Сергей Деркач - Приключения богатыря Никиты Алексича. Сотоварищи Страница 2

– Медведь! – буркнул я, потирая ладонь и глядя на его расплывающееся в улыбке лицо.

– А то! – осклабился тот. – Вам, людям, не понять нашей силушки.

– Где он? – я сразу перешел к делу.

– Хозяин запер его в холодной, чтобы не убег.

– Веди.

Впрочем, дорогу я и так знал хорошо, потому как не впервой останавливался в харчевне по служебным делам. Георг топал передо мной своими косолапыми ногами, докладывая подробности задержание. Впрочем, кое-что я еще в Приказе прочитал, но послушать участников событий не повредит. Иногда маленькая, самая незначительная деталь, которая почему-то не нашла своего отражения на пергаменте, в корне меняла всю картину происшествия.

– Ты, мил человек, мне расскажи, что сам видел, – остановил я оборотня.

– Дык, а че? – не стал спорить Георг. – Хозяин звезду в небо отправил тревожную. Ну, мы с братьями узрели ее и уже через десять минут были в харчевне, благо проходили недалече. А здесь этот за столом сидит. Одет не по-нашему, тараторит что-то про терминал да банкомат, да про валюту какую-то, сует кусок не то пергамента, не то дерева какого, мол, здесь за все хватит. Ну, мы его скрутили вежливо, да в холодную уволокли.

– А хозяин где? – спросил я, ступая в подземелье.

– Туточки я, – в конце коридора сначала появился огромный живот, а потом и сам гном с факелом в руке.

– Сидит?

– А куда ж он, милок, денется? – самодовольство в голосе гнома переливалось через край.

Хорошо, что не добавил «с подводной лодки». Эти харчевники понабираются от люда перехожего всяких словечек, не ведая даже, что они значат. И в правду, где же это видано, чтобы лодки под водой плавали? Однако бают люди, что у научников такое сплошь и рядом. То ли дело наши русалки да водяники! Эти без всяких там лодок и других приспособлений что под водой, что по воде – аки посуху. Жаль, летать не умеют, а то б цены им не было.

– Открывай, чего стоишь? – сказал я несколько грубовато, но того требовало мое положение. Богатырь, как-никак.

Гномы – народ гордый. В случае чего и в глаз могут двинуть, и проклясть до десятого колена, но харчевники не такие. Им прибыль важнее гордости. Вот и этот, по прозванию Жбан, поспешно отпер дверь, да бородой еще пол подмел в поклоне.

В сопровождении Георга я вошел в маленькую сырую и довольно холодную комнатушку. Стены были увешаны полками, на которых хранилась еда да вино. В углу, сжавшись от холода, сидел незнакомец, одетый в джинсы, футболку с какими-то рунами и странным гербом, да в кроссовки. На голове перебежчика торчала бейсболка. Именно торчала, потому как волосы его тоже торчали вверх не хуже иголок дикобраза. Спрашивается, откуда я знаю, как называется его одежда? Работа такая.

Окинув взглядом сжавшееся существо, я приказал вывести его наверх. В таком полузамороженном состоянии он не то что говорить – дышать мог через раз, вздрагивая от конвульсий.

– Не боишься, что он поел твои колбасы да сыры? – спросил я Жбана, который закрывал замок за перебежчиком.

– Для Приказа стараюсь, он не обидит, – осклабился гном, в глазах которого, аки на мониторе, уже светилась цифра вознаграждения. – Чай, свои, не чужие.

– Ну-ну.

Наверху я приказал перво-наперво дать перебежчику горячего вина. Жбан с готовностью выполнил приказ, но в глазах мелькнула искринка жадности. Ничего, не убудет. Вишь, кошелек мой, словно рентген у научников, уже давно глазами просветил да в карман свой положил.

– Имя, фамилия, отчество? – спросил я, присаживаясь напротив за столом.

Зал, по случаю задержания, был пуст. Оборотни всех выгнали на улицу, дабы не мешали сыск проводить, остались только Георг и двое с ним. Незнакомец, прихлебывая вино, приходил в себя. Его руки еще дрожали, но зубы уже не танцевали во рту. Он поставил кружку на грубую мокрую столешницу, посмотрел на меня, словно видел впервые, а потом сказал:

– Какое это теперь имеет значение?

И столько в его голосе было горечи, что я на мгновение растерялся. Молодой еще, лет тридцать от роду, а сейчас но вдруг враз постарел на добрый десяток лет, а то и больше. По лицу пошли морщины, потухшие глаза смотрели на меня, как на пустое место. Ладно, толку с него сейчас все равно никакого, так не лучше ли пока покалякать с хозяином харчевни?

– Жбан, можно тебя на минутку? – спросил я излишне вежливо, вставая из-за стола и направляясь к выходу.

– С нашим удовольствием! – гном, не смотря на свой огромный живот, мгновенно оказался перед стойкой. И как ему это удается? Ладно, будем считать, что прогиб засчитан.

