Валерий Квилория - Возведённые в степень Страница 2

Лера выбрал себе небольшую, размером с телёнка, мушку. «Угости пирожным», – подумал вдруг он и спохватился – мысль была не его. «Конечно, не твоя, – потёрла передние лапки мушка-телёнок, – угости пирожным».

– Да у меня нет, – пробормотал растерянно Лера, протягивая телепатическому насекомому булочку.

– Жадные вы, – всё также телепатически сказала муха и откусила от угощения.

– Это почему же? – насупился Лера.

– Сами не едите и другим не даёте.

– Чего не даём?

– А всего.

– Нет, – спрятал булочку за спину Лера, – ты давай конкретно.

– А вот залетела я вчера в вашу столовую, а меня там – тряпкой. Чуть не убили! А за что? – с пафосом мысленно спросила муха и сама ответила: – За то, что я хотела свежих объедков покушать.

Лера почесал в затылке.

– Согласен, – кивнул он, – могли и убить. Но после мусорного ведра ты на бутерброд сядешь или на торт.

– И что же тут такого? – не поняла муха. – Я ведь всё не съем, разве только самую малость.

– Малость? – возмутился Лера. – Да плевать на это! Ты туда штук сто яиц отложишь, а из них личинки вылупятся – белые, противные, на червей похожие.

Муха обиделась.

– Между прочим, – подпрыгнула она, – наших детей используют в хирургии.

– Где-где? – от удивления Лера и сам чуть не подпрыгнул.

– В хирургии, – с довольным видом повторила муха. – Их в гниющие раны кладут, они оттуда весь гной выедают.

Лера скривился.

– Противно, да? Зато ни один врач так рану не вычистит. И когда наши противные червячки работают, рана ни капельки не болит. Наоборот, больному хочется смеяться, так в ране щекотно. А ещё наши червячки выделяют вещество, от которого ваши раны заживают быстрее.

– Погоди, – вспомнил Лера. – А при чём здесь комнатные мухи? Пантелеймон Юрьевич рассказывал, что раны от гноя чистят личинки мясных мух. Но перед этим их всё равно выдерживают на чистом мясе, чтобы микробы не попали.

– Микробы? – задумалась муха. – Это что такое?

– Без микроскопа не увидишь. Но умереть из-за них можно запросто. Вот у тебя в брюхе живёт почти 33 миллиона микробов и ещё полмиллиарда – на теле и на лапах. Ты во время еды слюну выделяешь?

– Бывает, – согласилась муха, пристально разглядывая надкушенную булочку.

– Вот с этой слюной на еду попадают миллионы бактерий. Среди них встречаются возбудители тифа[2], туберкулёза[3], дизентерии[4], холеры[5], полиомиелита[6], дифтерии[7], туляремии[8], трахомы[9] и даже проказы[10].

Муха внимательно осмотрела свои передние лапки.

– Не верю, – мрачно заявила она. – Откуда тебе знать?

– Да на спор, – забыв о микробной опасности, хлопнул её ладонью Лера. – У нас зоологию Пантелеймон Юрьевич ведёт. Самый классный учитель! Знаешь, как интересно рассказывает. Во!

– Это тот, от которого мелом воняет?

– Ну да.

Лера хотел рассказать мухе о средствах борьбы с микробами, но его прервал шум, возникший в туалете. В следующее мгновение на крышу из окна стали вываливаться одноклассницы, которых, надо заметить, была целая дюжина[11]. «Неужели богомол пробрался в школу?» – испугался Лера.

Первые потери

На самом деле это был не богомол, а директор школы Юлиан Сидорович Почёмбыт. Не зная о чрезвычайности ситуации, директор вошёл в туалет и с изумлением обнаружил там целую ораву восьмиклассниц. Сгрудившись у раскрытого окна, девчонки хлопали в ладоши от восторга, улавливая обрывки телепатических диалогов. Смущённый Юлиан Сидорович решил, что по рассеянности ошибся этажом и собрался было незаметно ретироваться. Но в последний момент увидел на крыше столовой гигантских мух, а рядом с ними – учителя биологии.

– Это что такое? – спросил тогда он.

Вот тут-то слабая половина 8 «Б» и принялась в панике сигать за окошко. Вслед за ними высунулась грозная физиономия Почёмбыта.

– Пантелеймон Юрьевич, – строго сказал он. – Что за эксперименты вы проводите? Кто разрешил?

Пантелеймон Юрьевич только руками развёл.

– Юлиан Сидорович! – закричали тогда мальчишки, спасая учителя. – На вашу «копейку» гигантский богомол напал. Как хлобыстнул по ней – один блин на колёсах остался!

– Мы не виноваты! – кричали они. – Насекомые сами по себе увеличились! Мухи вон какие стали!

