встретить его чуть ли не за каждым углом.

Он вдруг заметил около летнего кафе в парке бездомных собак. Они униженно вертелись у входа, ожидая подачки. Один из псов, молодой и некрупный нахал невнятной породы, держал на весу больную лапу. Ему больше всех перепадало кусков, его жалели. Зажав добычу в зубах, он, хромая, удалялся от кафе, оглядывался, не следит ли кто за ним, и… удирал со всех ног в кусты. Затем, облизываясь, ковылял назад, снова держа на весу лапу.

Пальчик рассмеялся. Пёс-хитрюга сконфузился и независимо отмахнулся хвостом.

Пальчик вышел к морю. На берегу большого моря стоял человек. Он был мрачен и весел. В руках он держал мешок, в котором шевелилось что-то живое.

— Кому щенки, — мрачно кричал человек, — от чистопородной дворняжки? — весело предлагал он.

Люди от него шарахались.

— Даром отдаю, — мрачно цедил человек. Люди ускоряли шаг.

— Куда вы? Там дальше нет ничего! — весело говорил он им вдогонку. — Даром, говорю! — мрачнел он.

— Извините, — приподнял шляпу Пальчик, — а почём даром?

— Почём, почём… — пробурчал человек и весело окинул его взглядом. — А вы не замечали, молодой человек, что даром — значит, за так?

— А вы не замечали, — спросил Пальчик, — что булыжная мостовая у вас под ногами похожа на разом упавшую стену, сложенную из не очень дикого камня?

— Не понял, — мрачно ответил человек и весело добавил: — Из не очень дикого, то есть обработанного?

— Ага, — заулыбался Пальчик.

— Ну, а… — с мрачной весёлостью задумался тот, — вы не обращали внимания, что крыши покрыты не черепицей, а вроде бы половинками цветочных горшков?

— Ага, — снова заулыбался Пальчик. — Но вы уж наверняка не знаете, что оперение ласточек и галок похоже на фрак?

— А вот и знаю, — мрачно обрадовался человек и весело помрачнел, — только ласточки носят его изящнее!

— Я рад, что мы можем поговорить с вами на равных, — серьёзно сказал Пальчик и кивнул на мешок. — Отпустите их.

— Они погибнут.

— А раздать?..

— Сами видите, не берут.

— А оставить себе?

— Не могу я их оставить себе! — удивился человек. — Моя Жучка приводит их в дом по нескольку в год. У меня же не псарня! Я каждый раз дарю их знакомым и незнакомым, знакомым знакомых, незнакомым знакомых и знакомым незнакомых, но не всегда берут. До чего плохие люди, им их даже не жалко! — беспомощно взглянул он на мешок.

— Они хорошие люди, — возразил Пальчик, — но они об этом забыли. И надо, чтоб им стало жалко.

— Так вы считаете: раз нет жестокости, нет и жалости?.. — задумался человек. И вдруг с радостной свирепостью завопил: — Кому щенки?.. А не то всех утоплю!

Сразу набежали добрые люди, забывшие, что они добрые. Вскоре мрачный весёлый человек остался лишь с одним щенком.

— Злой, жестокий тип, — осудила хозяина толстая, как снеговая баба, девушка, уносившая сразу двух.

— Мне их жалко, — оскорбился человек, — потому и угрожал! Я за шесть лет сорок восемь собачат раздал!

Девушка тут же хотела вернуть ему щенков, но он угрюмо сказал:

— Не топить же? Могу. И она поспешно удалилась.

— Возьмёшь? — предложил он Пальчику последнего.

— Да я уже… — Решение пришло внезапно. Пальчик обернулся на пса, который, по-прежнему поджав лапу, дежурил у входа в кафе.