– Идем, поговорим ладком, – предложил я на ходу, направляясь на улицу.

Георг сотоварищи остался в зале сторожить задержанного. Я сел на завалинку, прищурился, греясь на солнышке. Жбан, изогнувшись буквой «зю», застыл передо мной.

– Ну, рассказывай, что к чему, – предложил я.

– Да че было-то? – засуетился гном. – Приперся, значит, энтот, стал расспрашивать, мол, где это он очутился, да как городок наш называется, да главный где, да как с ним свидеться. Ну, я сразу смекнул: чужак. Зубы ему, значит, заговариваю, мол, отведай наш хлеб-соль, а сам на улицу выскочил да звезду послал, за помощью, значит. Ну, стол ему накрыл да караулил, пока добры молодцы оборотни не заявились. Энтот, значит, ест, а сам мне какую-то кле…кред итку какую-то предлагает, мол, оплатит обед. Я, значит, его угощаю и от денег так отказываюсь, мол, угощение задаром, по доброте душевной. Зубы, значит, заговариваю. Ну, он и купился. А туточки и Георг подоспел. Мы энтого скрутили да в холодную упекли. Уже потом Георг вам, богатырь, весточку отправил.

– Все? – спросил я, глядя на гнома в упор. – Ничего не утаил?

По тому, как забегали его глазки, я понял, что интуиция меня не подвела.

– Как на духу! – гном разве что в ноги не бухнулся и так честно в глаза мне начал заглядывать, мол, вот он я весь, нараспашку, честный и открытый.

Моя протянутая к нему рука заставила харчевника заткнуться на полуслове. Повинуясь требовательному жесту, Жбан скукожился, несколько раз зыркнул на меня, вздохнул, потянулся к засаленному фартуку, вытащил из-под него что-то и положил мне в ладонь. Я увидел цепочку с кулоном из серебра, в центре которого красовался небольшой камешек. Рубин, но какой чистоты! Грани на солнце заиграли, как живые. Казалось, не камень это вовсе – капелька живой крови!

– Что-то не верится мне, Жбан, что перебежчик сам тебе его отдал, – усомнился я, все еще глядя на украшение. – Колись, как вещица к тебе попала.

Гном только сопел да зыркал на меня своими поросячьими глазками, в которых проснулась злоба. Ну, зыркай не зыркай, а мне на твои взгляды – тьфу и растереть.

– Жбан, – протянул я доверительным тоном. – Ты же меня не первый день знаешь. Я ведь могу ой каким злым стать! Дракон просто в отпуске будет по сравнению со мной. Хорошо, помогу, раз сам не решаешься правду сказать. Стырил?

Гном сверкнул глазенками и, понурившись, кивнул.

– Руку тебе отрубить, что ли? – произнес я вслух, словно раздумывая.

– Правов таких не имеете, гражданин начальник! – вдруг взбеленился Жбан. – За мелкую кражу токмо полсотни плетей положено!

– О как! Словечек, смотрю, ты понабрался разных умных, да положения Правды знаешь. Будь по-твоему. Георг!

Позвал-то я негромко, но этого было достаточно, чтобы гном плюхнулся мне в ноги, подняв облако пыли. Пришлось встать, чтобы не надышаться ею.

– Не губи! – простонал Жбан, хватая меня за ноги. – Творцом молю!

Промедли я хотя бы секунду – он бы мне сапоги вылизал. Отступив на шаг, я склонился над бьющимся о землю лбом гномом и тихо так сказал:

– Ладно, Жбан, на сей раз прощаю. Даже половину награды отдам. Но на будущее – без руки останешься. Я уж позабочусь, поверь.

Не обращая больше на Жбана внимания, я вернулся в харчевню, пряча по дороге украшение в карман и удивляясь сноровке этого толстяка. Жадность его когда-то до могилы доведет своего хозяина. В лучшем случае – до острога.

В зале по-прежнему было пусто. Оборотни стерегли входы и окна, перебежчик с отсутствующим взглядом продолжал сидеть за столом. Я подошел к стойке, отсыпал на нее половину золота из кошелька, стал наблюдать за перебежчиком. По большому счету, случай ординарный и простой. Таких перебежчиков у нас каждый месяц по нескольку человек. Не смотря на то, что этот ушел от меня на Тропе и шея моя из-за него теперь намылена лет на двадцать вперед, этого стоило бы сразу отправить назад, но какой-то чертик внутри меня требовал: не спеши, осмотрись. Не зря же ты с самого начала планировал его этапировать в Приказ. Я прикидывал и так, и эдак, разрываясь между интуицией и инструкциями. Приволоку перебежчика в отдел – Абдулла вызверится. Выдворю назад – любопытство загрызет на пару с интуицией: «я же говорила, я так и знала!». Эти две барышни зачастую мне, не женатому, напоминают жену и тещу: было бы желание попилить, а уж повод найдется. Если иду у них на поводу – получаю по первое число от начальства, иду наперекор – начинается семейная жизнь. Так и живем. Что же делать?