Почёмбыт подошёл к краю крыши, но своего автомобиля, который стоял под самой стеной столовой, увидеть не смог.

– Неужели и вправду в блин? – посмотрел он на биолога.

Тот утвердительно кивнул.

– Даже баранка свинтилась, – заверил с улыбкой Курила. – Хотите, принесу?

И не дожидаясь ответа, вскочил своей мухе на спину. Муха обмахнула лапкой мордочку, словно осеняя себя крестом, зажужжала и, коротко разбежавшись, легко взмыла в небо вместе с седоком. Увидев это, учитель с директором замахали руками и чуть было сами не бросились вслед за ними с крыши.

– Осторожно! – закричали они в один голос.

– Ого-го! – отозвался радостно Курила и, описав дугу, приземлился в школьном дворе.

Не успели Юлиан Сидорович и Пантелеймон Юрьевич прийти в себя, как мушиный наездник вернулся в поле их зрения. Обхватив ногами муху за туловище, Курила обеими руками держал перед собой руль от «жигулёнка», воображая, что ведёт автомобиль. Муха точно следовала всем поворотам руля. «Сговорились», – понял Лера. Но ведь директор школы ещё не знал о мухотелепатии. Чувствуя, что сходит с ума, Почёмбыт схватился за голову. В этот момент из окна высунулась завуч Фаина Демьяновна, которую за нервозный характер все в школе звали за глаза Фенечкой.

– Юлиан Сидорович! – закричала она истошно. – Юлиан Сидорович!

Пролетавшая мимо муха от испуга резко взмыла вверх. Курила потерял равновесие и, сам того не желая, уронил рулевую баранку. Просвистев в воздухе наподобие лассо, баранка накрыла пышную причёску завуча. Голова Фаины Демьяновны легко проскочила между радиальными планками, и руль повис у неё на шее.

– Вася! Курильчик! – взвизгнула она. – Сними немедленно!

Но перепуганная муха рванула ещё выше и вместе с Курилой скрылась в синем поднебесье. На помощь к завучу поспешили директор с учителем биологии.

– Бедная машина, бедный мальчик, – вздохнул Юлиан Сидорович, взялся за рулевое колесо и попытался его снять.

Увы, как он ни вертел рулём, а Фенечка – головой, положения, при котором их можно было бы разъять, не находилось.

– Странно, – задумался Почёмбыт. – Как-то же она туда просунулась?

– Может быть, у Фаины Демьяновны во время испуга череп сжался? – предположил Пантелеймон Юрьевич. – Такое в животном мире встречается.

– Теперь я похожа на бездомную свинью, – заплакала Фенечка.

– Это почему же? – встревожился Почёмбыт, который вдруг решил, что завуч с перепугу повредилась в уме.

– Такие в грузинских деревнях по улицам бегают.

Директор припомнил давнишнюю школьную экскурсию по сказочно красивым предгорьям и долинам Грузии. Вспомнил мелких грузинских свиней, которые свободно бегали по узким кривым улочкам, словно бродячие собаки. Вспомнил, как эти пронырливые существа пытались подрыть землю и пролезть под забором в чей-нибудь огород. Лицо его просветлело.

– Вы знаете, похоже, – согласился он. – Только ярмо грузины делают из связанных крест-накрест палок.

– Это, – объяснил он подошедшим ученикам, – чтобы свиньи сквозь ограды не лазали и приусадебные участки не разоряли.

– Ой! – услышав это, схватилась за руль Фенечка. – Да ведь нашу столовую тоже разоряют. Вот прямо сейчас.

Мирмики тяжеловесы

Выяснилось, что школьную столовую оккупировали рыжие и весьма нахальные муравьи.

– Тащат всё подряд, – рассказывала завуч. – Ведро с помоями и то уволокли. С ними старшеклассники из дежурного 11 «А» воюют.

– Скорее всего, это представители группы рыжих мирмик, – заявил Пантелеймон Юрьевич. – Мелкие, но сильно и неприятно жалящие муравьи.

– Да какие же мелкие? Во! – забыв про руль, широко развела руками завуч. – Здоровые, как собаки на Румынии[12].

Почёмбыт пригладил пушок на лысине.

– А ну, за мной! – приказал он негромко и полез через подоконник в школу.

Двумя рядами восьмиклассники дружно последовали за директором. Юлиан Сидорович привёл их в свой кабинет и распахнул дверь сейфа.

– Братцы, – молвил он дрогнувшим голосом. – Школа в опасности! Вооружайтесь!

Класс заглянул в сейф и ахнул. Там грудой лежали рогатки, плевательные трубки, пугачи и даже один самопал.

– Юлиан Сидорович, – поправила на шее руль Фенечка, – откуда у вас такое?